- С рацией теперь дохлый номер. Сами они я так понимаю вряд ли бы нашли, сдал кто?
- Никто про схрон не знал. Когда радиста убили мы ее спрятали потом пошли в отрыв.
- Радиста точно убили?
- Да, на моих руках умер. У нас там еще одного бойца ранило, две пули в живот. Не жилец. Он остался прикрывать.
- Он мог немцам живым достаться?
- Нет, там минут семь активная стрельба шла. Я ему свой автомат отдал, с тремя полными рожками и последнюю гранату.
- Граната для себя?
- Да.
- Был взрыв?
- Да, в самом начале, - скривился Рябов.
- Знаешь Вась, думаю прежде чем боец умер они смогли его допросить. Другого ответа я не вижу.
Старшина промолчал, видимо был со мной согласен.
- У вас есть запасные пути отхода? Не может не быть, - поинтересовался я.
- Есть. Только топать туда всю ночь надо.
- Так идем?
- Не получится. Один проход около схрона, еще две тропы правее, но они точно перекрыты, так что придется делать крюк вот через этот аул.
- А слева?
- Там дорога.
- Так пойдем по дороге.
- По дороге?! С ума сошел?!
- Так ночь же, кто что поймет? Если что, я по-французски отвечу. Как оказалось, тут некоторые его знают.
- Хм, - Василий снова углубился в изучение карты.
- А вообще куда идем-то?
- К берегу, там каждый день катер подходит ждет определенного сигнала с берега.
- А немцы его не увидят?
- Нет, он на пределе видимости, нужно будет сигнальный костер разводить на берегу.
- Что-то еще?
- Там два поста береговой обороны. Один с крупнокалиберным пулеметом, другой с пушкой. Их нужно будет уничтожить.
- Отличная новость! Ладно, что там с картой, как пойдем?
- По дороге и пойдем. Тут свернем на эту тропу, вот она обозначена, и встанем на ночевку вот в этом ущелье. Хоть пару часов поспим.
- Лады, ну что? Идем?
Все-таки мой план сработал, похоже, со стороны дороги нас вообще не ожидали, и мы смогли вырваться из сети прочесывания на открытый простор. Со всей возможной поспешностью по тайным и звериным тропам, мы ночью шагали все дальше и дальше от оцепления.
- Отдых. Старшина, сними с пленного кляп. А то он скоро задохнется.
Пока Жора возился с пленным, мы попадали кто где стоял.
- Вась, сколько отдыхать будем? - поинтересовался я вытягивая ноги. Хоть и занимался спортом, но тоже было тяжело, хотя устал не так сильно как остальные.
- Три часа у нас есть.
- Три? Хм, мне хватит. Хочу с этим Фрицем поговорить.
- Я Ганс! - снова возмутился немец.
- А ты вообще молчи, не с тобой разговариваю! - в ответ рявкнул упертому нацисту. Кстати, как потом оказалось я не ошибся, он действительно состоял в партии, правда, не в нашей.
- Как хочешь, но до рассвета нам нужно пройти еще километров двадцать. Да и время для подготовки уничтожения постов и зачистки деревни тоже потребуется немало.
- Да я быстро, часа хватит. Подожди, там что, еще и деревня есть?
- Да так, пара домов. Рыбаки живут.
- Понятно. Ладно, я допрашивать пошел.
- Угу. Старшина пост установил?
- Да. Каябордина поставил вон на ту сопку. Место для наблюдения очень хорошее. Он не только за нами проследит, но и будет наблюдать фактически все окрестности.
- Хорошо. Всем спать! Подъем в три часа ночи.
Посмотрев, как бойцы укладываются, я толкнул в плечо Степку и тихо сказал:
- Пойдем, поможешь немца в сторону отвести, хочу один на один с ним поговорить, потом можешь идти спать.
- Хорошо, Сев.
- Ну что Ганс Фридрих Ван Кляйн? Пора и нам пообщаться. Пшли, - легонько пнул его, выводя из дремоты.
Поговорить с фашистом я решил не просто так, а для одного дела. У меня появился план, как провести информацию о сверхлюдях и недочеловеках. Этот Ганс подходил для этой цели как нельзя лучше. Просто великолепная ширма.
Во время допроса, хотя вернее его можно назвать ленивого разговора, я случайно выяснил, что Ван Кляйн один из уцелевших летчиков подполковника Шредера. Мир тесен. Заодно поспрашивал насчет засады. Все оказалось так, как мы с ведомым и думали. В сопровождении колонны шли лучшие асы Люфтваффе собранные из разных частей. Чтобы не насторожить нас они управляли самолетами как стажеры, или не очень опытные летчики.
'Теперь понятна разница в пилотировании! Мне это еще во время боя показалось странным. Теперь-то все понятно' - подумал я.
Разговор наш длился уже полчаса, и я не знал, как его закончить, по плану мы должны были дойти до криков, после которых я должен был бы воспользоваться трофейным кинжалом, что висел на поясе. Убрать свидетеля. Убить его было трудно, это не в бою в азарте, мне стал даже нравиться это парень немного внешне похожий на меня. Да и Ганс тоже что-то чувствовал, раз разговор вел ровно, честно отвечая, не давая возможности за что-нибудь зацепится. Подловить его сумел именно на больной для меня теме.
- Ганс, ответь честно, зачем вы расстреливали беженцев и санитарные поезда?
Сперва он отвечал неохотно, но понемногу я стал цеплять его, пока он с пеной у рта не стал объяснять догмы третьего рейха. Видимо не со мной одним вел такие разговоры, раз сразу повелся.
'Мудак, да я тебя за одно слово 'неполноценный' прирежу' - зло подумал, настраивая себя.
Наши разговор перешел все режимы тишины и мы уже кричали друг на друга. Услышав шорох осыпающихся камешков, понял, что пора. Схватив кинжал, я вонзил его в грудь немца, зло выдохнув:
- Сука!!!
Никакого сожаления уже не испытывал, только с ненавистью поглядывал на подергивающееся тело под ногами и на светлую прядь хорошо видную при свете луны закрывающую высокий лоб.
Подло? Может быть, но миллионы жизней для меня были важнее, пусть лучше я возьму на себя этот грех, чем поплатятся другие за мою трусость. Да, я чуть не передумал, но все-таки решился в последний момент, вывел-таки меня из себя этот немец.
- Что?! Что случилось?.. Ах ты, черт! - выругался Василий, останавливаясь рядом.
Нагнувшись, я вытер лезвие о комбинезон убитого.
- Что случилось? Да так, ничего особенного. Довел он меня... Сверхчеловек понимаешь!
- Объясни! - зло попросил Рябов.
- А что объяснять? Этот гнус очень подробно объяснил мне разницу между нами. Представляешь, оказалось мы недочеловеки, это где-то близко к свиньям...
Я специально тянул время, чтобы собрались все, после чего довольно сжато, но с подробностями, рассказал про план 'Ост' в том моем понимании, в котором помнил.
-... так и получается, что мы для них не более чем будущие рабы, которых будут держать в лагерях, лишних уничтожат, - вздохнув, закончил я.
Кто-то нервно сглотнул, в наступившей тишине это было отчетливо слышно.
- Это... Это... Вот твари! - первым отошел старшина.
- Ага. Представляете, он предлагал мне перебежать к ним. Урод, нашел кому предложить.
Рябов чему-то хмыкнул, после чего приказал собираться. Тут он был прав, после таких новостей вряд ли кто-то снова уснет, так что через десять минут мы продолжили путь, оставив остывающее тело Ван Кляйна в этой безымянной долине. Перед тем как присоединиться к остальным я посмотрел на тело летчика и зло сплюнул:
- Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!
- Нужно было похоронить, след оставляем. Слышишь, Вась? - поинтересовался, следуя за Рябовым.
- Слышу. Там арьергарде Каябрдин и Демидов, они приберут. Шире шаг! - это уже всем.
- Понятно, - после чего мысленно, а иногда не громко вслух стал напевать разные песенки, периодически останавливаясь и задумываясь. Степка с Кречетовым знали, что это означает, приходилось демонстрировать, так что на возмущенное Рябова:
- Да сколько можно?!
Был дан немедленный ответ, причем тихо, чтобы не отвлекать меня:
- Тихо!.. Творит!
Это была небольшая хитрость. Многие не понимали, откуда у меня берутся такие песни, да еще в подобном количестве. Вот и пришлось устраивать подобные спектакли. Даже рукой играть, как будто дирижирую оркестром.
Это мгновенно сняло все вопросы, и мои редкие внезапные остановки были встречены со всем понимание. Я не раз ловил взгляды бойцов смотревших на меня с большим уважением. Творит!
К десяти часам мы вышли к дороге, которую требовалось пересечь, до берега оставалось меньше пятнадцати километров.
- Внимание на дороге немцы. Идем тихо, - полушепотом приказал Рябов, и чуть наклонившись на полусогнутых медленно двинулся вперед.
От дороги нас закрывал небольшой косогор который скрывал только до пояса, вот и приходилось так изгаляться чтобы не увидели. Дальше рывок через проезжую часть, покрытую мелкой щебенкой и за скалу, за ней уже тропа.
Я шел четвертым, прежде чем идти вслед за Кикобидзе, рыжеватым пареньком лет девятнадцати, осторожно выглянул и присмотрелся к немцам.
