Белларион не стал спорить с ним.
— Я не могу понять, зачем вашему высочеству сейчас выдающиеся солдаты. Сделанное вами предложение подразумевает, что у вас есть какие-то далеко идущие планы. Но пока я, хотя бы поверхностно, не осведомлен о них и не представляю, какого рода служба меня ожидает, ваши условия остаются насколько привлекательными, настолько же и иллюзорными.
Теодоро с облегчением вздохнул и даже тихонько рассмеялся. Слава Богу, подумал он, что любопытство Беллариона продиктовано его жадностью, а не чем-либо иным. Однако он решил проверить свою догадку.
— Насколько я понимаю, в настоящее время вы не связаны никакими обязательствами с графом Бьяндратским?
— Абсолютно никакими, — не задумываясь ответил Белларион. — Чтобы отплатить ему за старые услуги, я согласился участвовать в кампании против маршала Бусико. Но кампания окончена, а вместе с ней выполнены и мои обязательства. Так что я вновь свободен, синьор.
— Я так и предполагал. Иначе, разумеется, не стоило бы и речи заводить об этом. Но вскоре у вас не будет недостатка в заманчивых предложениях, и поэтому я решил не терять времени даром. Могу лишь добавить, что ваше жалованье будет таким, что вы не пожалеете о своем согласии.
Тут регент назвал сумму, значительно превышавшую ту, что выплачивалась ему во Флоренции.
— Но вы еще не назвали своих условий. Я должен хорошенько взвесить их, а для этого мне хотелось бы знать ваши планы.
— Наш контракт заключается на три года, — промолвил Теодоро.
— Хм-м, он становится все более заманчивым, — отозвался Белларион.
— И более приемлемым?
— Не стану этого отрицать, — усмехнулся Белларион.
— Условия контракта самые обычные: вы исполняете мои приказания и сражаетесь с тем, кто в данный момент является моим врагом.
— Естественно, — ответил Белларион, но его голос чуть дрогнул, произнося это единственное слово. — Естественно… — повторил он и на секунду задумался. — Однако я предпочел бы не встречаться на поле битвы с синьором Фачино.
— Вы настаиваете на этом? — спросил Теодоро.
Белларион помедлил с ответом, словно боролся с угрызениями совести.
— Мне не хотелось бы воевать с ним, — нерешительно проговорил он наконец.
— Я прекрасно понимаю, чего вам не хотелось бы. Но вы все же не ответили на мой вопрос. Это ваше непременное условие?
— Явится ли оно препятствием для заключения контракта между нами? — попытался уклониться от ответа Белларион.
— Возможно, — после небольшой паузы сказал Теодоро и поспешил добавить: — Мне трудно представить себе, чтобы мы с Фачино оказались врагами. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что я не могу взять на службу кондотьера, который оставляет за собой право дезертировать в самую неожиданную минуту.
— О да, конечно же, я с самого начала понял это. Глупо с моей стороны колебаться: ваше предложение чрезвычайно выгодно.
Он вздохнул, будто сомнения все еще терзали его.
— Синьор Фачино едва ли укорит меня… — начал было он, но фраза так и осталась неоконченной, и Теодоро, чтобы окончательно склонить чашу весов в свою пользу, решил бросить на нее дополнительный вес.
— Возможно, мне удастся заинтересовать вас некоторыми перспективами.
— Перспективами? Что вы имеете в виду?
— Земли вдоль реки Танаро от Ревильяско до Маргарин составят ваше ленное владение note 103, в управление которым вы вступите с титулом графа Асти.
У Беллариона перехватило дыхание. Он повернулся к маркизу, и его лицо, освещенное лунным светом, казалось очень бледным.
— Синьор, не в вашей власти наградить меня тем, что вы обещаете.
— Чтобы исполнить свое обещание, мне и потребуются ваши услуги. Вы видите, как я откровенен с вами.
Но Белларион увидел не только это. Ему стало ясно, что этот соблазнитель замыслил не что иное, как захватить богатую область, лежавшую между Верхним и Нижним Монферрато, и овладеть Алессандрией, Валенцой и двумя десятками других городов, находящихся сейчас во владениях герцога Миланского. Это означало бы неизбежную и долгую войну с Фачино, которому, возможно, до конца дней своих пришлось бы защищать целостность герцогства.
— Вы не шутите, синьор? — слегка дрожащим от волнения голосам проговорил Белларион. — Это чрезвычайно важное условие.
— Ваша жалованная грамота будет приготовлена заранее и подписана одновременно с контрактом, что послужит гарантией выполнения мною взятых на себя обязательств.
— Белларион, граф Асти! — восхищенно пробормотал Белларион, устремив невидящий взор в море. Предложение, казалось, ослепило и оглушило его, и ему с трудом удавалось сдерживать переполнявшие его эмоции. Он неожиданно рассмеялся.
— Когда мы подписываем контракт, синьор принц?
— Завтра утром, синьор граф, — ответил Теодоро, и на его тонких губах мелькнула улыбка удовлетворения. Еще бы! Как тонко он смог провернуть дело с этим продажным выскочкой и заманить его обещаниями, выполнять которые ему, маркизу Теодоро, возможно, никогда не придется.
На другой день, рано утром, они вновь встретились с регентом, но на этот раз уже в его кабинете, в присутствии нотариуса, написавшего под диктовку Теодоро контракт, двух монферратских синьоров и Вернера фон Штоффеля, свидетеля со стороны Беллариона.
Нотариус зачитал сначала контракт, все пункты которого были одобрены Белларионом, а затем грамоту, в которой Белларион повелением маркиза Теодоро объявлялся графом Асти и детально перечислялись все земли, отводившиеся в его будущее владение. Оба документа были уже скреплены печатями и подписями представителей Монферрато. Дело оставалось за Белларионом, и нотариус протянул ему смоченное в чернильнице гусиное перо. Но Белларион с сомнением взглянул на регента.
— Документы могут погибнуть, — сказал он, — что чревато трагическими последствиями, когда речь идет о деле чрезвычайной важности. Поэтому я взял с собой свидетеля, который при необходимости подтвердит обещание, данное вашим высочеством.
Маркиз нахмурился.
— В таком случае пускай мессер Штоффель хорошенько ознакомится с ними.
— Нет, это будет не мессер Штоффель. Нужный мне свидетель уже ждет в приемной вашего высочества.
С этими словами он шагнул к двери и настежь распахнул ее.
В следующее мгновение в комнату, прихрамывая и опираясь на костыль, вошел Фачино, которому Белларион подал приготовленные для подписи документы.
У регента вырвался из горла какой-то нечленораздельный звук, и он оторопело уставился на кондотьера.
— Мерзкий ловкач! — давая выход душившему его гневу, завопил маркиз Теодоро, когда к нему вернулся дар речи. — Безродный, чванливый Иуда! Как только я мог довериться тебе! Как я мог забыть о твоей подлой, низкой натуре! Грязный пес!
— Ловкач! Иуда! Грязный пес! — с укоризной в голосе проговорил Белларион, словно взывая к присутствующим о несправедливости эпитетов, которыми столь щедро наградил его Теодоро. — Зачем использовать такие сильные выражения? Разве я, как послушный сын, мог подписать контракт без одобрения своего отца?
— Ты еще издеваешься надо мной, вонючий шакал?!
Фачино сурово взглянул на маркиза, и в его глазах запылал огонь.
— Придумайте-ка словечки покрепче, чтобы их можно было вернуть вам, синьор, — медленно проговорил он. — Все, что вы говорили здесь до сих пор, чересчур мягко для вас.
Не в силах более сдерживаться, маркиз, пылая яростью, рванулся к Фачино, словно собирался разорвать его на части. Но не успел он сделать и двух прыжков, как на его пути оказался Белларион, внешне невозмутимый, но державший руку на поясе, с которого свисал тяжелый кинжал.
— Может быть, мы станем вести себя прилично? — не повышая голоса, произнес он. — Если у вашего высочества чешутся руки, то вы можете воспользоваться услугами десятка моих людей, которые ждут в вашей приемной.
Маркиз замер как вкопанный, пытаясь взять себя в руки. Ему это удалось, но с большим трудом. Фачино презрительно рассмеялся ему в лицо и уничтожающим тоном произнес:
