Один из полицейских, Перфильев, пытаясь загладить свой грех, старательно помогал хозяину магазина перевязывать голову приказчику, который уже пришедшему в себя, но стоило им поставить его на ноги, как тот вдруг издал крик, полный негодования:
— Паршивец! Негодяй! Разбойник! Ты что наделал?! Что ж твоей матери я теперь скажу?!
Все замерли, глядя на бледное, искаженное не столько от физической боли, сколько от душевной муки, лицо приказчика.
— Как же ты мог! Я же тебя, стервеца, на руках качал! Ты же мне как родной….
— Погоди‑ка кричать! — прервал его истошные вопли один из полицейских. — Он что тебе сродственник?!
— Егорка?! Он мой племяш! Как я овдовел, так к сестре перебрался. У нее муж уже как девять лет помер, а у меня желудок больной, мне без хорошей пищи никак нельзя. А Антонина, она в этом деле мастерица. Бульончик там говяжий наваристый…. А! Не о том говорю! Старший ее сын, Анатолий, уже давно своим домом живет, а он, Егор, сам по себе, квартиру снимает. У матери редко является, вот только в последнее время зачастил. И вчера был. Ох! — он вдруг резко повернулся к хозяину, стоящему в двух шагах от него и упал перед ним на колени. — Какой я дурак! Прости меня, Михаил Васильевич! Это я! Я его привел! Вчера, за чаем, сестре рассказывал, что сделка хорошая намечается. При нем рассказал, при гадине подколодной! Виноват! Угораздило меня на старости лет!
— Андрей Лукич! Вы успокойтесь! Вставайте! — Антошин помог подняться приказчику. — Да я вас знаю больше двадцати лет! Нет у меня к вам ни малейших сомнений насчет вашей честности! И хватит об этом!
К этому времени один из городовых дозвонился до участка, и вскоре прибыла бригада сыскной полиции. Агент, прибывший с ними, мне был хорошо знаком по тренировкам у Окато. Он поздоровался со мной, потом быстро оглядел налетчиков, постоял какое‑то время рядом со следователем, снимавшим показания у Андрея Лукича, потом снова подошел ко мне.
— Как вы нам помогли, Сергей Александрович, просто сказать не могу! В одиночку взяли "банду в масках"! За ними уже три ограбления и одно убийство числятся, только тут вот одна странность имеется. До этого они ювелирные магазины грабили, а тут почему‑то решили антиквариатом разжиться.
— Владимир… Семенович, рад, что помог, а теперь, извините, мне надо своим делом заняться.
— Погодите! Это как?! Вы же взяли налетчиков! Я собирался представить начальству соответствующий доклад, где вы….
— Нет! Вы представьте доклад в таком виде: благодаря умело организованной полицейской засаде банда налетчиков была схвачена на месте преступления.
— Гм! Если вы настаиваете….
Было видно, что мое предложение его больше чем устраивает и внутренне усмехнулся. Кому не хочется похвалы начальства, славы и премиальных?!
— Настаиваю.
— Спасибо вам большое, Сергей Александрович! Если что — обращайтесь! Помогу, чем смогу и даже больше!
Когда все уехали, Михаил Васильевич собственноручно закрыл дверь магазина, потом поднялся наверх, посмотрел, как его дочь, спустился и пригласил меня в заднюю комнату. Сел в кресло за столом, я сел напротив. Хозяин магазина нагнулся, достал графинчик и две серебряные стопочки.
— Спасибо, — сразу предупредил его я. — Не буду.
— Вы меня извините, но мне просто необходимо. Внутри зажало. Никак не отпускает.
После чего налил и выпил подряд два стограммовых стаканчика, затем откинулся в кресле и замер. Спустя пару минут сказал:
— Уф! Вот теперь лучше.
Налил в третий раз, но пить не стал.
— Пережить такое… во второй раз мне не хочется. Каков подлец этот Егорка! Дядьку своего не пожалел! А вы! Вы молодец! Ей богу! Прямо слов нет! Спасли! — и он молодцеватым движением отправил третью стопку в рот. — Теперь к делу.
Он встал и подошел к стоящему у стены за спинкой кресла тяжелому металлическому шкафу. Погремев ключами, вытащил катану, затем вернувшись, выложил меч в черных лакированных ножнах на стол. Я достал деньги.
— Мы так и не оговорили сумму. Сколько?
Антошин замялся.
— Не будь эта вещь столь ценна, честное слово, я бы вам ее подарил, но….
— Мне одолжений не надо. Назовите сумму.
Антиквар какое‑то время смотрел на меня, а потом сказал: — Для вас — полторы тысячи франков.
Я отсчитал ему деньги, потом встал и сказал: — Михаил Васильевич, так я пойду, с вашего разрешения.
Хозяин магазина посмотрел на деньги, потом на меня и сказал: — Я вам поражаюсь! Вы просто невероятный человек! Спокоен! Выдержан! Как будто ничего не случилось! Что я для вас могу сделать?!
— Кое‑что можете.
— Что?! Говорите!
— Меч не запакуете?
— Это… все?!
Когда мы уже прощались у входной двери, Антошин вдруг сказал: — Сергей Александрович, жду вас к нам на обед, в это воскресение. Отказа не приму!
— Буду!
В воскресение, рано утром, я пришел на тренировку. Мастер, уже начавший разминку, кинул на меня обычный для него недовольный взгляд, который обозначал только одно: — Ты пришел вовремя, но мог бы прийти и раньше", но когда увидел, что я не стал раздеваться, а вместо этого направился к нему, нахмурился. Я встал перед ним, и чуть наклонив голову, подал сверток на вытянутых руках.
— Мастер, примите этот подарок в качестве моего признания и уважения.
Он взял сверток в руки. Я поднял голову. Уже догадавшись, что ему поднесли, японец развернул сверток. Обертка упала на мат. Окато стоило взять меч, как сквозь его бесстрастность пробилось какое‑то чувство, схожее с волнением.
— Откуда у вас этот меч?!
Вопрос прояснил значение его взгляда. Он знал меч и, скорее всего, знал когда‑то его хозяина. Пришлось коротко рассказать ему все то, что я узнал от хозяина антикварного магазина об этом мече. Какое‑то время Окато, молча, смотрел куда‑то вдаль неподвижным взглядом, а потом словно очнувшись, неуловимым движением выхватил клинок, пробежал глазами по лезвию, потом таким же быстрым и ловким движением вернул его в ножны.
— Не думал, что именно таким образом узнаю о смерти своего врага. Это определенно знак судьбы!
При этом в его словах и в тоне не было радости, а какая‑то скрытая печаль. Внутренние чувства мастера за все время нашего знакомства мне так до конца и не удалось постичь, поэтому мысль, появившаяся у меня в голове, была самой простой: мастер сожалеет о том, что не сам убил гада.
— Спасибо. Ценю и принимаю уважение, которое вы хотели выказать этим подарком, но не сам меч. Он будет отослан семье погибшего!
С этими словами он аккуратно положил оружие на край мата, после чего резко выпрямился и уже жестким, командным тоном приказал: — Начали разминку!
После тренировки я забежал домой, чтобы переодеться. Встал у зеркала. Зеркальная поверхность отражала широкоплечего, хорошо одетого молодого господина. Полученные от Пашутина франки позволили мне не только разрешить накопившиеся финансовые проблемы матери, обновить свой гардероб, но и забыть на ближайшие полгода о денежных проблемах. Бросил взгляд на висящие на стене часы. Пора! Добрался я до дома Антошиных буквально за двадцать минут быстрым шагом. Здание, насколько я разбирался в архитектуре, было выдержано в стиле барокко и, несомненно, являлось одним из самых красивых домов Петербурга.
"Недаром говорят, что Антошины далеко не самые бедные люди в Петербурге".
Попасть в особняк оказалось не так просто. Сначала мне путь преградил дворник, стоящий у кованой калитки, а затем лакей, открывший мне парадную дверь.
— Как прикажете доложить?
— Богуславский Сергей Александрович.
Холеное лицо слуги тут же расплылось в приторной улыбке.
— Проходите. Вас уже ждут. Я провожу.
Тщательно закрыв дверь, лакей сначала повел меня по широкой лестнице, затем через анфиладу богато обставленных комнат. Остановились мы на пороге большого зала, после чего слуга отошел в сторону, поклонился и тихо сказал: — Прошу вас. Михаил Васильевич ждет вас.
Первое, что я увидел, когда вошел, это был большой стол, уставленный множеством тарелок, блюд, бутылок и графинчиков, на фоне изящных изумрудного цвета обоев. Все остальное толком мне не удалось рассмотреть, так как в этот самый миг ко мне кинулся хозяин дома: — Сергей Александрович, наконец‑то! А мы вас уже заждались!
Я открыл рот, чтобы поздороваться, как вдруг замер, увидев человека, которого никак не ожидал увидеть в этом доме.
— Это мои любимые дочурки! Разрешите представить вам свою старшую…!
Хозяин дома, оборвав фразу, недоуменно обернулся, решив проследить направление моего взгляда, направленного ему за спину. В следующее мгновение я уже пришел в себя.
— Здравствуйте, Михаил Васильевич! Здравствуйте, Светлана Михайловна! Здравствуйте, Лизонька! Светлана Михайловна, надеюсь, вы простите мое удивление, так как я меньше всего ожидал увидеть вас здесь.
