недовольно покрутил головой, но через силу кивнул, ушёл к выходу. Они отправились следом.
Соседний коридор ломился от слуг. Гвардейцы прогоняли их, но Рила приказывала «не мешать» в уборке. Люди расступились перед троицей, Нара вошла в уборную: под умывальником валялся кто-то знатный. Худощавый брюнет, довольно высокий. Шея его была прокусана в нескольких местах, головной убор, лицо и камзол разукрашены кровью так, что невозможно определить личность. Кровь же застилала лужей паркет. Рядом с телом лежала маска кота, разломанная пополам.
— Кто-нибудь видел, с кем он входил сюда? — грозно спросила Рилароя.
— Кто бы это ни был, госпожа канцлер, выбрался он через окно, — один из гвардейцев указал на приоткрытые ставни в конце помещения.
— Мы нашли вот это, — другой стражник развернул тряпицу с чем-то, что Нарнетт не видела из-за спины ещё одного гвардейца. — Не знаем, что это. Возможно, осталось от убийцы и…
— Дай сюда!
Нарнетт выхватила их рук стражника что-то, что напоминало кисть человека. Вместо ногтей — обоюдоострые когти, что прятались в запястье. Девушка погладила их пальцами перчатки — когти были чрезвычайно гибкими — и показала Кортлеусу.
— Да, дитя, — шепнул он. — Момент затвердевания костной ткани и мы, и мутанты умеем контролировать. Когти прячутся в суставах, внутри рук они более эластичные.
— А когда вы превращаетесь, что происходит с когтями? — также шёпотом спросила она.
— Тоже, что и с остальным телом, — отвечал «лис». — Когти сокращаются, как и мышцы, и кости, и полые, омертвевшие, внутренние органы. Обратный процесс более неприятен. Имей ввиду, если что-то задумала.
— Ничего! — чуть не крикнула она. — Просто не понимаю вашей физиологии! Ох, довольно… Кортлеус, это не ваша рука! Это рука одной из тех тварей!
— Как он отрубил её без оружия? — возмутился Порлехт, прорвавшись через зевак. — Ваша светлость, всё оружие при посещении дворца изымается! А физической силой ни один человек не обладает, чтобы вырвать кому-то кисть! Тем более — одному из этих созданий!
Нара вернула кисть стражнику, медленно повернулась к прадеду. Тот рассматривал тело.
— Ты знаешь, кто это? — осенило её.
— Один из множества твоих благородных подданных, убитый ревнивой любовницей?
— Маркиз де Пуньяк. Она угрожала мне. В последний раз — сегодня, почти перед самым балом. Пойдём со мной. Рила, контролируй тут всё. Руку — сожгите, тело верните семье. Распорядись о выплате компенсации и всех бюрократических процедурах, как официальные соболезнования.
— Слушаюсь, госпожа, — ответила канцлер.
— Порлехт, следи за порядком. Не нужно с нами никого посылать! — Нарнетт взмахами руки призвала стражу стоять на местах. — Мы справимся втроём. Дорогу!
Чем дальше они шли, тем больше дворец наполняла могильная тишина. Кажется, музыканты перестали играть. Затихли кухни и пиршественный зал на первом этаже, хотя убийство произошло только что. Нарнетт показалось, что здесь замешана какая-то магия. Чувство невиданной апатии нахлынуло на сегодняшних обитателей Единорожьего Приюта.
Добрались до палат. Нарнетт потребовала от стражи поменять пост. Те, переглянувшись, исполнили приказ. Она первая буквально ворвалась внутрь, обнаружила девочку, что старательно умывала окровавленное лицо. Схватила её за горло и прижала к стенке.
— Ты… Маленькое чудовище! Орто, закрой дверь!
Табия не сопротивлялась. Покорно терпела физическую силу Нарнетт, что неосознанно пробудилась в ней и требовала справедливости.
— Зачем?! — рявкнула герцогиня. — Зачем, раздери тебя Пантеон?!
— Он приехал сюда, чтобы сделать тебе предложение, — процедила она флегматично, не по-человечески. — На глазах у твоих подданных. Я подслушала это из разговоров его слуг.
— Я замужем! И люблю своего мужа!
— Нарнетт, — «сирота» слегка поменяла свой голос, словно говорила девушка, не девочка, — ходит множество слухов, что с твоей семьёй что-то приключилось на востоке. И ты боишься узнавать правду. Ждёшь их возвращения.
— Нет таких слухов! — вновь рявкнула «тётушка».
— При тебе — действительно нет, — Табия была невероятноо спокойна. — И при твоих слугах нет. Взгляни на себя. Ты не покидаешь дворца, а если и покидаешь — то посещаешь только такой же дворец. Куда пропали охоты, дипломатические миссии, путешествия?
— Мне нужно править герцогством, чудовище, — Нарнетт не заметила, как ослабила хватку, но девочка ещё держалась прижатой к стене. — Заниматься бумажной работой, разводить людей по сторонам, бороться с заразой в горах. Причём здесь несостоявшаяся любовь?!
— Это работа на упреждение, — сказал Кортлеус, схватив Нару за руку и отпустив таким образом Табию на пол. — Твоя власть и так шаткая, этот человек сегодня мог уронить твой авторитет, лишить последней поддержки. А без твоих вассалов — ты умрёшь в горах. Твоего сына некому будет воспитывать, вырастёт слабовольное чудовище.
— Чудовище… Это точно… — сказала Нарнетт, взмахом руки остановив сира Орто, что готовился схватить прадеда. — Орто, как доверенное лицо моего отца, вы должны знать, что могло произойти с моей семьёй на востоке.
— Клянусь всеми богами, госпожа, у меня нет информации. Мы, пятеро, поддерживали контакт с вашей семьёй. Но… Что-то случилось месяц назад. Раньше — каждую неделю весточка. Почта через егерскую службу вашего отца работала всегда исправно, лучшие грифоны, лучшие наёмники-моряки, что следовали на Гил Амас, а там — опытные гонцы-следопыты. Но егерская служба доложила, что моряки не получали писем от гонцов вашего отца уже больше месяца. С учётом расстояния — речь идёт о двух месяцах.
— И ты молчал об этом? — девушка отошла от вампиров, подошла к рыцарю, взглянула в медвежьи глаза.
— У вас сейчас другие проблемы. Не хотелось вселять в вас неуверенность, убивать вас. Я, как и члены вашей семьи, хотел бы, чтобы вы остались человеком, — признался рыцарь. — А, лишившись поддержки, вы бы могли пойти на отчаянный шаг.
— Ради всех богов, рыцарь, это моё решение! Вы обязаны уважать его и не мешать исполнению! Я буду человеком! Останусь им навсегда!
Нара не видела, как переглянулись вампиры. Но чувствовала по дуновению, что коснулось шеи.
— Взгляните в зеркало, — сказал Орто чуть тише.
Она подошла к зеркальцу на туалетном столике Табии, взглянула. И её охватил паралич. Глаза больше не принадлежали человеку, они напоминали лавовые рубины Кортлеуса. Кожа слегка посерела. Волосы из-под головного убора стали более блёклыми, а губы иссохли, покрылись трещинами. Во рту почти все зубы оказались заострёнными, наточенными. Но не кровоточащими. По-человечески пока выглядел только нос.
— Что это, Кортлеус? Трансформация… — выдавила девушка. — Подходит к концу?..
— Это из-за эмоционального перенапряжения, дитя. Все проходили через это. Ты пока человек. Если тебе угодно, считай это ненастоящим своим обликом, иллюзией.
— Я могу загрызть человека этими резцами! — она на мгновение раскрыла рот. — Его смерть не будет иллюзией!
— Ты не дикарка, не обращённая из низов, — продолжал предок. — Проклятые всегда контролируют себя, всегда в нас разум возобладает над инстинктами.
— Не могу… Нельзя
