Пламя факела освещало грузный свод из плотно пригнанных каменных плит. Под ногами хлюпала отвратительная жижа. Видимо, где–то просачивалась вода. Стало быть, люди давно отсюда ушли и некому следить за порядком. По обеим сторонам чернели двери. Они были закрыты на железные засовы и заперты на огромные ржавые замки. Только шестая по левой стороне оказалась распахнута. В ней над очагом висел на цепях огромный котел. Из него торчала засохшая человеческая рука с растопыренными в мольбе пальцами. На стенах кельи вбиты крюки. На полу валялось нечто, напоминающее большой барабан, усеянный по ободу острыми шипами. Скорей всего это была камера пыток.
Подземный ход разделился на два. Диор свернул направо. Десятка через три шагов увидел раскрытую келью. Дверь в нее была выломана. Свет факела озарил каменную лавку. На ней лежащий навзничь скелет, привязанный к скамье истлевшими веревками. В земляном полу виднелось множество нор. Каждая — голова пролезет. Вот она — та самая Крысиная келья, в которую когда–то угодил Юргут. Но крыс не было видно. Они, наверное, ушли из подземелья. А это значит, что им здесь нет пищи. Плохой признак!
Факел сгорел почти наполовину. Диор мчался по проходу огромными прыжками. Его тень мелькала на стене, подобно черной птице. Вот еще один поворот. Диор вдруг краем глаза заметил, что его тень пересеклась с чужой. Он остановился, тяжело дыша, прислушался. Ни шороха, ни шагов. Пространство, освещенное факелом, было пустым. Но Диор мог поклясться, что мгновение назад кто–то был на этом повороте. Он крикнул:
— Хай!
Мертвая тишина была ему ответом. Диор метнулся в правый проход — никого. Кинулся в левый, свет озарил лишь каменные своды. Он опять крикнул:
— Хай, во имя всех богов! Кто здесь, отзовись!
Позади него раздался жуткий, леденящий душу хохот. И тотчас по проходу метнулась огромная черная птица. Хохот послышался слева, потом справа. Диор кинулся за птицей. Но она исчезла. Дикий смех дробился под сводами, удалялся. Диор в отчаянии продолжал бежать. Пот струился по его лицу. Где же этот лаз? Надо было догадаться спросить Юргута, за каким поворотом тот находится. Диор уже не помнил, сколько раз он сворачивал. А если римлянин Юлий забил лаз? От этой догадки Диора обдало холодом. Он остановился. Скорей всего, так оно и есть. Ведь кроме Юргута, никто тогда не спасся. Разве Юлий оставил бы без внимания место, откуда можно легко бежать из подземелья?
Диор побрел вперед не разбирая дороги. Она то и дело разветвлялась. Показалась открытая келья. Он зашел в нее и увидел, что здесь уже был. Вот на полу барабан с шипами. Над подернутым пеплом очагом висит закопченный котел. Из него вздымается сморщенная рука. Видно, в этом котле заживо варили людей. Факел догорал.
Выскочив из кельи, Диор пустился бежать наугад. Отчаяние придало силы. За его спиной вдруг послышались осторожные легкие шаги. Кто–то украдкой догонял его. Диор резко обернулся. За пятном света все терялось во мраке. Впереди опять развилка. Диор свернул направо. И увидел такое, что протер глаза.
Яркое сияние лилось из широко распахнутой двери. Слышалось журчание воды, словно за стеной. В это время потух факел. Но он уже не понадобился. Диор шагнул на манящий свет.
2
Перед ним открылся огромный великолепный зал. Тот самый, о котором с таким восхищением рассказывал Юргут. Зал был ярко освещен. Блестел мраморный пол. Сверкала позолота карнизов. Бежал ручей, исчезая в отверстии.
Но не от этого у Диора перехватило дыхание.
Возле противоположной стены на возвышении, покрытом ковром, стояло золотое кресло. А в кресле сидел человек.
Этим человеком был его отец Юргут.
Он смотрел на приближающегося Диора, как смотрят птицы или змеи: искоса, одним глазом, склонив голову и вытянув шею. Второй глаз его вытек. Лицо рассекал чудовищный багровый шрам. Юргут стал еще страшнее, чем был.
Только заметив шрам, Диор поверил, что его отец живой человек, а не дух, принявший облик Юргута. Вдруг за спиной Диора кто–то пронзительно завопил:
— Ха–ха, филин привел к нам чужака!
Этого испытания советник Аттилы уже не выдержал. Он упал и лишился чувств.
Очнулся Диор от холодной влаги на своем лице. Он открыл глаза. Над ним склонился человек, одетый в звериную шкуру, обросший всклокоченными волосами, с бледным рябым лицом. На его плече сидел большой серый филин. В глазах рябого незнакомца горел огонек безумия. Жутко гримасничая, он лил на Диора из пригоршни воду. Заметив, что чужак пришел в себя, незнакомец дико захохотал, отпрыгнул от него, хлопая ладонями по полу, и, не переставая гримасничать, завопил:
— Кто ты, ха–ха?
— Я сын Юргута, — по какому–то необъяснимому наитию ответил Диор, поднимаясь с пола.
— Зачем ты явился сюда? Тебя сварят заживо в котле, ха–ха!
— Кто меня сварит?
— Старший Милосердный Брат, его зовут Юлием! Вот кто! — Незнакомец ткнул длинным пальцем в сторону золотого кресла. Оно было пусто.
— Но Старшего Брата в подземелье нет, — осторожно возразил Диор, нащупывая на поясе рукоять меча. Меч оказался на месте. Это его успокоило.
— Ха–ха! Как бы не так! Он опять явился! Уходи скорей!
Нетрудно было догадаться, что боги лишили незнакомца рассудка. Диор встал на ноги, спросил: /
— Тот, кто только что сидел в кресле, на самом деле Старший Брат?
— Да! Он велик и милосерден! Он сварил заживо многих, а остальных убил в потайной долине! Убьет и тебя, ха–ха! — кричал безумный, сидя на корточках и подпрыгивая. Филин от его телодвижений только крепче вцеплялся когтями в шкуру и таращился на Диора желтыми немигающими глазами.
— Кто ты? — спросил Диор.
— Я Фока!
Фока? Тот самый римлянин, который вместе с Дзивуллом и другими помог Юргуту бежать?
— Как ты остался жив, Фока?
— Я превратился в филина и летал, пока брат Юлий и готы Ардариха варили других братьев и сестер заживо. Начальник стражей Ардарих не нашел меня. Я ловко их всех обманул, ха–ха! — вопил Фока, то и дело прерывая себя безумным хохотом.
— Где сейчас Милосердный Брат?
— Ушел в потайную долину за пищей. Сказал, чтобы я караулил тебя. У меня есть дубина! Дверь заперта!
Диор усомнился, на самом ли деле он видел покойного Юргута. Не показалось ли ему?
— Как звать Милосердного Брата? — спросил он.
— Юлий! Но он принял облик Юргута! — гримасничая, отозвался Фока, — По благоволению свыше, ибо я молился! Я много молился, когда обнаружил, что остался в подземелье один.
— А куда делись готы?
— Однажды я отправился в лощину поминального храма и увидел убитых мертвых стражей и Юлия. Среди них не оказалось лишь начальника стражей Ардариха. Они разрушили башню и храм и перебили друг друга из–за золота! Вокруг убитых валялись монеты и мешки с золотыми украшениями… — Фока вдруг замолчал, искоса глядя на Диора, сказал: — Если ты голоден, я велю филину принести тебе крысу! Самую жирную!
Диор поспешил отказаться от угощения, с тревогой спросил, где сейчас золото из сундука Юлия.
— Я вновь перетаскал его в подземелье через лаз! — прокричал безумный. — Я носил его больше года. А когда закончил, стал еще усерднее молиться! Филин добывал мне крыс! Я их варил и ел! Изредка навещал потайную долину, где пасется стадо. Мне было скучно. Наконец Небо вняло моим мольбам. Явился Юргут, сказал, что он Старший Брат и отныне будет жить в подземном дворце и сидеть в золотом кресле. Небесное знамение подтвердило его слова. Вдруг затряслась земля. Выход из потайной долины в лощину поминального храма засыпало! Ха–ха!
После рассказа Фоки многое становилось ясным. Стало быть, Юргут не был убит в доме Марка, а лишь ранен. Смутная догадка мелькнула у Диора при последних словах римлянина, и он спросил, были ли вчера Юргут и Фока в лесу возле дворца?
— Да, были! — прокричал безумный. — Юргут отомстил своему врагу Тюргешу, ха–ха!
— Но как вы попали в лес? Ведь башня уничтожена, а проход в лощину засыпан?
— Небо указало нам скрытый ход! Мы пробрались по подземному ручью!..
В это время в одном из поддонов, укрепленных на стене, догорел факел. Заметив это, Фока вскочил, взял из груды факелов в углу новый, ловко поменял. Забыв о чужаке, стал метаться по залу, вздымая руки вверх, исступленно крича:
— О Приносящий нам благодать! Обитающий в месте наивысшего блаженства, благослови грешного Фоку на величайший подвиг приобщения к святым помыслам еще большего грешника, чем Фока, по имени… — Он повернулся к Диору и спросил: — Как твое имя?
Диор ответил и велел римлянину показать ему сундук Юлия. Фока повел его в небольшую келью. Сундук был громаден, гораздо больше сарматского, ради которого Аттила уничтожил племя Алатея. Он не был закрыт на замок. Диор поднял крышку. Сундук оказался полнехонек.
