— Да, рафик, это Т72, мы их покупаем и переделываем для себя. Это очень хороший танк, нам нужны такие танки.
— Почему вы его переделываете? Вас не устраивает то, что поставляет вам Советский Союз?
Иракец не смутился.
— Потому что вы даете нам специальные танки, не такие как для себя, рафик. Раису это не нравится, он хочет лучшее.
— Этого больше не будет. Политика нашей страны заключается теперь в том, что мы продаем своим друзьям — слово «друзьям» Маслюков специально выделил — самое лучшее.
В разговор вступил брат президента.
— Ирак не ищет друзей, но и не отказывается от протянутой руки дружбы — весомо и с достоинством сказал он — тем более, если это будет рука Советского Союза. Саид Раис глубоко уважает Советский союз, и считает, что в зоне Персидского залива он должен занимать не менее серьезные позиции, чем Соединенные штаты Америки.
Свежо предание…
— Ирак готов в этом помочь Советскому союзу? — сделал выпад Маслюков. И потому, как переглянулись иракцы, мимолетно, но жестко — все понял. У них — все решено, и какую то роль ни отводят и СССР. Вопрос в том — какую.
— Уважаемый рафик, я всего лишь генерал — с поклоном, типично восточным, лукавым, ответил иракец — такие вопросы вправе решать только Саид Раис.
— Хорошо. Вернемся к танкам. Эти танки хороши, но есть уже танки, которые лучше. Теперь у нас есть танки с дополнительной защитой, они не подбиваются никаким противотанковым гранатометом. Есть танки с навесной дополнительной броней и решетками, это сделано по урокам Афганистана[96]. Наконец, есть танки, которые могут сбивать ракеты, которые подлетают к ним — но они стоят дороже всего…
Пока Юрий Дмитриевич Маслюков осматривал новую технику и договаривался о сотрудничестве в военно-технической сфере, а Маршал Советского союза Николай Васильевич Огарков говорил о своем с иракскими генералами — право же, им было чему поучить друг друга, тем более что Ирак заканчивал войну с Ираном, а Огарков был в курсе того, что происходит в Афганистане — в одной из комнат тикристского аэропорта состоялся разговор, который определил политику на Ближнем Востоке на годы вперед… нет, не только он, конечно — но и он тоже. В этом разговоре участвовали два человека, ни одного из которых нельзя было назвать обычным человеком — это были очень, очень необычные люди. Один из них был националист-патриот, бывший вице-президент, ставший главой государства и вообще главой движения арабского социализма на Востоке. Второй — депутат Верховного совета СССР трех созывов, бывший судья Верховного суда Азербайджанской ССР и действующий первый заместитель председателя КГБ СССР — что здесь не имело никакого значения. Имело значение только то, что он был шейхом одного из тайных исламских орденов, ведущих свое исчисление еще с мекканских времен — это и только это имело здесь значение. Это — и еще небольшое письмо, которое шейх привез владыке этой страны. Письмо, подписанное Председателем Президиума Верхового совета СССР Г.А. Алиевым.
Говорят, что Саддам Хусейн был безбожником и попирал религию. Довольно глупое заблуждение — стал бы он в таком случае писать Коран собственной кровью. Саддам Хусейн был безбожником не более, чем был безбожником Иосиф Виссарионович Сталин, бывший семинарист Тифлисской духовной семинарии, во время войны обратившийся к народу со словами «братья и сестры». Саддам Хусейн уважал религию, но уважал ее как инструмент, один из инструментов объединения людей во имя некоей общей цели. Да, он не раз вешал священнослужителей, в том числе повесил аятоллу Ас-Садра — но что же было делать, если шла война с Ираном, а аятолла по данным контрразведки постоянно контактировал с шиитскими аятоллами по ту сторону границы, желая свергнуть власть Саддама и установить в стране клерикальную диктатуру по типу иранской. Что, оставлять его в живых и ждать удара в спину? Единственно, где Саддам не поощрял религиозность — так это в армии. Его армии. Армия должна быть вне политики, вне религии, она должна знать только одного Раиса. Его самого.
Как Саддам относился к Советскому союзу? Первоначально — положительно. Не показывал этого — СССР вел войну в Афганистане, открыто поддерживать его было опасно — но относился сугубо положительно. Потом, как увидел, что стало происходить с приходом нового генсека, меченого — мнение свое изменил. Саддам был диктатором и знал о власти гораздо больше, чем политики, живущие в цивилизованном мире. Он знал, как власть приобретается, и он знал, как власть теряется, и близко сходиться с теми, кто рушит собственную страну — не хотел.
Но тот, кто сидел сейчас перед ним — был явно не из тех, кто выпустит штурвал из рук, пока он жив. И с ним надо было обращаться как можно осторожнее.
Саддам взглянул в глаза старого шейха, взглянул своим знаменитым взглядом, тигриным, который мало кто выдерживал — и бросил эту безмолвную борьбу секунде на тридцатой. Сидевший напротив старик был явно — из тех, кого не запугать так.
Саддам улыбнулся — лениво и хищно в черные усы. Держал марку.
— Я рад, что в Кремле не забывают обо мне…
— В Кремле никогда ни о ком не забывают… — сказал старик, и судя по тону это было что-то вроде угрозы — я бы попросил вас вернуть письмо, если вы не против, Саид Раис.
Саддам немного подумал, протянул письмо обратно. Видимо, что-то и у русских было неладно. Или — пока неладно.
— Если вы приехали сюда — начал заход Раис — значит ли это, что СССР нуждается в друзьях?
— Это значит только то, что в друзьях нуждается Ирак — ответил судья.
— Вероятно… Ирак стал достаточно сильным, если такая страна как СССР говорит, что Ирак нуждается в друзьях… — продолжил мысль Саддам.
— Ирак стал достаточно сильным по меркам Востока… но он же и слаб, как воин, получивший тяжелое ранение в бою.
Саддаму сравнение понравилось.
— И будет ли добро в том, что храбрый воин станет добычей шакалов… — закончил мысль Судья.
— У храброго воина, хвала Аллаху, есть сабля, достаточно острая, и эта сабля — для шакалов, если все враги повержены и нет среди них достойного.
— Но справится ли воин с дюжиной шакалов? А с двумя дюжинами? Даже храброму, но раненому воину нужны друзья.
— Дружба… процесс двусторонний. И в дружбе нужно проявлять осторожность, выбирая верных друзей.
— Могут ли друзьями быть те, кто прежде был для вас господами, и даже теперь — смотрят на вас, как на рабов? — прищурился судья.
Удар был точным и выверенным. Молодые офицеры — движение, которое не имело какого-то единого организующего центра, которому бы подчинялись все региональные, но значение которого в деле освобождения Востока от британского ига — сложно было переоценить. Египет, Сирия, Иордания, Ирак, Йемен… где-то перевороты удались, где-то — нет. Везде костяк движения составляли молодые офицеры, выходцы из низших слоев общества, получившие образование благодаря курируемым британцами военным учебным заведениям и там же познакомившимися с коммунистической доктриной. В тех странах, в которых им удалось прийти к власти — они стали праваками, не правыми — а именно праваками[97]. В Ираке и Сирии были образованы две типично праваческие партии — партии Арабского социализма, БААС. И одной из ключевых идеологем, объединяющих «молодых офицеров» был антиимпериализм — то есть ненависть к США и Британии, проявляемая даже тогда, когда лидеры страны шли на сговор со странами капиталистического лагеря. Не мог не знать этого и Хусейн — но самое главное, что это прекрасно знали в Москве. И использовали в собственных интересах.
— Они не могут быть хорошими друзьями — слово «хорошими» Хусейн выделил интонацией — но в нынешнем мире не стоит рассчитывать на хороших друзей. Порой честный и открытый враг милее подлого и коварного друга, так и норовящего тебя предать.
Здесь было натянуто — Хусейн не мог предъявить СССР ничего и сам это понимал. Скорее это Советский союз мог предъявить ему счет. Но пока — не предъявлял. Саддам ожидал, что предъявит сейчас — но Судья не стал этого делать. И этим — переиграл нового Ашурбанипала.
— Особенно крепкой дружбу делает наличие общего врага — отчетливо проговаривая каждое слово, проговорил на классическом арабском Судья.
— Это так… — от неожиданности перехода на родной язык поспешил ответить Саддам. Споткнулся — но было уже поздно. Поняв, что проиграл позицию, он раздраженно махнул рукой, отсылая переводчика…
— Вы ищете друзей против врагов? — в лоб спросил Саддам по-арабски.
— Друг нашего врага является нашим врагом. Враг нашего друга тоже является нашим врагом… — довольно туманно проговорил Судья — но Саддам понял. Моментально!
Друг нашего врага — это Саудовская Аравия. Жестокая, коварная страна, едва ли не самая крупная по площади и самая богатая страна из тех, которые являются абсолютными монархиями. Монарх официально провозглашен хранителем двух Святых Мест — городов Мекки и Медины, где ступала нога Пророка Мохаммеда — но на деле он пустил в свои города неверных, американцев. Трон Саудовского королевства был обагрен кровью — король Фейсал ибн Абдель Азиз ас-Сауд проводивший антиамериканскую и антиизраильскую политику был убит в семьдесят пятом своим племянником Фейсалом ибн Мусаидом, который якобы мстил за брата. Занявший трон Халед ибн Абдель Азиз ас-Сауд поменял вектор политики на сто восемьдесят градусом, сделав королевство явным союзником США и тайным — Израиля. Если король Фейсал устроил нефтяной шок, подняв котировки в четыре раза — то наследный принц Фахд, продолживший политику умершего в 1982 году Халеда обрушил их до такой степени, что возмутились многие другие нефтепроизводители региона. В конце концов — разве торговец не имеет права на достойную цену за свой товар? Примечательно, что застрельщиками такого дикого падения цен стали Саудовская Аравия и Кувейт — а ударило оно по схлестнувшимся в войне Ираку и Ирану, а так же — по СССР. Так что СССР и Ирак — в данном случае, поневоле друзья, пусть и друзья по несчастью. Враг в данном контексте — это США и Израиль.
