— Еще далеко, папа? — Брук снова принялся вглядываться в черную ночь, расцвеченную мечущимися белыми звездами, он надеялся увидеть линкольн Джен.
— По-моему, не очень, — ответил Эмери, а потом добавил извиняющимся тоном: — Мы еле тащимся.
Вспышка на холме оставила темное пятно — неглубокий ожог — на спинке его кресла. Может, это был лазер — лазерное оружие? Неужели они в него стреляли? Лазерный луч, который всего лишь опалил спинку кресла, вряд ли убьет человека — это уж точно, — а вот ослепить может, если попадет в глаза. А если это было не оружие, а какой-нибудь лазерный инструмент, который они попытались использовать вместо оружия? Эмери вспомнил, как при помощи лазерных лучей делались надписи на стали в той компании, которую он оставил, чтобы основать свою собственную.
— В той хижине, кажется, никто не живет, — заметил Брук.
Эмери покачал головой.
— Она пустует с начала ноября. Кроме нас и этих женщин, здесь никого нет.
— Как ты думаешь, что они пытаются сделать?
— Уехать. — Эмери надеялся, что по его тону Брук поймет: отец не в настроении разговаривать.
— Они могли воспользоваться линкольном. Горючего там сколько хочешь. Я следил за показаниями приборов, потому что она никогда этого не делает.
— Они не умеют водить машину. В противном случае, угнали бы ее в первый раз, когда Джен оставила ключи. Кроме того, линкольн вряд ли в состоянии доставить их туда, куда им нужно.
— Папа…
— Слушай, давай сделаем перерыв. Перестань задавать вопросы. Когда я сам в этом разберусь, то тебе все объясню.
— Ты, наверное, ужасно устал. Не надо было сюда ехать, все равно моих вещей там нет. Уж можно не сомневаться.
Может быть, Брук прав, и он действительно устал? Эмери обдумал эту мысль и пришел к выводу, что так оно и есть. Сражение со снегом на лужайке возле исторического указателя отняло у него те немногие силы, что еще оставались после потери крови и тяжелой дороги домой вместе с Эйлин. Впрочем, теперь казалось, что снега там было не так уж и много. Сейчас его поддерживало нечто, что остается, когда сил уже нет. Может, упрямство или отчаяние.
— Твой дедушка любил рассказывать одну историю, — проговорил он, обращаясь к Бруку, — про зайца, койота и сойку. Ты ее от меня никогда не слышал?
— Нет, — Брук заулыбался, радуясь, что Эмери на него больше не сердится.
— Сойка всегда кричит, предупреждая других животных о приближении койота. Ты об этом знаешь?
— Хм-м.
— Так вот, на мескитовом дереве сидела сойка, а в тенечке спал заяц. Сойка заметила койота, который хотел напасть на зайца, и предупредила того об опасности. Койот прыгнул, но заяц бросился бежать, миновал мескитовое дерево и повернул налево, а койот помчался вдогонку.
Сойка чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не заметила койота раньше, поэтому она крикнула зайцу: «С тобой все в порядке? Тебе удастся от него убежать?» А заяц ответил ей: «Да, удастся!»
Они обежали мескитовое дерево восемь, а может быть, десять раз, и сойке вдруг показалось, что койот нагоняет зайца с каждым новым кругом. Тогда она всерьез заволновалась и крикнула с дерева: «А ты уверен, что тебе удастся от него убежать?» Заяц ответил: «Мне удастся!» Еще несколько кругов… Койот уже практически схватил зайца за хвост. К этому моменту сойка уже места себе не находила от беспокойства и прокричала: «Заяц, а откуда ты знаешь, что тебе удастся от него убежать?» В ответ она услышала: «Проклятие, я должен это сделать!»
— Ты хочешь сказать, что ты вроде того зайца, верно? — спросил Брук.
— Точно. — Эмери поставил машину на ручной тормоз. — Я должен это сделать и сделаю!
— А почему мы остановились?
— Потому что приехали. — Он выбрался наружу.
— Я не вижу никакой машины.
— Увидишь через пару минут. Принеси фонарик.
Им пришлось взобраться на сугроб, прежде чем они отыскали линкольн, который был практически весь засыпан снегом, причем капот так и остался поднятым. Эмери вытащил ключи зажигания и отдал их Бруку.
— На, проверь багажник. Они могли не заметить отверстия для ключа.
Он прислонился к машине, и через минуту услышал, как Брук крикнул:
— Все на месте! Мои вещи здесь!
— Я тебе помогу. — Эмери заставил себя сделать шаг.
— Да тут всего несколько небольших сумок. Я и сам справлюсь.
Брук быстро захлопнул крышку багажника, чтобы Эмери не заметил, что он там оставил. Наверное, стереоприемник. Может быть, телевизор. Эмери ненавидел телевизоры.
— Тебе отдать ключи?
— Оставь у себя.
— Наверное, придется вызвать буксир, когда дороги расчистят. Они отсюда немало всего забрали. — Брук стоял перед капотом линкольна и светил фонариком туда, где находился мотор.
— Уж можно не сомневаться, — согласился Эмери и направился обратно к джипу.
Когда на следующее утро Эмери проснулся, бекон уже жарился, а кофе стоял на маленькой газовой плитке. Он сел на кровати и понял, что левая часть тела затекла и ужасно болит.
— Брук?
Никакого ответа.
В хижине было холодно, несмотря на синие язычки пламени и приятные запахи. Он натянул шерстяную рубашку, сунул ноги в брюки, брошенные на полу возле кровати, и встал. Его сапоги остались под маленьким столиком, а рядом с ними он нашел вчерашние носки. Носки бросил в мешок с грязным бельем, разыскал чистую пару, тщательно зашнуровал и завязал ботинки.
Кофе был готов. Эмери выключил горелку и переложил бекон на старую щербатую зеленую тарелку, которой, видимо, намеревался воспользоваться Брук. Бекон по-прежнему пах просто восхитительно; Эмери чувствовал, что должен съесть хотя бы маленький кусочек, но у него совсем не было аппетита.
Может, Брук отправился к линкольну, чтобы принести то, что не взял вчера? Вряд ли, ведь он оставил еду на плитке. Прежде чем пускаться в путь, он бы выключил огонь под кофейником, выпил чашку кофе и съел половину бекона с хлебом и маслом.
Тостера у Эмери не было, но вчера вечером Брук жарил хлеб на огне камина. Сейчас он почти погас, осталось лишь несколько тлеющих угольков. Значит, Брук проснулся, поставил на плитку кофе и бекон и вышел за дровами.
Господи, подумал Эмери, ты мне ничего не должен, мне это прекрасно известно. Но я прошу тебя!
Темнокожие похитительницы Эйлин, по всей видимости, вели ее назад, когда встретили Эмери. Они вполне могли забрать с собой и Брука. Если это так, они вернут его через пару дней.
Эмери вдруг понял, что не сводит глаз с тарелки, на которой лежит бекон. Он оставил ее на столе, надел свою красную клетчатую куртку и другую шапку. Может быть, его самая теплая шапка — та, что женщины не позволили ему забрать, — так и лежит на переднем сиденьи линкольна Джен? Он забыл посмотреть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
