Темнокожие похитительницы Эйлин, по всей видимости, вели ее назад, когда встретили Эмери. Они вполне могли забрать с собой и Брука. Если это так, они вернут его через пару дней.
Эмери вдруг понял, что не сводит глаз с тарелки, на которой лежит бекон. Он оставил ее на столе, надел свою красную клетчатую куртку и другую шапку. Может быть, его самая теплая шапка — та, что женщины не позволили ему забрать, — так и лежит на переднем сиденьи линкольна Джен? Он забыл посмотреть.
За ночь намело такие сугробы, что они доходили до подоконников, но сегодня утром снегопад был уже не столь сильным. Эмери увидел дорожку, протоптанную Бруком: от маленького крыльца она уходила на юг, к поленнице, сложенной под навесом, а затем назад — их было совсем немного. Брук что-то заметил или, скорее всего, услышал шум, доносившийся с той стороны, где они оставили джип. Эмери было невыносимо трудно заставить себя спуститься с крыльца, пройти по следам, оставленным ногами Брука на чистом, белом снегу.
Брук лежал, растянувшись возле переднего бампера, в руке он все еще сжимал полено. Кровь вокруг его головы, попытался успокоить себя Эмери, могла вытечь из поверхностной раны. Вполне возможно, что Брук жив, просто потерял сознание. Наклонившись, чтобы взглянуть повнимательнее, Эмери сразу понял, что это не так.
Кроме ружья, женщины забрали еще и топор; он-то и стал орудием страшного убийства.
Мертвый койот так и остался лежать за передним сиденьем разграбленного джипа. Он отнес его труп к южной стене хижины; собрал около полудюжины палок, оставшихся там с осени, и соорудил грубые носилки. Потом сделал носилки побольше для своего сына, положил на них еще не остывшее тело и накрыл его чистой простыней, которую закрепил несколькими поленьями. Нужно позвонить шерифу, если телефон работает. Вполне возможно, что шериф обвинит Эмери в убийстве Брука.
Оказавшись внутри хижины, после минутного колебания он закрыл все двери на засовы. В календаре, повешенном еще в прошлом году, имелся только один телефон похоронного бюро в Войлстауне.
— Вы дозвонились до Похоронного бюро Мертона. В данный момент мы не в состоянии вам помочь…
Эмери подождал, когда раздастся сигнал, а потом быстро проговорил:
— Это Эмери Бейнбридж. — Они смогут найти его адрес и телефон в городском справочнике. — Умер мой сын. Я хочу, чтобы вы взяли на себя организацию похорон. Свяжитесь со мной, как только сможете.
Пару секунд он молчал, словно в память о Бруке, а потом снова начал набирать номер. Эмери звонил шерифу.
— Кабинет шерифа Рона Уилбера.
— Это снова Эмери Бейнбридж. Убит мой сын Брук.
— Ваш адрес?
— Пять ноль ноль север, двадцать шесть семьдесят семь запад — это на Дороге Е-Е, примерно в пяти милях от озера Призраков.
— Как это произошло, мистер Бейнбридж?
Его так и подмывало сказать, что преступление совершила одна из женщин, она стояла с его собственным топором в руке, прижавшись к стене, и ждала, когда Брук завернет за угол; следы на снегу говорили именно об этом, но если Эмери поделится с шерифом своими догадками, следователь обязательно решит, что это он убил своего сына.
— Я думаю, его ударили по голове моим топором, — ответил он. — Вчера украли мой топор и ружье.
— Да, я помню. Не трогайте тело, мы пришлем к вам кого-нибудь, как только сможем.
— Я уже его передвинул. Когда…
— В таком случае, больше не трогайте его. И вообще ни к чему не прикасайтесь.
— А когда вы кого-нибудь пришлете?
Он, скорее, почувствовал, чем услышал, как она вздохнула.
— Сегодня к вечеру, Эмери. Я постараюсь послать к вам кого-нибудь из помощников шерифа.
Если бы она не лгала, подумал Эмери, то назвала бы его «мистер Бейнбридж». Он поблагодарил и повесил трубку, а потом откинулся на спинку стула, поглядывая то на телефон, то на свой дневник. Уже давно пора приняться за дневник, столько всего следует туда записать. В машине Джен был радиотелефон. Интересно, забрали они его или нет? Эмери не обратил внимания.
Он снова снял трубку, но потом положил ее на место, так и не набрав номера.
Его черные спортивные часы лежали под кроватью. Он достал их и посмотрел на число и время.
«09:17. Вчера приехала Джен, вместе с Бруком и близняшками. Три маленькие смуглые женщины в капюшонах пытались раздеть ее машину. Возникла потасовка между ними и Джен с детьми».
Он уставился на свою ручку. Она была точно такого же цвета, что и кровь Брука на снегу.
«Эйлин убежала. Я отправился на машине Джен на поиски, и мне удалось обменять линкольн на Эйлин. Одна из женщин меня подстрелила. Английского они не понимают».
Красная ручка замерла в неподвижности.
Его компьютер дома… Эмери тут же поправил себя: его компьютер в доме Джен был снабжен программой, которая проверяла орфографические ошибки; у этой ручки такой программы не было, однако Эмери показалось, что он услышал сигнал тревоги. А может быть, необычные женщины все-таки знают английский? Во время своих путешествий в другие страны он встречал людей, чей английский понять было практически невозможно. Он попытался вспомнить, что говорили женщины и что говорил он сам — ничего путного у него не вышло.
И тем не менее какой-то удаленный уголок его подсознания не желал согласиться с предыдущими выводами, Эмери подозревал, что на самом деле женщины обращались к нему на английском, только на ка-ком-то странном диалекте.
Whan that Aprille with his shoures soote
The droghte of March hath pierced to the roote.
Он выучил эти строчки еще в школе — сколько лет назад? Нет, нет, гораздо раньше, более шестисот лет назад, — великий поэт написал их на красивом, певучем диалекте, который поначалу казался таким же чужим, как и немецкий язык. «Когда дыхание Апреля прогонит Марта холода».14
Ведь язык продолжает меняться, развиваться.
Эмери взял телефонную трубку, не сомневаясь ни секунды, что еще не забыл номер телефона в машине Джен. Набрал его.
Одинокий, печальный сигнал, где-то далеко. В засыпанном снегом черном линкольне? А может такой телефон работать, если в машине нет аккумулятора? Существуют же переносные телефоны, которые носят в портфеле. Так что, вполне возможно, что телефон работает. Если бы женщины разобрали его на детали, он получил бы специально записанное на пленку сообщение, в котором говорится, что номер отключен.
Он считал гудки, потом сбился, и в этот самый момент кто-то взял трубку.
— Алло, — сказал Эмери. — Алло. — Даже ему самому это показалось ужасно глупо.
Никто ему не ответил. Очень старательно выговаривая все звуки, он произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
