Да, Ранднер потерял несколько тысяч бойцов из частных армий, но подлинным поводом для разговоров, вызывавшим всеобщее изумление, стала гибель лордов Паласа, Красса и Велда.
На поле боя полегли два феодальных лорда и прямой подчиненный самого графа, не говоря уже о многочисленных дворянах рангом пониже. Север Трентайма разом лишился правящей верхушки, и пожелай сейчас старый тигр вновь выпустить когти – при всем желании не смог бы. Его армией некому было командовать. Фюрбург вырвался из железной хватки Ранднера.
Среди приближенных старого графа ходили слухи, что тот и сам может возглавить армию, но многие возражали, что такое вряд ли возможно. Не бывает высокородных дворянин без врагов, и именно в этот момент, когда власть графа под угрозой, ему лучше остаться на своей территории и перегруппироваться. Многие и вовсе считали, что старому тигру выдрали все клыки – настолько, что даже пошла возня и поползли слухи о заговорах.
Но, несмотря на всю свою ненависть к Брэнделю, Ранднер, скрежеща зубами при каждом напоминании о поражении, все понимал, что сначала надо разобраться с делами «домашними», а выдвинуться в атаку можно будет и позже.
А молодой победитель к тому моменту его уже не боялся.
К концу января-началу февраля, когда земля того гляди должна была пробудиться от зимней спячки, весь Ауин уже гудел, словно пчелиный улей. В стране разгоралась полноценная гражданская война, вот только в самом эпицентре событий, в Трентайме, разговоров об этом было на удивление мало.
Фюрбург дорого заплатил за победу, и особенно – наемники, чьей задачей было задержать продвижение армии Ранднера. Подсчет потерь показал, что их осталось не больше половины: печальный итог для выживших в Ноябрьской войне. Отказавшиеся сдаться в битве на реке Гри ветераны, мрачно в шутку называвшие себя бессмертными, упокоились по ее берегам вечным сном. Их могилы среди молодых сосен стали вечной памятью несгибаемому воинскому духу. Так и сложилась поэма бессмертных.
Но тень войны накрыла эти земли ненадолго. Стоило льду растаять, на фермах показались первые ростки весенней зелени, а еще недавно казавшийся безжизненной пустошью Трентайм расцвел, запульсировав энергией.
Горожане, едва веря своему счастью, праздновали победу.
И победу одержали просто… вот так! А я толком и не поучаствовал в бою!
Карглис отнюдь не подобающим приличному дворянину образом ерзал на стуле, сложив руки за головой и наблюдая за собеседниками. Не сиделось на месте и Одуму, и верному главному кузнецу Босли: те не покладая рук возились с какими-то металлическими обломками. По крайней мере, на его, Карглисса, взгляд.
На самом деле то было сломанное оружие.
Учения первой партии офицеров Белых Львов временно прервали, и Карглис маялся от безделья, практически заменив Скарлетт на посту личного гвардейца Брэнделя, днями напролет следовал за новым кумиром по пятам.
Радовала не только победа в войне, но и трофеи. Враг оставил на поле боя целый арсенал оружия и доспехов – главного дефицита для Фюрбурга. По прикидкам Босли выходило, что после переплавки всех этих трофеев получится экипировать армию численностью от трех до четырех тысяч человек.
«Ах да, а ведь я еще вся та всячина из руин Вальхаллы!» – вспомнил Брэндель, выслушав доклад, и молча вывалил посреди кузницы еще одну гору металла из своего драгоценного пространственного хранилища.
Почти не оставив там места для передвижений. Босли, и так пребывавший в шоке от предстоящей колоссальной работы, пришел в ярость и с руганью вытолкал их с Карглиссом вон.
Только чтобы спустя минуту выбежать следом и с умильным бормотанием затащить их назад. При виде всей этой роскоши убеленный сединами придворный кузнец едва не пустился в пляс, подпрыгивая, словно ребенок, и пылая от энтузиазмп. Сжав Брэнделя за локоть, он засыпал его вопросами:
Господин, где вы все это взяли? Вы что, имперское хранилище в Киррлутце ограбили?
Брэндель недовольно пожал плечами, высвобождаясь из мертвой хватки, и прошипел:
Тебе что имперские склады, что общественный туалет? Зашел-вышел когда вздумается? Да даже в туалет вход платный!
Так вам же наверняка и туда, и туда можно! «Право лорда» и все такое прочее, разве нет? Все К тому же, все так и говорят, что вы вообще что ни задумаете – выполняете. Не зря же по всему Трентайму идет молва о «Брэнделе-чудотворце»! – просиял Босли улыбкой от уха до уха, – хотя, надо сказать, не слыхивал я, чтобы в Империи водились общественные туалеты…
«Кто. Посмел. Что за безвкусная кличка! Как из третьесортного романчика! Нет бы «волчьим пастырем» или чем-нибудь в том же духе обозвать… А ведь это важное дело, особенно для популярного персонажа. Вот, например, Обербек – Волчий лорд, или Буга Перекрести-меч – сразу понятно, в чем сила и кто такой. А тут какой-то «чудотворец»! Тьфу!»
Захотелось побиться головой об стену.
Карглис, в отличие от вновь обозванного господина, просиял довольной улыбкой.
Черт побери! – рявкнул вдруг он, – а вдруг и у меня уже прозвище появилось? Я же ведь всегда с лордом! Так, если вы – «Брэндель-чудотворец»... ну мне, конечно, до такого пока далеко, но вполне можно претендовать на «Карглиса-преданного сторонника Брэнделя-чудотворца»…
Брэндель, едва не рухнув на колени от бессильной досады, решил навести порядок и резко обернулся, для начала смерив Карглиса ледяным взором.
«Отпрыск благородного семейства, второй сын лорда Максена… И что – где класс, где элегантность и достоинство? Эх, начнешь тут волноваться о будущем королевства!»
Безуспешно. Видимо, телепатия не сработали, и придется словами. «Во имя Белых Львов и все такое прочее».
Битва была небольшая, и впереди тебя ждет масса возможностей обзавестись собственным прозвищем. Еще устанешь мечом махать и отмахиваться от славы, – попытался он поставить мозги на место будущему личному адъютанту.
Правда?
Конечно да. Наш враг не только в Ауине: есть же еще и Мадара. Знаешь, почему немертвые не привели в бой основные силы?
Так то было не… Не привели? – у Карглиса едва глаза не вылезли из орбит. Босли, много лет проведший в плену, мало что понял из их разговора, но живо интересовавшийся происходящим в королевстве молодой дворянин показался куда большую осведомленность.
Время для вторжения в Ауин Мадара выбрали не случайно. У них тоже грядет гражданская война: новый император только-только сел на трон, и тот под ним пока заметно шатается. Двор бурлит, фракции перетягивают на себя одеяло – вот император и выдвинул войско в поход, чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем. Ведь по сути их кампания – грабеж под прикрытием боевых действий, а сопротивляться и протестовать особо некому – ни тут, ни в землях Мадара, где тоже имеются недовольные поборами на содержание армии, – мрачно пояснил Брэндель, добавив после небольшой паузы, – но у этого нашествия будут серьезные последствия. Возглавляет поход Черный лорд Инкирста, он на передовой и благодаря своим талантам уже завоевал поддержку клана Таркаса. Он сам вызвался возглавить кампанию: хочет, чтобы его имя гремело, и жаждет прорваться в первый эшелон власти. До всего этого он был не более чем молодым лордом, наследником небольших земель, как и многие Мадара. У немертвых в запасе немало таких вот «молодых дарований»: Инкирста далеко не один.
Так Брэндель по сути стал вестником угрозы нашествия Мадара, впервые поделившись в подчиненными столь мрачными прогнозами.
«Ладно, все это – дело будущего», – мысленно заключил он, понимая, что и сам пока вряд ли прислушается к собственным мрачным предупреждениям.
Но его собеседники, похоже, восприняли все намного серьезнее, чем можно было ожидать. Тяжело вздохнув, Карглис переспросил:
И… насколько серьезные сейчас у Мадара силы?
Основа армии – черные рыцари, темные крестоносцы, Вампиры и сильные некроманты. Особенно черные рыцари и темные крестоносцы – это большая часть их численности, и каждый боец там Серебряного ранга. Назовем их солдатами третьего эшелона. Тут правило простое: чем таких больше – тем армия сильнее. Дальше боевые единицы еще серьезнее – костяные драконы, баньши и кровные лорды. Во времена основания Ауина на помощь нам еще могли прийти эльфы Ветра, да и первым Белым Львам и Стальным рыцарям короля Эрика было что такому противопоставить, но не сейчас…
