Тенебрикус остался в Севилье, сославшись на какие-то неотложные дела. Он передал Флору большую сумму золотом. Флор покраснел, начал было отнекиваться, но Тенебрикус настоял на своем.
— Наш Орден очень богат, — сказал он. — То, что я предлагаю, — это не плата наемникам, вовсе нет, и взять мои деньги не оскорбительно для честного человека. Вы — один из нас. А деньги, дорогой мой Флор Олсуфьич, представляют собой материальное выражение человеческого труда. Помните, в Писании говорится: «Где сокровище твое, там и сердце твое»?
— Это следует понимать иносказательно, — вставил Харузин. — Сокровище твое должно быть на Небе, с Богом и Ангелами, тогда и сердце твое будет на Небе…
— Писание можно понимать и буквально, — возразил Тенебрикус. — От этого смысл сказанного ничуть не проигрывает. Под «сокровищем» можно понимать самое обыкновенное сокровище. Попросту говоря — деньги. И если ты даешь кому-то деньги, ты отдаешь ему и частицу своего сердца. Случалось тебе жертвовать на храмы? Пожертвуешь дукат-другой, а потом ходишь с видом собственника и поглядываешь на храм Божий: «Ну, как там мой храм? Хорошо ли его украсили на мой дукат?». Частица тебя вложена в какую-нибудь золотую чешуйку в сиянии, изображенном вокруг Богоматери… Разве это не хорошо?
— Хорошо, — сказал Харузин, — только приземленно.
— Для того, чтобы не приземлиться окончательно, нужно просто правильно выстраивать иерархию, — проговорил Тенебрикус. — Иерархия в церковной жизни — это самое главное. Даже Ангелы имеют свою иерархию.
— Да, знаю, — сказал Харузин. — Архангелы, херувимы, серафимы…
— Именно, — кивнул Тенебрикус. — Хотя на самом деле всех чинов ангельских мы не знаем. Кое-что должно оставаться тайной, чтобы эта великая тайна раскрывалась из века в век и окончательно раскрылась после окончания течения времени.
— Ой, это еще нескоро! — воскликнула Наталья, и все засмеялись.
— Так или иначе, — заключил Тенебрикус, — а все это длинное рассуждение предназначается для того, чтобы убедить тебя, Флор Олсуфьич, взять деньги Ордена с чистым сердцем. Так, как я их тебе предлагаю, — от души. Деньги тебе понадобятся.
И Флор взял их, поклонившись Тенебрикусу в пояс.
Человек в капюшоне по очереди обнял всех своих спутников, поцеловал Наталью в лоб, а Харузину шепнул в самое ухо:
— Передай Лавру, чтобы молился за раба Божия Бенедикта…
— Это ваше настоящее имя? — спросил Харузин.
— Просто пусть молится за Бенедикта. Понял? И ты помолись…
На том они простились.
* * *
1560 год от Рождества Христова был для Европы и России переломным.
Закончил свое существование Ливонский орден; начинал злые безумства русский царь Иоанн, избавившись от добрых своих советников Сильвестра и Адашева; взошел на престол эксцентричный, рыцарственный и странный король шведский Эрик; утвердилась на троне своего отца Елизавета Английская… Новые персонажи занимали места перед началом новой, грандиозной пьесы. Испания пылала всеми красками величайшего заката, начало которого было уже положено.
Море замерло в ожидании великих пиратских баталий. Русские тоже приняли — точнее, примут — в них участие.
И только немногие знали о том, что надвигается и скоро начнет свершаться. Это были молодые люди, прибывшие в Европу буйной, беспокойной и опасной эпохи Возрождения из Петербурга рубежа двадцатого и двадцать первого веков. Но они, эти молодые люди, по понятным причинам молчали…
Глоссарий
«Стеганография» аббата Тритемия — иногда называется «Стенографией». Стенография — скоропись, при которой используются особенные значки. Слово «стенография» было введено в широкий обиход в 1602 году (еще при жизни Джона Ди) англичанином Джоном Уиллисом, который издал книгу «Искусство скорописи, или Стенография». Не исключено, что при этом были использованы некоторые находки аббата Тритемия и доктора Ди. Впрочем, стенография не была личным изобретением Тритемия или Уиллиса. Известно, что в XV в. в Новгороде и Пскове собрания народного вече записывались особыми знаками, «поспевающими за речами».
Аутодафе — «акт веры», так называлась в Испании церковная церемония, торжественно обставляемая инквизиционным трибуналом. На ней присутствовали монахи, члены королевской семьи, двор, знать и народ. Начиналась она в церкви, где секретарем суда прочитывалось извлечение из дела и обвинительный приговор. Затем следовало выставление осужденного на публичный позор. Для примиряемых с Церковью были назначаемы разные церковные епитимьи (кары) и денежные штрафы, а также заключение в тюрьме или монастыре. Для нераскаянных — передача в руки светской власти и сожжение заживо на костре на глазах толпы. Лиц, осужденных заочно (если они успели скрыться и были недосягаемы), сжигали фигурально, «в изображении», то есть вместо живого человека жгли чучело.
Виргилиане — не секта в собственном смысле слова, но принятое в те времена название для всех подозрительных людей, знавших больше, чем окружающее общество, любивших занятия тайными науками и производивших загадочные опыты. Этих людей считали колдунами, а позднее — алхимиками. Кличка, «виргилиане» взята от имени римского поэта Виргилия, который в средние века считался колдуном и чернокнижником; о нем почти ничего не знали как о поэте.
Воротник-«рафф» — огромный кружевной воротник, очень модный в XVI в. особенно при английском дворе. Эти воротники достигали такой величины благодаря крахмалу, введенному в употребление голландкой Динхем Вандерпресс. Позднее англичанка миссис Тернер вывезла из Франции секрет желтоватого крахмала для воротников и манжет и была обезглавлена.
Джон Ди — действительно был женат дважды: в первый раз в возрасте 47 лет (его жена умерла через год), второй раз — через два года после смерти первой жены, на Джейн Фромонд, фрейлине леди Ховард Эффингам. Джейн родила ему восьмерых детей. В 1580 г. умерла мать Джона Ди, которая оставила ему дом. Жизнь Джона Ди изобиловала приключениями. Он скончался в 1608 г. в доме своей матери, куда вернулся после долгих странствий. Ему так и не удалось добиться цели своих магических исследований. Предполагают, что помешали ему не только обстоятельства и здравомыслие Елизаветы Английской, но и таинственный «черный орден» (который в романе назван «Орденом Святой Марии Белого Меча» — по образу подобного же ордена, существовавшего в Испании во времена короля Филиппа II), целью которого было уничтожение «проклятых книг».
Дроковая веревка — т. е. из стеблей дрока, травянистого растения с зелеными цветами. Из стеблей испанского дрока вили прочные веревки.
Запрещенные книги — в Риме папами были учреждены четыре комиссии из кардиналов, или конгрегации: инквизиции, индекса (собственно списка, или перечня запрещенных книг), распространения веры, обрядов. Конгрегация индекса занималась цензурой литературных произведений, налагала на них запрет, сжигала их, карала авторов и читателей. Запрещенная книга попадала в Индекс и не допускалась к обращению. Интересно, что такая же участь могла постигнуть картину, гравюру или веер со слишком откровенным или сомнительным изображением мифологической, аллегорической и даже христианской фигуры (некоторые Библии лишались гравюр как имеющих откровенно лютеранский смысл).
Зеленая свеча — зеленый цвет был цветом надежды. За службами Великой Пятницы, перед Пасхой, в церкви часто употреблялись свечи из зеленого воска — в знак надежды на спасение душ молящихся. Тот же смысл имела зеленая свеча в руке кающегося грешника.
Крест святого Андрея — косой крест, крест в форме латинской «X». Название происходит от формы креста, на котором был распят апостол Андрей Первозванный, в г. Патрах в Греции в I в. по Р.Хр.
Левен — бельгийский город, столица герцогства Брабант, торгово-промышленной области. Левенское сукно пользовалось большой известностью. Оживленные международные торговые отношения способствовали тому, что Левенский университет стал очагом возрожденного католицизма. В начале XVI века в университете насчитывалось до шести тысяч студентов. Эразм Роттердамский организовал здесь «Коллегию трех языков» (латинского, греческого и еврейского) и мечтал о превращении университета в центр гуманистического движения. Однако победа Испании (это произошло позднее, чем в Левенском университете учился Джон Ди) в этой части Нидерландов особой тяжестью легла на свободомыслие университета. От каждого студента требовалась клятва ненависти к ереси, был основан особый курс «опровержения еретиков».
Мориск — испанский мавр, принявший крещение. Морисков (как и крещеных евреев) всегда подозревали в том, что они продолжают тайно исповедовать свою прежнюю веру, а христианство приняли лишь по необходимости, из страха погромов.
