Оставив Диму с его игрушками, Анни спустилась вниз и проверила кухню. Приглашавшие их оказались людьми искушёнными и предусмотрительными – холодильники набиты полуфабрикатами, а на кухонном столе стояли, прикрытые салфетками, супница с рыбной похлёбкой, сотейник с тушеным мясом и грибами, а в цилиндрической стеклянной посудине Анни унюхала салат с креветками.
«Возможно, я неправа в отношении хозяев?» — подумала Анни, перенося сосуды с едой в столовую и вытаскивая красивые тарелки из буфета. Когда всё приготовила, то поднялась на третий этаж и открыла дверь в лабораторию. Дима увлечённо опутывал проводами несколько столов, установленных вплотную, и находился в другом измерении.
— Здесь ничего взрываться не будет? — спросила Анни, прикидывая, где находиться её комната относительно столов.
— Взрываться? — задумался Дима, и Анни забеспокоилась.
— Нет, не должно, — после некоторых размышлений сообщил Дима, и его задумчивость насторожила Анни.
— Пойдём кушать, — сообщила она Диме и он, как зомби, потопал за ней, думая о своём. Когда они спустились в столовую, он остановился поражённый, подошёл к супнице и открыл крышку.
— Всё это приготовила ты? — удивился Дима.
— Не совсем, — скромно сообщила Анни, но её признание не испортило впечатление Димы, и он смотрел на неё, как на чудотворца. Отдав должное неизвестному повару, они пообедали, а, скорее, поужинали и едва вылезли из-за стола.
— Я пойду наверх, — сообщил Дима, и Анни с огорчением подумала, что увидеть Версаль ей не светит. Включив кап на всю стену, она посмотрела последние новости науки, где два клоуна обещали путешествие на любую планету, но их резонерство Анни выключила одним мановением своего пальчика.
Спали они в разных комнатах, вернее, Анни уснула в одной из спален второго этажа, а где спал Дима, она не знала. Возможно, что он вообще не спал, а всю ночь сидел в лаборатории.
Проснулась Анни в грустном настроении. Накинув халат, она спустилась на кухню и налила себе кофе из горячего кофейника. «Уже поднялся», — подумала она о Диме и, держа в руке кружку с кофе, поднялась в лабораторию.
Но Димы там не оказалось. Она спустилась ниже на этаж и обследовала все спальни, но и там его не обнаружила. «Куда он девался?» — подумала Анни, и озабоченно взяла в руки кап. Но Дима на звонок не отзывался, и Анни забеспокоилась всерьез. Внизу стукнула дверь, и Анни, облегченно вздохнув, бросилась вниз, собираясь отругать Диму за его безалаберность.
Внизу, при полном параде, стояла Мари и удивлённо смотрела на Анни. Окинув свой непрезентабельный вид, Анни покраснела, кто же знал, что с утра ожидаются гости.
— Я к мсье Димон, — сообщила Мари.
— Его нет дома, — ответила Анни, понимая, что попала в неудобное положение. «Куда ты девался, зараза!» — зашипела она на Диму и тот, как будто услышав, открыл входную дверь и появился на пороге, держа в руках роскошный букет роз. Мадемуазель Мари покраснела, обрадовавшись, и повернулась к нему, собираясь принять букет, но Дима, бросив на ходу: «Спасибо, Мари, но сегодня вы мне не нужны», — прошел мимо, направляясь к лестнице, на которой стояла Анни. Мадемуазель Мари соблюдая этикет, улыбнулась, блеснув злыми глазами на Анни, и вышла, даже не закрыв дверь.
— Сегодня я покажу тебе Эйфелеву башню, — сказал Дима, вручая ей букет, а она, совсем растерянная, спросила:
— Она, что, не утонула в Париже? — на что Дима, совершенно серьезно, ответил: — Я её вытащил для тебя.
— Спасибо, — сказала Анни, поблагодарив за цветы, а не за Эйфелеву башню, которая покоится на дне Парижского моря вместе со всем, что было в Париже.
— Ты ещё не оделась? — удивился Дима, осматривая Анни, и добавил: — Поспеши, у нас мало времени.
Через полчаса они уселись в автокар и уехали в город. По пути Дима так увлечённо рассказывал о резиденции французских королей, что Анни не выдержала и спросила:
— Откуда ты всё знаешь?
— Мне мама рассказывала, — сказал Дима, и Анни притихла, не собираясь ворошить больную тему. А Дима, наоборот, вспоминал мамины рассказы и сравнивал их с действительностью и, слушая его, Анни успокоилась. Автокар остановился на площадке перед версальским дворцом и их встречал зелёный Людовик на такого же цвета лошади. Дворец оказался не многолюдным, видимо, французы работали, а экскурсанты решили сделать выходной. Они прошлись по дворцу, заглянули в королевскую часовню, прошлись вдоль зеркал, скорчив рожи каждому из них, а потом выбрались наружу к водному партеру.
— Почему так мало народу? — снова удивилась Анни и Дима сообщил: — Я выкупил все билеты для экскурсантов.
На не работающем фонтане бедная Латон пыталась убежать от оскорбляющих её ликийских крестьян, посланных змеем Пифоном, и превращенных в лягушек Юпитером.
В пустом фонтане подальше спешит к ней её сын, Аполлон, загоняя полузатопленных лошадей, которые беспомощно барахтались на отмели. Неожиданно для себя Анни увидела знакомый силуэт и спросила:
— Это что?
— Эйфелева башня, — ответил Дима.
— Макет?
— Настоящая, — возразил Дима, и они за руку отправились поближе. Миновав Аполлона, подошли к большому каналу, где Дима заговорщицки сказал:
— Жди меня здесь.
Он вытянул кап и, не включая изображение, что-то в него сказал. Впереди, из-за угла, выскочила настоящая гондола и понеслась к ним.
— Пойдём, — сказал Дима, беря Анни за руку. В гондоле оказался настоящий итальянский гондольер в белой шляпе с красной лентой на околыше, белой рубашке и строгих чёрных брюках. Он стоял на корме с единственным веслом в уключине, ловко им манипулируя. Дима спрыгнул в лодку и подал руки Анни, принимая её. Они сели в два кресла впереди, оббитых голубым бархатом, и гондола плавно поплыла вдоль берега, приближаясь к Эйфелевой башне. Её громада медленно надвигалась на них, и у Анни захватило дух, когда они оказались под ней, ощущая на себе тысячи тонн металла.
Гондольер затянул баркаролу, и песня, поначалу, оказавшись чужеродной, потом, неожиданно для Анни, вписалась в окружающий пейзаж, наполняя его гармонией. Анни слушала, склонив голову на плечо Димы, обхватив руками его за пояс.
Тихо скользим мы спокойной водою,
носом сминая отблески волн.
Лодочка с милою вдаль убегает,
плавной ходою движется челн.
Широко машет веслом гондольеро,
только любимая вдалеке ...
Не проживу без любви в этом мире,
смятое сердце вянет в тоске ...
Лодочник доплыл до Большого Трианона и тут из неба посыпался дождь. Анни и Дима понеслись к колоннаде мраморного дворца, где, запыхавшись, укрылись от неожиданного дождя.
