на этот счет — «береженого бог бережет».
Умылся над серебряным тазиком, почистил зубы мелом, вытер лицо полотенцем. Посмотрел на небольшое блюдо с отборными фруктами — сизая гроздь винограда, красный гранат, желтые абрикосы. Отщипнул несколько ягод — блаженно прищурил глаза — сладко, но не приторно. И открыв толстую резную дверь, вышел из опочивальни в коридор. Там стояли два телохранителя — в серых халатах с серебряными нитями — на одеяниях для личной охраны хорезмшах не скупился, ведь эти люди должны в любую минуту быть готовыми отдать за него жизнь.
В саду было хорошо, и совершив намаз на коврике, Бекович удалился в беседку, покрытую коврами — там его уже ждал горячий чай и подставка с трубками и лампой, где уже горел огонек свечи. Не для освещения, для прикуривания, ибо в этом мире зажигалок и спичек не имелось. Не раз посещала его мысль купить у туркмен «земляное масло», пирит и кремень имелись, огниво тоже — так что высечь искру на пропитанный «самопальным» бензином фитиль не представляло труда. Такой вот аналог фронтовой «катюши» — отец эту зажигалку привез с войны.
Посмотрел на натянутый кусок кожи, на который была нанесена русским офицером карта — «чертеж владений Хорезма». Обитаемые земли шли вдоль русла Амударьи, причем города возводились исключительно по левому берегу — на правом напротив Ургенча находился лишь один единственный Кят, который в будущие времена будет переименован в Бируни, в честь известного астронома.
От Хазараспа на крайнем юго-востоке и до Ходжейли тянулась долина длиной в двести верст. И до пятнадцати шириной — узкая полоса орошаемых земель, протяженный оазис вдоль северной кромки безжизненной пустыни, известной под именем Каракумы. Но территория на самом деле гораздо больше — от Ходжейли вплоть до Арала полторы сотни верст и только один приличный город — Кунград. А от Хазараспа, второго города Хорезма после Хивы, в котором он сейчас находился, граница с Бухарским эмиратом в ста с лишним верстах, а то и побольше. Как бы не полных полторы сотни на круг выйдет — кто там считал пески эти. Граница как раз на полпути между Хазараспом и Чарджоу, «четыре арыка» — как называют этот город, славный своими дынями, что Бухаре сейчас принадлежит.
Так что полтысячи километров выйдет, плюс на сто верст отворот к юго-западу двух проток до озера Саракамыш. Уникальная река Амударья — сейчас впадает в два озера одновременно, как и Кубань. Но последняя река направлена в два моря — Черное и Азовское.
Но если с пустынями считать, то бывшее Хивинское ханство просто огромное — три сотни верст на юго-запад, в Каракумы, да столько же на северо-восток, а то и все полтысячи, в Кызылкум — песчаное безводье, где от колодца к колодцу кочуют табуны и отары. А дальше течет Сырдарья, но то уже владения казахов, с которыми спорят бухарцы и кокандцы.
— И что мы с этого можем иметь, в такой вот диспозиции?!
Задав самому себе вопрос, Бекович раскурил трубку и задумался, поглядывая на карту. По всем прикидкам выходило, что место Хорезма стратегически удачное — экспансию можно развивать во все стороны, вот только зачем такой дурью заниматься?!
От воинственных туркменских племен отделяют Каракумы — пустыня служит надежной преградой, а отучить кочевников от набегов можно простым способом — пройтись по их кочевьям огнем и мечом в отместку, да так, что урок этот на всю жизнь запомнят. До Каспия вообще безводные степи и полупустыни, да и кайсаки тамошние союзники, как и калмыки вроде бы. Но последних можно и нужно вытеснить из низовий Сырдарьи, или примучить к подданству — тогда все Аральское море станет безраздельным владением. А большая часть северного направления прикрыта Кызылкумом, но именно в этой пустыне сейчас скрываются крупные месторождения не только золота, но и других полезных металлов и прочих нужных руд. А в предгорьях вообще кладезь много чего полезного, включая сосновые леса.
— Хочешь, не хочешь, но лет через десять нужно Мавераннахр с Хорезмом объединять в единое государство, и прекращать все вялотекущие войнушки. И промышленность развивать нормальную — сырьем можно обеспечить себя полностью. А на золото с серебром у царя очень многое купить можно, и союз заключить бы не помешало. Россия деньги от нас получит, и очень много, так что не придется драгметаллы по Европам закупать и голландские дукаты в Москве чеканить целое столетие, для оплаты закупок. А вот колонией нельзя становиться, лучше избежать столь печальной перспективы. Из-за проклятого хлопка тут все в пестицидах будет, Арал пересохнет и в пустыню превратится. Потому что половину воды Амударьи туркменский канал отбирать будет. А оно мне надо, жуткие проблемы народам в будущие века создавать?!
Бекович принялся мысленно загибать пальцы — хлопок и рис можно спокойно выращивать в низовьях Волги и Дона, в Крыму, на Кубани и Северном Кавказе. Тогда и не будет у «белых падишахов» необходимости лезть в Среднюю Азию и Туркестан, ломая все на своем пути. Да и зачем, если есть богатейшие черноземы юга России и Украины — то самое «Дикое поле», где кочуют ногайцы и крымские татары, что устраивают набеги за «живым товаром» к северным соседям. Да и практически безлюдную Сибирь нужно заселять народом, а не крепостное право устраивать.
— Вот этим мне и нужно заняться вплотную — царь Петр не дурак, увидит перспективы. И Алексея спасти надобно — с ним на будущее договориться можно, а потом помочь на трон взойти…
Глава 39
— Рад тебя видеть, полковник. Мы снова встретились с тобою, но теперь в глубине Хорезма, не на берегах Каспия, с его зеленоватыми водами. Надоело, поди, в Красных Водах обретаться?
— Как говорят русские — хуже горькой редьки!
Пожал плечами в ответ голландец, кланяясь хорезмшаху. Фон дер Виден быстро уяснил, пока добирался до далекого Хазараспа, что власть здешний правитель держит твердой рукой. И крови совершенно не боится — везде встречались головы на кольях. Как ему рассказал майор Каспар фон Франкенберг, ставший
