– Я тоже.
Признание прозвучало так тихо, что Серильда не была уверена, что правильно расслышала.
– О чем ты?
– Нет, я не должен этого говорить. Ведь я не знаю, правда ли это. Но… если и целовал кого-то, то все равно этого не помню. Так что можно сказать, что это был и мой первый поцелуй. До встречи с тобой я был уверен, что никогда… – он исподлобья взглянул на нее и сразу же отвел глаза. – Я не могу… встретить тебя… я думал, что это невозможно. Я думал…
Его захлестнуло волнение, сердце Серильды отчаянно билось. Она вдруг поняла, что именно он пытается сказать.
– Ты был один, – мягко сказала она. – Ты думал, что всегда будешь один.
– Ты спрашивала, есть ли у меня здесь друзья. Мне действительно симпатичны некоторые призраки, я даже забочусь о них. Но я никогда… – В его взгляде была тоска. – Я никогда не чувствовал ничего… подобного. Нет, я определенно раньше ни с кем не целовался.
В груди Серильды снова вспыхнула искра надежды. Хоть она и понимала – не такая уж это победа, если тебя сравнивают с кучкой нежити.
– Могу представить, как тебе тяжело, – сказала она, – особенно при мысли о том, что это будет длиться вечно. Понятно, что ты мог… увлечься первой же девушкой, которая… Ну, то есть мной, – Серильда гордо вскинула голову. – Как бы то ни было, я совсем не сержусь за тот поцелуй.
И это была правда.
Она не злилась.
Хотя ей все еще было немного больно.
Она и так знала, что все правильно поняла, а теперь лишь получила подтверждение. На ее месте могла оказаться любая, кто угодно. Злат отчаянно хотел прикоснуться хоть к кому-нибудь.
Она не могла притворяться, что дело обстоит иначе. И хотя расположение и любовь невозможно получить силой и украсть их тоже нельзя, в эту минуту ей пришло в голову, что это ведь может быть подарком – и она готова его сделать. Не в уплату за помощь. Не в качестве разменной монеты. И не потому, что она чувствовала себя виноватой. А потому что она сама этого хотела.
– Злат, – тихо сказала Серильда. Она взяла его за руку и переплела свои пальцы с его. Он будто окаменел. – Я ничего от тебя не жду. То есть, я надеюсь, конечно, что ты поможешь мне, если Эрлкинг снова явится по мою душу. Но… это не значит, что я в тебя влюблена. И я знаю, что ты никогда не полюбишь меня.
Злат сдвинул брови, но промолчал.
– Я надеюсь, мы сможем подружиться, – продолжала она. – И если другу иногда нужно будет обнять меня, подержать за руку… или просто посидеть рядом, я ничего не буду иметь против.
Злат долго молчал, глядя на их переплетенные пальцы, как будто боялся, что она вот-вот отстранится. Она не отстранилась. И никуда не исчезла. Наконец, он протянул к Серильде и вторую руку и крепко сжал ее ладонь. Наклонившись, он прижался лбом к ее лбу, закрыл глаза.
Чуть поколебавшись, Серильда свободной рукой обняла его за плечи. Он придвинулся, опустил голову, и их виски соприкоснулись. У нее перехватило дыхание – она ждала, что сейчас он найдет ее губы своими. Но вместо этого он уткнулся лицом в ее шею. Еще мгновение – и он обвил ее двумя руками, прижимая к себе.
Глубоко вздохнув, Серильда принюхалась, ища запах, который она навсегда связала бы с этим моментом. Она до сих пор вспоминала, как два года назад танцевала с Томасом Линдбеком, и как он принес с собой аромат скошенной травы с фермы. А от ее отца всегда пахло древесным дымом и мукой с мельницы. Но если Злат когда-то и нес в себе запах жизни, то теперь этот запах давно исчез. И все же… У него были сильные руки. А волосы, щекочущие ей щеку, и льняной воротник, прижатый к ее шее, были вполне реальными.
Так они просидели, казалось, целую вечность – или один миг. Может, взяв Злата за руку, Серильда и думала, что делает ему некое одолжение, но теперь, растворяясь в его объятиях, она осознала, как сильно и сама нуждалась в этом. И ощущение, что он хотел ее обнять так же сильно, как она хотела обнять его, было важнее всего.
Некоторое время ей казалось, что она чувствует его сердцебиение, пока не поняла, что это ее собственное сердце бьется за них обоих. Но стоило ей пошевелиться, как Злат отстранился. Серильда была поражена, увидев его покрасневшие глаза. Все это время он был совершенно неподвижен, и она даже не почувствовала, не заподозрила, что он плачет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она прижала ладонь к его груди.
– У тебя не бьется сердце.
– Может, у меня его и вовсе нет, – сказал он. Серильда поняла, что он пытался пошутить, и позволила себе улыбнуться в ответ юноше, который жаждал объятий так же, как и она. Который по-настоящему плакал от того, что его обнимают.
– В это я не верю.
Он улыбнулся, как будто Серильда сделала ему комплимент. Но радость не задержалась на его лице – в их уединение вторгся надсадный звук охотничьего рога Эрлкинга. Они застыли, крепко обхватив друг друга.
– Что это? – Серильда посмотрела на небо. Было еще совсем темно, никаких признаков зари. – Они возвращаются?
– Еще нет, но скоро. Охота окончена, пора кормить собак.
Серильда поморщилась, вспомнив рассказ Лейны о том, как охотники бросали куски убитых животных на фигуру бога смерти, позволяя псам разорвать его на части.
– Ты… хочешь посмотреть? – спросил Злат.
Она поморщилась.
– Вовсе нет.
– Я тоже. А может быть… – он замялся. – Хочешь увидеть мою башню?
Он очень мило смутился, покраснел так, что на щеках пропали веснушки – и Серильда не смогла сдержать улыбку.
– А мы успеем?
– Здесь недалеко.
Глава 33
В мире смертных на самом верху юго-западной башни было пусто и пыльно. Но по эту сторону завесы Злат обустроил здесь для себя чудесное убежище, с коврами и шкурами на полу, одеялами и подушками, которые позаимствовал из других комнат. Здесь были стопки книг, подсвечник, в одном углу стояла прялка.
Подойдя к окнам, Серильда увидела Адальхейд. Она разглядела гончих, дерущихся за куски мяса, которые свисали с чучела, и поспешила отвести глаза.
Ее внимание привлекла фигура Эрлкинга, буквально излучавшая какой-то магнетизм. Он стоял в стороне от толпы, на самом краю причала. Его взгляд был устремлен на воду, и факелы на мосту освещали его острый профиль. Лицо короля, как обычно, было непроницаемым.
Даже отсюда он выглядел устрашающим. Мрачной тенью. Напоминанием о том, что она в его власти.
Если уж Его Мрачность тобой завладел, больше он тебя не отпустит.
Вздрогнув, Серильда отвернулась и взяла в руки одну из книг. Это оказался сборник стихов, но имя поэта было ей незнакомо. Томик был так зачитан, что некоторые страницы выпадали.
– Ты когда-нибудь влюблялась?
Она резко подняла голову. Злат стоял у дальней стены. Чувствовалось, что он напряженно ждет ответа, хоть он и пытался выглядеть безразличным. Серильда фыркнула.
– Почему ты спрашиваешь?
Злат кивнул на книги.
– Здесь в основном стихи про любовь. Правда, читать трудно, до того они перегружены метафорами и цветистыми оборотами. И всюду сплошь грусть и тоска, и печаль… – Злат закатил глаза, напомнив Серильде маленького Фриша.
– Зачем же они тебе тогда, раз ты так их презираешь?
– В замке почти нечего читать, – ответил он. – И, между прочим, ты не ответила на мой вопрос.
– Мне казалось, мы уже обсудили, что в Мерхенфельде нет никого, кто мог бы мной заинтересоваться.
– Да, ты так говорила, но… По этому поводу у меня тоже есть вопросы. Ведь даже если человека не любят, это не мешает ему самому полюбить. Пусть даже безответно.
Серильда усмехнулась.
– Хоть ты и пренебрежительно отозвался о стихах, я все же вижу, что ты романтик.
– Романтик? – возмутился Злат. – Безответная любовь – это ужасно!
– Ужасно, – согласилась Серильда и засмеялась. – Но так может думать только романтик.
Она улыбнулась Злату, а он снова нахмурился.
– Ты мне не ответила.
Серильда вздохнула и стала разглядывать потолочную балку.
