От последней фразы Сторм едва не бросился прочь. Но Ротаариг указал на него, толпа со вздохом раздалась. В воздухе повисло удивленное перешептывание. Но сомнение и растерянность царили всего несколько мгновений, и присутствующие все один за другим склонились перед ним. Ротаариг сделал едва заметный жест, приглашая Сторма подойти к себе.
— Я убью тебя, Ротаариг, — прошипел Сторм. — Что за спектакль?
— Выпутывайся сам как хочешь, — зло сказал гоблин в ответ. — Но чтобы было правдоподобно. Видишь, здесь и Махазим, и Парч, и еще кое-кто из Городского Совета...
Сторм помолчал, глядя на толпу. Потом дотронулся до амулета, поблескивающего черно-серым на его груди.
— Клянусь знаком Хаоса, не позже чем через полгода повелитель Киршстиф будет освобожден. И тогда мы уничтожим врагов, а Тартесс снова безраздельно будет принадлежать нам.
— Но что ты сможешь сделать для этого, принц? — спросил Махазим с презрительной насмешкой. — Да и наши враги еще совсем недавно были твоими друзьями...
— Такими же, какими они являются, например Парчу, — отрезал Сторм. — Нам всем приходилось притворяться, чтобы выжить. И придется продолжить притворяться еще некоторое время.
Махазим нехотя кивнул. Прач, стоящий рядом, хмурился, нервно покусывая тонкие бескровные губы, но так и не сказал ни слова.
— Принц Рэймар будет возрождать амулеты, с помощью которых мы сможем открыть порталы для наших сторонников с Терры и Аррет, — провозгласил Ротаариг. — И тогда перевес наших сил уже не оставит ни у кого сомнений.
Он сделал знак. Три молодые жрицы Храма подошли к ним. Два гоблина из толпы бросили на алтарь связанного Перворожденного. Три клинка опустились одновременно. Предсмертный крик эхом отразился от сводов зала, а потом потонул в кровожадном вопле толпы. Сторм отер попавшие на лицо капли крови, а Ротаариг уже протягивал ему чашу, наполненную красной жидкостью. Нахлынувшая жгучая ненависть к гоблину вдруг отступила, Сторм взял чашу, осушил под торжествующий рев. Голова слегка закружилась от выпитого крепкого вина. На этом все закончилось.
— Ты неплохо держался, — произнес Ротаариг, отведя его в небольшую комнату, заваленную подушками, и протянул ему початую бутыль и кубок. — Поспи, а потом я выведу тебя отсюда.
Сторм налил вина, выпил еще один кубок. Опрокинулся на подушки и закрыл глаза. Едва он успел заснуть, как его губ коснулся поцелуй. Ему почудилось, что он чувствует так хорошо знакомый запах Мирры. Под рукой ощутились шелк волос и бархатистая кожа обнаженного тела. Он ответил на поцелуй. И вдруг ворвались незнакомые приторно-сладкие запахи. Он открыл глаза, пробуждаясь, и увидел перед собой тех самых трех жриц.
— Мы пришли утешить тебя, принц Рэймар, в твоем горе, — произнесла та, которую он обнимал, и обхватила его бедрами, сладостно застонав.
Когда жрицы заснули, Сторм склонился над ними и сломал им шеи. А потом поднял взгляд и увидел застывшего на пороге Ротаарига.
— Не слишком осмотрительно...
— Что? Что принц Рэймар убил трех шлюх, которые оскорбили своим поведением память о его возлюбленной? Выведи меня отсюда.
Ротаариг кивнул. Выйдя из подземелья к Храму Солнца, гоблин протянул Сторму небольшой ключ.
— Чуть не забыл. Это от одного заброшенного дома в конце улицы, ведущей в порт. Тебе лучше перебраться туда.
Ротаариг скользнул обратно в подземелье. Сторм спустился с городского холма, миновал сады и вышел из Тартесса через еще одну тайную дверь неподалеку от порта. Он искупался в море, смывая с себя напряжение и ту невидимую зудящую пленку, которая подобно грязи окутала его в храме Хаоса. Пролежав около часа на прогретом песке и глядя, как солнце опускается над морем, он размышлял.
— Великий Хедин, — прошептал он, когда последний край солнца скрылся в потемневших волнах. — Дай мне сил и мудрости, которой мне так недостает. И... прости, что оказался не настолько хорошим, каким бы хотел видеть меня мой учитель.
Он оделся и направился обратно в город. Здесь он, внимательно осмотревшись и не заметив слежки, подошел к дому Ратлиха. Стражи едва заметно кивнули Сторму, и он прошел внутрь. Гоблин находился в своем кабинете и рассматривал карту.
— Я тебя весь день жду, — сказал он вошедшему Сторму. — Есть что рассказать?
— Предостаточно. Встретился на прощании с Ротааригом, который известен тебе как Черный пастух. И он провел меня в подземелье с храмом Хаоса. Потом созвал прислужников и представил меня как вернувшегося наследника Тартесса...
— И как они восприняли это?
— Я не заметил на их лицах недовольства.
— А если поподробнее?
Сторм опустился в кресло и рассказал о произошедшем в Храме. Ратлих нахмурился.
— Можно ли верить Ротааригу?
— До определенной степени.
— Держи меня в курсе.
Сторм вернулся в дом Аблиса, нашел обоих магов, беседующих в кабинете.
— Учитель, мне надо поговорить с тобой.
Гарлин с тревогой посмотрел на Сторма, а Аблис, кивнув юноше, вышел, оставив их одних.
— Сторм, не пугай меня, — Гарлин вглядывался в бледное лицо ученика. — Вчера произошла трагедия, но...
— Учитель, я никогда не отрекусь ни от тебя, ни от того, чему ты меня учил и как воспитал, — произнес Сторм. — Но... Ратлих дал мне очень важное поручение.
— Какое поручение?
Сторм вместо ответа показал ему амулет Хаоса. Гарлин побледнел, все поняв, на лице его отразилась боль.
— Мне жаль, что Ратлих готов рисковать твоей жизнью...
— Боюсь, у Ордена нет другого выбора. В Тартессе верхушка власти прогнила до самого основания.
— Но что можешь сделать ты?
— Не могу сказать. И еще... Я должен уйти из этого дома. Но ты сможешь меня увидеть в городе, в библиотеке или у Ратлиха.
— Но сейчас ты уходишь к нашим врагам?
Сторм кивнул. Гарлин подошел к нему, обнял.
— Будь осторожен. И да хранит тебя великий Хедин.
— Не говори обо всем этом никому, даже Аблису. Позаботься, пока меня не будет, об Атласе.
Они расстались. Сторм нашел в конце западной улицы небольшой сильно запущенный с виду дом. Розовые кусты в саду давно зачахли, клумбы заросли сорными травами. Пальмы, росшие у стен дома, закрывали свисающими желтыми листьями темные окна. Сторм открыл проржавевшую калитку, прошел по растрескавшимся плитам тропки к двери, вставил ключ в замочную скважину. Щелкнул замок, легко открывшись, словно недавно смазанный, и Сторм зашел внутрь. Внутри оказалось пусто. Лишь в кабинете на первом этаже обнаружился заваленный пеплом камин, старые с потрескавшейся красной древесиной стол и кресла. Наверху, там, где, должно быть, раньше располагалась спальня, на пол было брошено несколько овечьих шкур, на которых он нашел набитый серебряными монетами кошель. На подоконниках лежала пыль, хотя ни на полу, ни на стенах ее не было. Сторм бросил кошель в сумку, лег на шкуры, все еще сохранившие в себе аромат горных лугов, возвел вокруг себя защитное заклятие и уснул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
