документальном фильме «Внук шамана» Нучамаку Нгамтусуо, внук шамана Демниме, объясняя, почему он не стал шаманом, рассуждает: «Кому мы (шаманы) нужны? Не знаю. Никому не нужны. Ну, кто остались, эти, старинные (старые люди), — может, им нужны. Некоторым женщинам, может, нужны. А мужики… Старинных мужиков здесь нет. В поселке нету. Все умерли. Которые шаманов уважали, любили. Сейчас одни эти остались — ненавидят шаманов». Ему вторит селькупский шаман, слова которого приводит Юрий Симченко.
Рассказ селькупского шамана
Уже давно-давно не шаманю. Как колхоз стал — не шаманю. Тогда к нам настоящий врач пришел. Самолет летать стал. Все новости быстро приходить стали… Лозы (духи-помощники) как-то сами ушли… Не нужен шаман. Теперь даже внук мой говорит: «Надо все эти твои шаманские вещи в город отдать — пусть там в музее хранятся». <…> Совсем старый стану — отдам. Пусть там лежат…[155]
Хакасский шаман. Открытка, 1914.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
В музеи шаманские вещи стали попадать давно, с XVIII века, эпохи появления музеев и первых путешествий в Сибирь европейских и российских ученых. В советские годы этот процесс продолжался. Были в СССР и примеры «музея людей», или «человеческого зоопарка»: в 1923 году алтайские шаманы в виде экзотического «пережитка прошлого» были отправлены в Москву, на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. В 1970-х годах шаманство также стало перемещаться на сцену — причем не в виде антирелигиозных агиток и пропагандистских «судилищ над шаманами», как в 1920–1930-х годах, а в виде имитации шаманских камланий фольклорными ансамблями. Довольно часто этим занимались родственники шаманов, знавшие все нюансы ритуалов, движения и песнопения, а иногда и сами шаманы.
Начало этому положила деятельность Фольклорной комиссии при Союзе композиторов Российской Федерации. Она была создана по инициативе Д. Д. Шостаковича в 1965 году с целью сбора и сохранения традиций музыкального фольклора народов страны. Комиссия приглашала фольклорных исполнителей: музыкантов, певцов, эпических сказителей и шаманов — на всесоюзные и международные конференции, записывала и выпускала пластинки с их творчеством. Так, нганасанский шаман Демниме Нгамтусуо в 1973 году продемонстрировал камлание на Международной фольклорной конференции в Москве. В 1974 году они вместе с сыном Дюлсымяку выступали в Москве на Первой Всероссийской научной конференции Союза композиторов РСФСР, а в 1976 году — в Красноярске. Шаманские песнопения Демниме и его помощников-туоптуси — жены Хярку и сына Дюлсымяку — стали основой виниловых пластинок «Нганасанская музыка» (1982), «Музыка северного сияния» (1990). В 1970-х годах был создан таймырский ансамбль художественной самодеятельности «Хейро», вместе с которым шаман Демниме выступал на концертах и смотрах художественной самодеятельности по всей стране. После смерти шамана в 1980 году его дети организовали фольклорный коллектив «Нгамтусуо», чтобы сделать известным и популярным шаманство как культурное наследие нганасан. Главой коллектива был Дюлсымяку Демнимеевич, сновидец-дючилы и помощник шамана на камланиях. Участники ансамбля показывали на сцене имитацию шаманских камланий, соблюдая признаки ритуала: следовали схеме камлания, исполняли обрядовые действия и шаманские песнопения, плясали. Ансамбль «Нгамтусуо» стал очень популярным — он выступал не только в родном поселке Усть-Авам, но и в Дудинке, Норильске, Красноярске, Архангельске, Москве, а также за рубежом: во Франции, в Бельгии, Дании. По примеру этого ансамбля нганасаны создали и другие фольклорные коллективы: «Хендир» («Бубен») — в поселке Волочанка, «Дэнтедиэ» («Северное сияние») — в городе Дудинка.
Конечно, на сцене воссоздавалась лишь внешняя сторона шаманских ритуалов — у имитаций камланий не было практических целей, духов-помощников на них не вызывали, и в путешествия по мифологической вселенной никто не отправлялся. Но были и исключения: в 1988 году в Москву на Всемирный фольклорный фестиваль приехал Тубяку Нгамтусуо и провел настоящее камлание в Измайловском парке. Правда, по замыслу организаторов, это должно было быть камлание-имитация, но Тубяку решительно отказался беспокоить духов попусту. Вот как пересказывает Ю. Б. Симченко их разговор с шаманом.
Камлание Тубяку в Москве
«Теперь как работать? — спросил меня Тубяку. — Как духов просить, что сказать?»
«Ты-то сам духов видел, как сюда идти?»
«Конечно, ходил к ним сперва. Сказал, что Москва-люди хотят с ними маленько говорить… Самый главный-то, Быдытангу, сказал, что не пойдет просто так, не зная, чего делать. Сказал, что пускай я приду к Фаторэ, позову еще десять Коу-копто — Солнца-девок, — и еще пусть какого-то русского духа звать буду».
«Ты какой русский дух-то хочешь звать?» — поинтересовался я, полагая, что у Тубяку могут быть свои соображения.
«Нужно звать Микулуска-Басадинта. <…> Теперь думай, какую работу духам давать надо», — потребовал Тубяку.
«Пусть они стараются, чтобы всем хорошо жить было», — предложил я.
«Совсем пустое дело, — возмутился Тубяку. — Как они будут сразу всем хорошую жизнь делать? Давай пусть какому-то человеку помогают».
«Ладно, — сказал я, вспомнив, что один из моих приятелей очень страдает от радикулита, — пусть одного человека лечить будут».
«Теперь ладно», — согласился шаман[156].
Тубяку Нгамтусуо умер в 1989 году, и на этом пресеклись и шаманская династия рода Нгамтусуо, и в целом нганасанский шаманизм. В последние десятилетия шаманские песнопения звучат на Таймыре только на сцене, в исполнении фольклорных ансамблей.
Шаманы сегодня
К концу советской власти в одних регионах России шаманские костры совсем остыли, в других в них еще тлели угольки. Но с конца 1980-х — начала 1990-х годов начался бурный процесс «раздувания пламени», возрождения шаманских традиций. Были сняты ограничения на деятельность шаманов, к ним возник огромный интерес и обычных людей, и ученых, и политиков. В Москве, Туве, Хакасии, на Алтае, в Бурятии и Якутии стали проходить научно-практические конференции, на которые приезжали не только исследователи шаманизма со всего мира, но и шаманы из других стран. Стали возникать общества и организации шаманов, занимавшиеся религиозной и медицинской деятельностью. Шаманство возродилось, как феникс из пепла, по образному выражению этнографа Валентины Ивановны Харитоновой, организатора этих конференций[157]. В Туве шаманизм наряду с буддизмом был признан официальной религией, там было создано республиканское общество шаманов «Дунгур» («Бубен»). Его возглавил тувинский этнограф и писатель Монгуш Кенин-Лопсан (1925–2022), сын сказителя и внук шаманки, переживший в детстве, по его словам, шаманскую болезнь.
Но так было далеко не везде — пожалуй, только в Южной Сибири. В других северных регионах России пепел шаманских костров было уже некому раздуть. Там осталась память о знаменитых шаманах прошлого, хранимая людьми, и их вещи, собранные в музеях.
В наши дни можно говорить о трех сторонах, или «измерениях», в существовании шаманства в России. Во-первых, оно перешло в область исторической памяти и культурного наследия, во-вторых, в отдельных регионах возрождается, часто в новых формах, таких как «неошаманизм» или «городской шаманизм», в-третьих, переходит в широкие сферы массовой культуры.
Культурное наследие — это прежде всего сфера библиотек и музеев. Шаманские костюмы
