— Деньги делят! — хмыкнул старик Джон. — От всех заперлись… Разве же можно так, а?..
Конечно, в любом номаде царит товарно-денежный коммунизм, где есть общая кубышка и личные сбережения — но вот делёж добычи всегда происходит открыто. Это одно из основных правил. Ведь если делить деньги за закрытыми дверями, возникает искушение что-нибудь полезное присвоить. Поэтому глава номада и доверенные касадоры всегда садятся в центре лагеря и расписывают доли каждого — честно и открыто.
— Кажется, Беккер решил изменить традиции… — пробормотал Бенедикт.
— Бен! Это не твоё дело, как живут в другом номаде! — возмутилась тётя Луиза.
— А вот и нет, мам! Дела этого номада — это уже моё дело! — не согласился с ней сын.
— В самом деле… — ухмыльнулся Марко. — Важно знать, как и чем живут те, кого ты собрался перестрелять…
В детали грязной истории с Беккером его давным-давно посвятили. И пусть Марко не рвался мстить за неких Айвери и Старика, но позволять дельтианцам крутить целым номадом тоже не хотел. А потому с изрядным воодушевлением присоединился к плану касадоров.
— Всё, заперлись! — сказал Иоганн. — Начинаем?
— Подожди, не спеши… — сказал Дан и сам уставился в бинокль.
Ему очень не нравилось, что лагерь всё ещё не спит… Среди фургонов разгуливало слишком уж много касадоров для столь позднего часа. В основном, конечно, не спали мужчины. Они кучковались у костров, у входов в фургоны, о чём-то говорили… Были и те, кто стягивался к фургону Йохана. И Дана вся эта ситуация, откровенно говоря, напрягала. Ведь у них уже есть план, которому надо следовать — иначе зачем было его составлять?
— Ну так что, начинаем?! — нетерпеливо спросил Мигель.
— Держите наготове специи… — приказал Дан. — Джон, а ну-ка глянь, что у них там творится!
— А ну-ка, а ну-ка!.. — Джон вытащил свой старый резной бинокль, который, по слухам, стырил в опере Порта Марчелика, и принялся смотреть.
Дан тоже с интересом смотрел вниз. А вскоре к ним присоединилсь все, у кого были нужные устройства. Разве что Пелла и Алекс изнывали от нетерпения и любопытства. Ну и ещё тётя Луиза спокойно ждала — терпения у неё было хоть отбавляй.
— Придётся планы-то менять… — заметил, наконец, старик Джон. — Давайте-ка просто понаблюдаем за происходящим. Но всем надо быть готовыми! Луиза!..
— Что тебе? — миролюбиво спросила тётя Луиза.
— Пушку-то заряди… — улыбнувшись во всё морщинистое лицо, попросил Джон. И сразу стал похож на печёное яблоко. Очень довольное печёное яблоко…
Номад Йохана Беккера, у Каменной Собаки, Центральные равнины, Марчелика. Самый тёмный час, 23 мая 1936 года М.Х.
— Йохан! — гневный крик донёсся откуда-то издалека, и глава номада замер, держа чуть наклонённый стакан у самого рта. — Выходи, сукин ты сын!
В дверь фургона раздался частый тревожный стук.
— Йохан! Йохан! — голос принадлежал одному из доверенных бойцов Беккера. — Они сюда идут!
— Кто они? — мрачно спросил глава вадсомада, ставя стакан на стол.
— Педро, Питер и остальные! — нервно объяснил боец.
— Говоришь, ещё день-два-три? — мрачно осведомился Беккер у Франко.
— Знаешь ли, прогнозы не всегда точные… — уклончиво ответил дельтианец.
— Надеюсь, что методы у вас более рабочие! — хохотнул Нил, ставя на стол стакан. — Придётся как-то быстро их угомонить…
— Угомоним! — пообещав Беккеру с Нилом, Косой первым направился к дверям.
Когда Йохан сотоварищи, наконец, вывалились из фургона, все надёжные касадоры уже заняли позиции вокруг.
А напротив них собиралась толпа из неблагонадёжных…
— Что здесь происходит? — взревел Йохан. — Что за собрание, метены?!
Ответом ему были крики со стороны недовольных:
— Завали!..
— Урод!..
— Проваливай!..
— А ну тихо вы! — прикрикнул на них Беккер, показательно насупившись. — Разорались, как собаки брехливые! Кто главный?! Кто будет говорить?!
Из толпы недовольных донеслись растерянные голоса. Видимо, с организацией у них было совсем грустно. И немудрено: после предыдущих выступлений Йохан исправно «топил» всех, кто рискнул взять слово. Ставил на отвратительные работы, лишал заработков, сурово обделял при дележе… И теперь, видно, больше не было желающих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну и что вы пришли? — крикнул Беккер, так и не дождавшись ответа. — С кем я буду говорить?! Со стадом овец или с касадором?!
Толпа снова загомонила. Тем временем бойцы Беккера занимали выгодные позиции — на фургонах, за мешками с песком. И готовились, если ситуация выйдет из-под контроля, перестрелять недовольных. Правда, на сей раз бунтовщиков оказалось как-то неожиданно много…
— Если среди вас нет настоящих мужчин, проваливайте! — буркнул Беккер, которого это собрание совсем не испугало: все предыдущие пусть и не были такими массовыми, но хотя бы оказались отлично организованы. — Даже собраться не могут, а пришли к главе номада требования толкать!..
— Я буду говорить с тобой, Хан! — раздался вдруг мужской голос из толпы, и все разом притихли. — Пожалуй, давно пора было это сделать…
— Сука! — выдохнул Франко, стоящий рядом с Беккером. Правда, сделал это тихо, так что услышали его только те, кто был близко. — Только тебя тут не хватало…
Из толпы собравшихся вышел Питер Гонсальве и не спеша двинулся к фургону Йохана. А за ним, словно на привязи, шаг за шагом потянулись и остальные протестующие.
— И какие же требования у тебя, Пит? — усмехнулся Беккер. — Не спорю, ты…
— Проваливай, Хан! — перебил его Питер, остановившись. — Забирай семью, этих своих дружков и проваливай отсюда!
— И кто дал тебе право решать?.. — начал было Косой, но Питер выхватил револьвер и решительно направил ему в лицо.
Люди вокруг тоже начали хвататься за оружие. Атмосфера явно накалялась. Нехорошо!..
— Если ты, овца, ещё раз влезешь в разговор двух метенов, я пристрелю тебя! — пообещал Питер и посмотрел на Косого так, что тот ему сразу вдруг поверил.
При этом самого Питера Гонсальве совершенно не смущало, что он стоит под прицелом сразу у трёх десятков бойцов… Ему, казалось, было совершенно наплевать на такие мелочи.
— Как грубо, Пит! — поморщился Беккер. — Косой — вообще-то отличный касадор и метен…
— Он овца! — повторил Питер и жёстко посмотрел на Йохана, отчего тот слегка вздрогнул. — Раз ты считаешь, что за моей спиной стадо тупых овец, то я буду считать так же, Хан! И либо мы говорим друг с другом здесь и сейчас!.. Либо за нас поговорят револьверы!
Беккер глянул на Косого и Франко, но те старательно отводили взгляд. Раньше они всегда успевали заболтать толпу, но, Питер, сволочь такая, сумел их опередить. И даже заткнуть. Причём так ловко, подлюга, вывернул слова самого Беккера, что теперь и предъявить-то ему было нечего…
— Хорошо. Поговорим, Пит… — кивнул Беккер. — Чего вы хотите?..
— Ты тупой, Хан? — Питер удивлённо посмотрел на бывшего друга и командира. — Тебе же ясно сказали: проваливай!
— Это не разговор, Пит… — покачал головой Беккер. — А почему проваливать должен я?
— А, ну хорошо… Тогда сваливаем мы! — радостно согласился Питер и повернулся к своим. — Слышали, парни? Хан не хочет сваливать со своим фургоном и накоплениями! Значит, мы свалим с фургонами и накоплениями!
— Да-а-а-а! — взревела толпа у него за спиной.
— Стойте-стойте-стойте! — едва не зарычал Беккер. — Это где я такое говорил, Пит?!
— А разве не ты только что спросил, почему сваливать должен ты? Не хочешь — не сваливай! Уйдём мы! — Питер неожиданно широко улыбнулся и поправил шляпу. — На тех же условиях!
— А вот чёрта с два тебе фургон и воллы, ублюдок! — не выдержал Беккер. — Хотите сваливать? Так валите пешком!
— Во-о-от ты как заговорил! — усмехнулся Пит. — Тогда слушай наше новое требование, Хан! Бери свою семью и вали отсюда пешком!
Над номадом повисла нехорошая тишина. Касадоры застыли напротив друг друга и переваривали услышанное. А Беккер всё пытался разобраться в том, как Питер умудряется им вертеть так, что условия только что кардинально изменились. Причём, что обидно, изменились они для Беккера — и даже, казалось бы, по инициативе самого Беккера.
