В это время потухли факелы. В наступившей темноте, на миг ослепившей Диора, германец сумел освободить правую руку и вновь нанес страшный удар в лицо. Диор на мгновение лишился чувств. Это спасло Ардариха. Он вскочил и выхватил меч. Очнувшийся Диор успел заметить блеснувшее лезвие и покатился в сторону. Удар меча лишь разрезал отпахнувшуюся полу его кафтана.
Второй замах Ардариха был отбит. Третьего не последовало. Ардарих отказался от схватки с могучим противником и огромными прыжками бросился в подземный проход. Направляясь за вином, готы не взяли с собой дротики. Они остались в зале. Диор понял, что он не успеет настичь гота. Тот завладеет дротиками. Тогда сила не поможет Диору. Он вспомнил про лаз. Знал ли Ардарих о лазе? Если и знал, то воспользоваться им не мог, вход в потайную долину был завален. Фока дважды упоминал, что он и Юргут в лощину поминального храма пробирались по подземному ручью.
4
Потайная долина напоминала райский сад. Солнце поднималось к полудню. В ярком свете колыхались зеленые травы. В листве деревьев свисали золотистые плоды. Пели птицы в густых кронах, и тень манила прохладой. У ручья на ложе из цветов безмятежно отдыхало стадо.
«И насадил Господь рай в Эдеме на востоке; и поместил туда человека».
А человека в этой прекрасной долине, кроме появившегося Диора, не было. И никто сюда не мог проникнуть извне. Сплошная гряда обрывистых гор замыкала долину со всех сторон, подобно крепостной стене, но во много раз выше. Издали было видно, как на неизмеримую высоту взметнулись желтые утесы с нависающими каменными шапками. Множество водопадов сверкало под солнцем, разлетаясь мириадами брызг, словно падая с неба. Эту небесную влагу вбирал в себя ручей, вытекающий из огромной каменной чаши. Он струился в ромашковых берегах и исчезал за деревьями. Благодатный покой был разлит вокруг. Над этой долиной никогда не бушевали ледяные ветры, и пыль никогда не оседала на юную зелень. Какое, должно быть, счастье жить здесь. Что нужно человеку? Пища телу и покой душе. Немного пищи и много покоя.
Но надо было торопиться. Ардарих скорее всего кинулся к железной двери. Он будет стучать в нее до ночи. Поэтому до наступления темноты надо успеть попасть во дворец. Если Ардарих и его сообщник скроются и унесут с собой тайну подземелья, последствия для Диора будут ужасны.
Ручей был широкий, с пологими травянистыми берегами. Здесь паслись овцы, поднимая головы и с кротким любопытством посматривая на бегущего Диора. До скал было не меньше мили. Диор промчался это расстояние, подобно греческому бегуну, изображением которого он любовался на глазурованной вазе в доме Марка.
У выходного отверстия ручья бурлила вода, вырываясь из каменного отверстия. В скале слышался шум текущих струй. Диор вошел в холодную купель, погрузившись по шею, вобрал в себя побольше воздуха и ступил в отверстие. Цепляясь руками за шероховатости стен, преодолевая напор течения, он сделал несколько шагов. Каменное ложе ручья круто поднималось. Скоро голова Диора показалась из воды. Выпрямившись, он огляделся. Впереди виднелось бледное пятно света. Когда–то здесь была расселина, и ручей сумел пробить в ней себе путь. Узкий свод уходил вверх, теряясь в темноте. Глубина потока не превышала двух локтей.
Шагов через сорок Диор обнаружил, что свод понижается. Дальше пришлось идти согнувшись, а вскоре опуститься на четвереньки. На четвереньках он и выполз из расселины в кустах, окружающих ручей, который здесь разветвлялся: один уходил в скалу, второй огибал ее вдоль подошвы хребта. Только Юргут с его сообразительностью мог обнаружить эту необычную дорогу в потайную долину.
В лощине дул ветер. Шумели, раскачиваясь, вершины деревьев. Этот шум и спас Диора, когда он вышел из кустарника. На противоположной стороне лощины виднелись руины поминального храма. Неподалеку паслись лошади. Их охранял здоровенный гот, держа наготове дальнобойный лук и бдительно озираясь. Он в это мгновение оказался спиной к Диору, а шум ветра помешал ему расслышать чужие шаги. Диор успел скрыться в кустах. Лошадей в табунке оказалось двенадцать. Значит, этот воин — сообщник Ардариха.
Из оружия у Диора был только меч. Подкрасться к готу невозможно. И лошадь не уведешь. Дождаться, когда гот отправится к заброшенному дворцу, и перехватить его по дороге? Но пешему сразиться с всадником в доспехах, имеющим лук и метательные дротики, — слишком велик риск. Тем более гот выглядел могучим бойцом. И упустить его нельзя. Он знает секрет открывания двери.
Лощину окружал лес. Справа, где был овраг, в котором развалины башни, рос высокий лещинник. Там должна быть потайная тропинка, о которой рассказывал покойный Юргут. Лощину пересекал ручей, окаймленный густым молодым камышом. Гот стоял в десяти шагах от ручья.
Глава 5
ЗОЛОТОЕ КРЕСЛО
1
Прячась в кустарнике, Диор обогнул ближний край лощины. Пришлось опять войти в воду. Но уже со стороны леса. Диор плыл вниз по течению, держась ближе к берегу. Высокий камыш укрывал его.
Богатырь–гот, утомленно зевая, опустил лук. Поверх камыша виднелись лишь его голова и широкие плечи. Диор выполз из воды как раз напротив табуна. Но гот беспрестанно оглядывал местность.
Оставалось ждать. Диор отстегнул намокшие ножны, меч положил под правую руку. Положение затруднялось тем, что в это время стихли порывы ветра и наступила тишина. Солнце уже перевалило за полдень. Лошади перестали пастись и направились к ручью. Передняя вдруг тревожно вскинула голову, запрядала ушами, настороженно фыркая. И остальные лошади приостановились. Что–то их обеспокоило. Из дубины леса донесся явно не человеческий, но полный предсмертного ужаса и муки вопль.
Видимо, не только мать чувствует беду, случившуюся с ее дитятей, но и все на пространстве земли, что дышит, радуется, страдает, в отдалении или вблизи ощущает единые токи жизни, и всплеск предсмертной боли всегда отзовется безотчетной тревогой в душах живущих.
Испуганно заржали лошади, затеснились друг к другу. Гот вскинул лук, озираясь. Диору показалось, что над лесом промелькнула большая белая птица. И знакомый голос вдруг позвал:
— Сынок! Сынок!
Спустя мгновение этот же голос произнес в другой стороне:
— Сынок! Сынок!
Диор похолодел. Это был голос Юргута. Душа отца металась над лесом и звала его.
Гот бросился к лошадям. Опять налетел порыв ветра, еще более сильный. Гул пронесся над вершинами деревьев. Диор кинулся вслед за германцем. Гот был грузен и бежал тяжело. Легкими прыжками Диор настигал его. Когда он уже занес над воином свой меч, тот внезапно обернулся, увидел врага и сделал все возможное в его положении: выстрелил, не растягивая до конца тетиву, и попытался уклониться от клинка. Стрела, посланная торопливо и неприцельно, пробила кафтан и застряла в плече Диора, не причинив ему вреда. Меч Диора обрушился на воина, разрубая доспехи, тело. Гот упал на колени, слабеющей рукой вытащил свой клинок. Но второй удар снес ему голову.
Дух отца уже не звал советника, скакавшего на лошади к заброшенному дворцу.
Солнце садилось за гору, когда всадник въехал через пролом крепостной стены на поляну. Здесь не было ни души. Силхан снял оцепление. Ушла ли его тысяча со стана?
Оставив лошадь во внутреннем дворе, Диор забежал в зал. Люк, скрывающий потайной механизм, оказался завален хламом. Расчистить его не представило труда. И тут Диор услышал осторожный стук в дверь. Пять ударов. Через промежуток времени вновь пять ударов.
Диор теперь был хорошо вооружен и в доспехах. Правда, пришлось потуже затянуть наплечные ремни, чтобы броня не мешала при ходьбе. Он открыл люк, нажал на рычаг и приготовил метательные дротики. Дверь открылась. Рыжебородый Ардарих вывалился из подземелья. Увидев Диора, побледнел и отшатнулся. Метательный дротик вошел ему в жилистую шею и опрокинул на пол.
2
Силхан давно бы увел тысячу из Сармизегутты. Но он послал скорого гонца к Аттиле с сообщением, что его советник взят на Небо, и стал ждать решения Аттилы. Два дня он держал оцепление вокруг дворца, и все это время там происходили пугающие события. Из лесу доносились вопли, завывания, дикие крики. Но, прочесывая лес, ничего не обнаруживали. Ночные духи летали над поляной, хлопая крыльями. В глухую полночь в зале зажглось несколько факелов. Потом кто–то невидимый принялся бросать факелы в воинов. А когда гунны наконец осмелились–таки войти во дворец, то обнаружили деревянного идола с отрубленной головой. Воины зароптали. Страх перед нечистью не постыден.
Гонец, посланный к Аттиле, должен был известить соправителя, что тысячник Силхан неукоснительно выполнял распоряжения советника. А тот приказал ни под каким предлогом не приближаться ко дворцу, пока он находится там. Это слышали все сотники.
