Ее веки потяжелели, и было заметно, что ей это причиняло боль намного сильнее, чем мне, когда я узнала, что она сделала. Таким, как я, прощение давалось с трудом. Но даже когда удавалось все уладить мирно, чаще, чем наоборот, я просто давала людям второй шанс причинить мне боль. Большинство даже не заслуживало этого второго шанса. Во мне говорило не детство, а жестокая правда. В моей жизни было всего несколько людей, которым я доверяла и еще меньше тех, кому бы я стала доверять снова, но Рейган возглавляла оба эти списка.
Я слабо улыбнулась, привстав, и забрала у нее из рук тарелку.
— Необязательно было это делать.
Она подняла руку, заставляя меня замолчать, и покинула комнату на несколько секунд, а затем вернулась со стаканом апельсинового сока. Она поставила его на мой прикроватный столик, а сама села на пол, скрестив ноги. Вид у Рейган был посвежевший, волосы уложены, хотя она все еще находилась в пижаме.
Она подождала, пока я откушу немного завтрака, а затем начала говорить.
— Я бы никогда в жизни не поверила, что Джейсон мог что-то такое сказать, но поздно оправдываться. Мне не следовало говорить ему. Я знаю, о чем эти «братья» в сообществе сплетничают, и не собиралась подкидывать им тему для обсуждения. Мне, правда, жаль. Я отправлюсь с тобой в Скин Дип сегодня и постараюсь все объяснить.
— Ты уже объяснила, Рей. Думаю, что обрушить на него это на работе не лучшая идея.
— Ладно, тогда я дождусь его после работы.
— Ты уже сама будешь на работе.
— Проклятье! Я должна исправить это!
— Ты не можешь это исправить. Это я полностью облажалась. Теперь Трентон собрался лететь в Калифорнию и убить ТиДжея.
— Знаешь, ему не следовало приходить ко мне домой и целовать тебя. Он знает, что ты с Трентоном. Какие бы неверные поступки ты ни совершала, главное, не делай это с ТиДжеем.
Я закрыла лицо руками.
— Я не хочу обрекать его на страдания… или кого-либо еще. Я не хочу стать причиной всех проблем.
— Тогда позволь им разрешить все самим.
— Этот план меня пугает.
Рейган дотянулась и накрыла своей рукой мою.
— Ешь свои оладьи. А потом вставай, потому что твой рабочий день в Скин Дип начинается через сорок минут.
Я откусила еще кусочек, неохотно прожевав его, и закрывая глаза на то, что, возможно, это было самое вкусное, что я ела в последнее время. Я практически съела всю середину тарелки, после чего выскочила из кровати и побежала в душ. Спустя десять минут после начала рабочего дня, я все же появилась в салоне, хотя на мое опоздание никто не обратил внимания, поскольку и Хейзел и Трентон тоже опоздали. Кэлвин уже был внутри, так как входная дверь была не заперта, а компьютер и свет были включены, но он не соизволил даже поздороваться.
Спустя еще десять минут, вошла Хейзел, одетая в несколько свитеров и завернутая в теплый ярко-розовый шарф в горошек. На ней по-прежнему были очки в черной оправе и черные леггинсы, заправленные в сапоги.
— Я в бешенстве от зимы! — заявила она, направляясь в свой кабинет.
Еще через десять минут в дверях появился Трентон. На нем была его дутая синяя куртка, джинсы и ботинки, на голове надета серая шапка и солнечные очки, которые он не снимал вплоть до своего кабинета.
Я вскинула брови.
— Доброе утро, — сказала я сама себе.
Прошло несколько минут, когда дверь вновь распахнулась и худой, высокий мужчина вошел внутрь. У него были огромные черные тоннели в ушах и татуировки, которые покрывали каждую часть его тела, которую я могла разглядеть из-под его куртки. Волосы незнакомца были длинными, со свисающими вниз прядями, светлые и выгоревшие на кончиках, светло-русые у корней. Снаружи было приблизительно тридцать градусов, а он стоял в футболке и шортах.
Остановившись прямо возле двери, парень уставился на меня своими зелено-карими миндалевидными глазами.
— Доброе утро, — поприветствовал он меня. — Без обид, но кто ты такая, черт возьми?
— Без обид, — ответила я. — Я Ками. А ты кто, черт возьми, такой?
— Бишоп.
— Наконец-то ты объявился. Кэлвин спрашивает о тебе уже второй месяц.
Он улыбнулся.
— Правда?
Парень прошел к стойке и наклонился ко мне.
— Я типа большая задница здесь. Не знаю, смотришь ли ты тату-шоу, но я засветился в одном эпизоде в прошлом году и сейчас много путешествую, устраивая везде тусовки. Это своего рода отдых ради жизни. Хотя порой становится скучно…
Вдруг к нам подошел Трентон, схватил со стола журнал и стал листать его, все еще не снимая очки.
— Она занята, ублюдок. Иди и займись своей каморкой. На твоей машинке уже паутина появилась.
— И я по тебе скучал, — ответил Бишоп, оставляя нас наедине. Он прошел туда, где, как я предполагала, находилась его «каморка», прямо в другом конце коридора.
Трентон пролистал еще пару страниц журнала, бросил его на стойку, а затем направился снова в свой кабинет.
Я решительно последовала за ним, скрестив руки, и преградила ему путь.
— Ну, уж нет. Ты не посмеешь выставить Бишопа, даже не поставив меня в известность.
Трентон взглянул на меня, сидя на стуле, напротив клиентского кресла, но из-за солнечных очков я не могла увидеть его глаза.
— Я предположил, что ты не захочешь со мной разговаривать, — мрачно сказал он.
— Сними свои очки, Трент. Это чертовски раздражает.
На секунду он засомневался, а затем снял свои дешевые очки и перед моими глазами предстали его красные глаза. Я потянулась навстречу к нему.
— Ты болен?
— Типа того. Похмельный синдром. Топил отчаяние в Мейкерс Марк почти до утра.
— Во всяком случае, ты выбрал весьма подходящий для этого виски.
Трентон нахмурился.
— Ну,… давай начинай.
— Что?
— Свою речь, а-ля «давай-останемся-друзьями».
Я снова скрестила руки, чувствуя как мое лицо начало краснеть.
— Я была уверена, что ты испытывал на себе прелесть холодного душа вчера ночью… но сейчас я вижу, что ты заливал его в себя.
— Только моя девушка могла провести такую дурацкую аналогию как эта и по-прежнему остаться такой сексуальной.
— Серьезно? Твоя девушка? Ты ведь вроде как попросил меня бросить тебя!
— Я не думаю, что люди бросают прошлое в старшей школе, Ками… — сказал он, держа руку у виска.
— Ах, у тебя болит голова? — возмутилась я, схватив пластиковое яблоко с тарелки кофейного столика возле двери, и бросила его Трентону в голову.
