Скауты одобрительно загудели, подбрасывая в воздух вязанки стрел.
— А я вот, никогда не хотел быть стрелой, — пробурчал Аш, осторожно снимая тетиву со своего лука.
— Я знаю, — сказал я. — И ты никогда ей не будешь.
Гора припасов вокруг нашего лагеря неумолимо росла. Носильщики из обоза сновали взад и вперед, перетаскивая с места на место кипы одеял, связки сапог, щиты и зачехленные кавалерийские копья. Стоящий поодаль Досу о чем-то спорил с мастером-интендантом, тыча тому под нос свой список.
— А у нашего старика хватка не хуже чем у самого господина Маша, — Аш положил голову на седло, лениво наблюдая за суетящимися скаутами. — Он даже лошадей нам новых достал!
Сидя на свернутом в рулон одеяле, я осторожно переворачивал странички исписанные мелким почерком мастера Литургио. Книжечка, которую я нашел в кармане волшебника, оказалась зашифрованной, и прочесть в ней удалось лишь даты, стоящие перед каждой новой записью.
— Что это у тебя там? — Аш лениво повернулся на бок. — Надеюсь не сборник моих ранних стихов?
Я улыбнулся, протягивая другу книжку.
— Это дневник мастера Литургио.
Аш удивленно вскинул брови.
— Я даже не стану спрашивать, как он у тебя оказался.
— Я даже не стану отвечать, — я подбросил в костер веточку. — Сможешь его расшифровать?
Скаут нахмурился, и придвинулся поближе к огню, внимательно разглядывая надписи на внутренней стороне обложки.
— Сомневаюсь, — он прикрыл один глаз рукой. — Буквы перед глазами так и расплываются. Не иначе как чародейские штучки!
Скауты, сидящие с другой стороны костра, развернули полоски ткани, пропитанные краской, и принялись чернить стрелы, покрывая их бурыми пятнами и разводами. Старший скаут Сиф аккуратно подрезал оперенье зажатой в кулаке стрелы, тихонько напевая что-то себе под нос.
Где-то во тьме слышалось приглушенное ржание лошадей, а внизу, под холмом, ритмично пульсировало багровое зарево лагерных костров.
— Славно, правда? — Аш сунул в зубы соломинку и опустил голову на седло.
Я развернул свое одеяло и тоже растянулся возле костра.
Пахло травой, и сырой землей. Перечеркнув звездный небосвод, черной резной тенью над головой пролетел филин.
— Славно, — согласился я и, отложив книжку в сторону, вздохнул. — И у нас, надеюсь, впереди еще без счету таких ночей.
Глава 18
Мне всегда нравилось покидать лагерь перед самым рассветом. Когда все еще спят, когда в прогоревших за ночь кострах уютно мерцают уголья, а от полевых кухонь начинают расползаться дразнящие обоняние ароматы.
Мимо нас прошаркал сонный солдат, направляющийся к выгребной яме, несколько человек с утра пораньше заняли очередь к палатке лекаря, да чумазые мальчишки-водоносы спотыкаясь тащили жестяные ведра к офицерским палаткам. Лагерь просыпался медленно, неохотно, жадно цепляясь за последние минуты покоя.
Скаутские лошадки двигались практически бесшумно. Они не бряцали сбруей, не топали копытами и не оглашали окрестности задорным фырканьем. Мы плыли меж солдатских палаток точно призраки в царстве теней. Лица у скаутов были скрыты под полосками черной ткани, а древка копий и новые куртки раскрашены бесформенными пятнами.
— Стой! — группа из двадцати стражников вооруженных арбалетами и тяжелыми фальшионами преградила нам путь у засеки. — Кто такие? Куда направляетесь?
Внимательно изучив пропуск и печать, офицер опустил луч, бьющий из потайного фонаря, на землю.
— В наружном патруле конники ваалы, — стражник вернул мне пропуск, аккуратно свернув пергамент вчетверо. — Будьте с ними осторожны, нам не нужны неприятности.
Я вспомнил отчаянных всадников, вооруженных боевыми серпами, бесстрашно бившихся с алимами при Пасти Мистар, и по коже у меня побежали мурашки.
Небо начало потихоньку сереть, однако над нами по-прежнему сияли яркие звезды. Досу задрал голову к небесам и прочертил пальцем линию между созвездий.
— Звезды говорят, что будет много крови, — пробормотал он. — Надеюсь, что не нашей…
Аш тихонько фыркнул.
— Не нужно было тащить с собой алтарь. Это же все равно, что дразнить богов!
Досу возмущенно зашипел.
— Много ты понимаешь в таких делах! В этих проклятых землях не найти и пяди не оскверненной земли, годной для погребения! Еще сам спасибо мне скажешь!
Стянув с лица платок, Аш дважды сплюнул на землю.
— Да чтоб у тебя язык отсох!
Конники ваалы вылетели из темного оврага, словно стая бесплотных лесных духов. Их полуобнаженные тела были сплошь покрыты боевой раскраской, а длинные волосы, заплетенные в косы и смазанные белой глиной, топорщились над головами точно рога диких животных. Я скользнул взглядом по нагрудникам из игл дикобразов, по блестящим полумесяцам боевых серпов, и сразу же понял кто главный в отряде.
— Мы идем к ущелью, элкаа. Пропустите нас, это приказ ндабаа, — сказал я, избегая встречаться взглядом с вождем дикарей.
— Я узнал тебя, Унега-Аховали, — воин говорил чисто, без свистящего акцента, характерного для его народа. — В позапрошлом году многие воины корнвахи нашли себе невест в становищах ваалов, так что теперь мы твои кровные братья.
Я перевел взгляд с грозного боевого серпа, свисающего с луки седла, на покрытое белой краской лицо варвара и улыбнулся.
— Я слышал, что ваалы не признают Унега-Аховали!
Лицо у воина было неподвижное, с резкими грубыми чертами, точно высеченное из базальтовой глыбы.
— Это правда, — вождь с достоинством кивнул. — Но теперь, хотим мы того или нет, ты всегда будешь частью нашей семьи.
Ваал взмахнул рукой, и всадники беззвучно растворились среди теней покрывающих склон холма.
— Что это было? — Досу встревожено осмотрелся по сторонам, сжимая побелевшими пальцами рукоять сабли.
— Ваалы дальние родичи бродяг сертов, а теперь, как оказалось, они породнились еще и с корнвахами, — пояснил Аш. — Так что наш командир теперь один из них.
— Корнвахи? — Досу презрительно сплюнул. — Не те ли это те дикари, что недавно явились из-за горного массива Нефул?
— Это я их привел, — я повернулся к мастеру-скауту, однако не сумел увидеть выражения его лица, скрытого полоской черной ткани.
— Простите, господин, — пробормотал Досу. — Я никого не хотел обидеть.
Спустившись по каменистому склону холма, мы вновь вернулись на тракт, ведущий сквозь непроходимый вековой лес к ущелью Эст-Грабра.
Копыта лошадей звонко зацокали по истершимся за века каменным плитам, а лес вокруг нас стал совершенно непроходимым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
