Из других сюжетных линий стоит упомянуть о становлении Марселя как литератора, о смерти Свана и новом замужестве Одетты, о встрече Марселя с Жильбертой, вышедшей замуж за Робера, ставшего, как и его дядя-барон, гомосексуалистом. Марсель, до конца не избавившийся от воспоминаний об Альбертине, из-за обострения астмы покинул общество и, пока в Европе шла Первая мировая война, лечился в госпитале. После войны он застал то же развратное, сильно одряхлевшее, омертвелое общество, оживить которое могли только воспоминания…
Из безбрежного моря критических отзывов об этом романе и его авторе достаточно привести один – отзыв соотечественника Пруста писателя Ф. Бегбедера: «Пруст учит нас, что время не существует. Что все возрасты нашей жизни, вплоть до смертного часа, остаются при нас. И что только мы сами вольны выбрать для себя тот миг, который нам дороже всего».
На русский язык роман перевели А.В. Федоров и Н.М. Любимов.
Джеймс Джойс
(1882–1941)
«Улисс»
(1914–1922)
Ирландский писатель Джеймс Джойс (1882–1941), родоначальник литературного метода изображения психологии героев – т. н. «потока сознания», подробно воспроизводящего психические реакции человека, мыслительного процесса и вызываемых им ассоциаций, известен как автор сборника стихов «Камерная музыка», сборника новелл «Дублинцы» и трех сложнейших модернистских романов: «Портрет художника в юности», «Улисс» и «Поминки по Финнегану». Наиболее известен роман писателя «Ulysses» – «Улисс» (1914–1922), безоговорочно признанный вершиной литературы модернизма.
О романе «Улисс» и его авторе написаны тысячи томов. Чемже привлекла внимание пишущей (именно пишущей, а не читающей) публики эта огромная книга? Ведь там описан не конец света, не Первая мировая война, во время которой создавалось это произведение, и даже не жестоко подавленное восстание ирландцев «Красная пасха», а всего-навсего один день 16 июня 1904 г. из жизни трех героев, которых и героями-то назвать можно только с изрядной долей иронии – настолько мелки и пошлы они сами и их окружение. Стоило ли писателю тратить на это 7 лет своей жизни? Вопрос чисто риторический, т. к. ни сам роман, ни его критики не дают на него ответа. Вернее, дают самые противоположные. Загадка «Улисса» напоминает загадку пирамиды Хеопса – о ней знают все, но не всё, для чего толпами едут поклоняться ей. И первыми, разумеется, литераторы. Трудно найти писателя, который в XX в. прошел бы мимо этого сочинения, «не заметив» его или проигнорировав. Все-таки это и впрямь пирамида, основание которой погрязло в болоте обывательской жизни, а вершина теряется на невидимой неискушенному глазу и оттого недосягаемой высоте духа. Впрочем, «маленькая польза» от романа все же имеется. В нем с топографической точностью воспроизведен Дублин начала XX в. Как-то Джойс с гордостью произнес: «Если город исчезнет с лица земли, его можно будет восстановить по моей книге». В творческом процессе Джойса увлекала не только топографическая задача, но и чисто писательская. «Задача, которую я ставлю перед собой технически, – написать книгу с восемнадцати точек зрения и в стольких же стилях». Ему это удалось.
Роман публиковался частями в американском журнале «The Little Review» с 1918 по 1920 г. и был издан полностью во Франции в 1922 г. Книга тут же была запрещена судом – и в Европе и в Америке – как безнравственная и сожжена. В Англии «Улисс» впервые увидел свет в 1939 г., в Ирландии – в 1960-м.
Портрет Джеймса Джойса в журнале «Тайм»Многоэтажное повествование перекликается с «Одиссеей» Гомера. В «Улиссе» 18 эпизодов, каждый из которых соответствует эпизоду из «Одиссеи», а его персонажи, соответственно, героям Гомера: Блум – Одиссею (а заодно Вечному Жиду), Молли – Пенелопе, Дедал – Телемаху. Разница, однако, есть. Пространственно-временной масштаб гомеровской поэмы как минимум на порядок больше «Улисса». Одиссея впору рассматривать в телескоп, тогда как для Блума сойдет и микроскоп. Да и греческие боги не позволили автору опуститься ниже уровня древнегреческой пристойности. Джойса же, похоже, не сдерживал никто. Впрочем, одни врачи исследуют мозг, а другие клинические анализы. При этом Джойс не ограничивается одним Гомером, а выкладывает гнездо своего романа едва лине всей классической литературой Запада (Ф. Рабле, Л. Стерн, Г. Джеймс, Т. Мур, Д. Конрад, Г. Флобер, Ф. Ницше, Г. Ибсен, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов и многие другие), в т. ч. и ирландской – Д. Свифтом, О. Уайльдом, Б. Шоу. Для знакомства с этим автором надо иметь солидное, лучше филологическое образование. И при этом весьма изощренные «мозги». Авотчтоб прочитать роман, потребуется дьявольское терпение. К тому же надо быть готовым к тому, что это произведение призвано не столько восхищать и просвещать, сколько удивлять и шокировать. Впрочем, сегодняшнюю публику если и удивишь, так только благопристойностью.
Роман о трех дублинцах: рекламном агенте еврее Леопольде Блуме, его жене вульгарной певичке Мэрион (Молли) и «сквозном» герое Джойса школьном учителе и поэте интеллектуале Стивене Дедале сюжетно весьма прост. Жизнь героев-мужчин трагична: Блум потерял отца и сына; Дедал мать, к тому же он – изгой из семьи, из Ирландии, из католической веры, и по своей молодости нуждается в жизненной опоре. Джойс априори уготовил двум осиротевшим мужчинам роли «отца и сына». Эту тему, рассуждая о Гамлете, Иисусе Христе и Телемахе, и муссирует Стивен в начале романа то со своими дружками, то на уроке истории в школе.
Блума с утра до вечера носило по улицам Дублина и по берегу залива. Там же носило и Дедала. Эдакое броуновское движение двух мелких частиц. После описания завтрака Блума и его туалета начались «странствования» героя. С утра он уже был уверен, что сегодня Молли изменит ему (что она и сделала). Все бы ничего, вот только очередной любовник жены очень не нравился Леопольду. В приступе мазохизма (ему жутко хотелось, чтобы «Пенелопа» изменила ему, да так, чтобы подглядеть это) Блум отказался от запланированного свидания с некоей Мартой и какое-то время следовал за соперником, пока не потерял его из виду. В полпятого у Леопольда остановились часы, и он решил, что именно в этот момент любовник и осчастливил его жену. Побывав в кафе, редакциях газет, притоне, ресторане, на похоронах, в библиотеке, приюте для рожениц и, наконец, в притягательном для каждого настоящего мужчины заведении – борделе, Блум в состоянии пьяного бреда, наполненного эротическими фантазиями и галлюцинациями, познакомился со Стивеном, находящимся не в лучшей форме. Когда Дедал вдруг увидел призрак своей скончавшейся матери, он устроил пьяный дебош и, выскочив на улицу, подрался с солдатами. Блум подобрал избитого юношу, «узнав» в нем своего умершего 11 лет назад сына, и повел Стивена домой, с тайной целью «подсунуть» его Молли, как более интеллектуального кавалера. Зайдя по пути еще в одно питейное заведение, в 2 часа ночи парочка наконец-то добралась до дома, где эта предначертанная автором встреча «отца и сына» и завершилась – кухонными посиделками, пьяной болтовней и совместным отправлением малых потребностей в саду, после чего героев разнесло в разные стороны, как две щепки в ливневой канализации – похоже, на всю оставшуюся жизнь. Молли же, о которой так нежно заботился супруг, ничего из интеллекта Дедала не перепало, да и вряд ли он ей был нужен – его интеллект; даме бы побольше чувств, о которых она поспешила сообщить на последних 45 страницах романа, щедро отведенных автором ей напоследок. «Поток сознания» этой самочки, от которого несет мускусом, венчает гениальный роман. Вот и все.
Текст «Улисса» содержит много тайн и загадок, тех, которые сам Джойс и не думал загадывать, и тех, на которые, загадав, не потрудился дать ответ. Критики же видят в «Улиссе» развитие жанра романа-путешествия, другие – склеп, в котором похоронен жанр романа вообще, однако все единодушно сходятся на том, что это грандиозная пародия на тексты вообще от Библии до Гёте.
Ачто же привлекает читателя в этой книге, помимо ее грандиозности и заманчивых философско-сексуально-туалетных мотивов? Вообще-то говоря, всё. И монологи, и диалоги, и поток сознания, и едкие афоризмы, и описания привычных и непривычных предметов под разными углами зрения… Этот роман вместил в себя всю предшествующую (да и последующую) литературу со всеми ее стилями и техниками письма, огромное количество исторических, философских, литературных и культурных аспектов и выразил все, что искусство способно было сказать о человеке. Как отмечают критики, «Дублин предстает в романе символом всего мира, Блум – мужчины как такового, его жена воплощает в себе образ всех женщин, один летний день – всех времен на земле».
«Поток сознания» Джойса, разрушив плотину классики, проложил русла многих литературных школ и направлений XX столетия. После Джойса творить так, будто его не было, стало невозможно. Он открыл внутреннюю вселенную человека, о которой писал еще Гёте, и «материализовал» ее в слове. Почти ослепший Джойс как Эдип постиг истину.
