Жабоподобный вновь приблизился к нему, держа в луках странную конструкцию из дерева.
— Так куда же ты шел?
— К тебе, тварь, я шел. — Макс в упор посмотрел на монаха. — Ведь это ты продался сатане. Тебе я заплатил золотом за первый грех!..
Он молол все, что приходило в голову, и, склонив головы набок, инквизиторы с удовольствием ему внимали. Нет, не привыкли они здесь к подобным речам, оттого и проявили добродушное любопытство. Жертва не просто сопротивлялась — она атаковала их словом, пыталась напугать.
— Хотите помериться со мной силой, гнусы? Рискните! Только наперед говорю:, все, сколько вас тут есть, сдохнете уже сегодня. От моих глаз и моего голоса сдохнете!
Макс засмеялся, потому что увидел беспокойство, мелькнувшее в глазах монаха. Старческие пальцы поползли к тяжелому серебряному кресту, висящему на груди.
— Не лапай, не поможет. В этих стенах и таким, как ты, Господь не помогает.
— Вот каналья языкастая!..
Жабоподобный шагнул к лейтенанту, но Макс был уже готов. Подъемом ноги (а эти подонки раздели его догола) он, качнувшись на дыбе, ударил палача в висок. Даже из более неудобного положения вряд ли можно было нанести удар сильнее. Под ногой противно хрустнуло — обмякнув, заплечных дел мастер рухнул на каменный пол вместе со своим пыточным приспособлением.
— Вот так… А следующие — вы…
Ноги Макса зависли в готовности, но никто из палачей больше не пытался приблизиться к нему. Медленно поднявшись и теребя пальцами массивный крест, монах шагнул к двери.
— Я сообщу епископу, — пробормотал он. — Немедленно…
Путем несложных манипуляций языком Макс выковырнул очередную пломбу и раздавил ее зубами. Жгучая жидкость растеклась во рту, он судорожно сглотнул. Это была ампула с геркулитом — довольно опасным тонизатором. Человек после приема подобного медикамента способен был ломать подковы и кирпичи, к сожалению, частенько при этом ломая и собственные пальцы. Прочность мышц, прочность костей и связок — все это оставалось на прежнем уровне, отставая от амплитуды энергоимпульсов моторной части организма…
Макс зажмурился. Действие препарата начинало сказываться. По всему телу выступила испарина, сердце учащенно забилось. Тяжести собственного тела, висящего на ремнях, он уже не чувствовал.
— Ну все… — процедил он.
Детина, что прежде сидел у огня и глодал индюшачью ножку, в ужасе вскочил и попятился. Монах, глядя на взбугрившиеся мышцы висящей под потолком жертвы, бодро взбежал по ступеням и загремел засовом. Лейтенант изловчился и ногами уперся в скамью. Сжав пальцы в кулаки, напряг кисти так, что на вздувшиеся вены стало страшно смотреть. Удары сердца превратились в барабанную дробь. Ремни были из воловьей кожи в два пальца шириной. «Разорву! — подумал он. — Разорву к чертовой матери!..»
Но лопнули не ремни — хрустнула дюймовой толщины скамья. И тотчас, перехватывая руками канат, на котором крепилась скамья, Макс взобрался к самому потолку и, одной рукой ухватившись за подъемный, удерживающий всю конструкцию крюк, второй отцепил тугую петлю.
— Господи Иисусе! Матерь Божья, помоги нам!
Побледневший монах, так и не справившийся с запором, суетливо крестил пустоту. А Макс тем временем уже спрыгнул вниз и, волоча за собой обломки скамьи, направился к мучителям. Палач в фартуке, пятясь, схватил со стола тесак и выставил его перед собой. Руки его тряслись. Макс презрительно улыбнулся. Эти выродки умели только мучить и убивать. Даже на собственную защиту у них не хватало мужества.
— Этим инструментом ты тоже выжимал правду? Он взял со стола зловещего вида клещи и двумя щелчками перекусил стягивающие кисти ремни.
Монах с воплем рванул на себя дверь, но Макс уже взмахнул рукой. Пущенные со страшной силой, тяжелые клещи пробили затылок инквизитора. Суча ногами, тот покатился по ступеням. А у лейтенанта в руках уже было железное веретено, которым, как видно, прижигали плоть особо строптивым. Он метнул его, как нож, почти не целясь. Чудовищная энергия продолжала бурлить в мышцах, еще даже не достигнув своего пика. Палач с тесаком только с сипом выдохнул воздух, когда веретено насквозь пробило его грудь.
— Осторожнее, Макс! — слабым голосом проговорил Лик.
Но лейтенант даже не повел ухом. Он атаковал как танк, как рассвирепевший носорог. Последнего из палачей он убил голыми руками, коротким ударом сломав шею и опрокинув в огонь камина.
— Все, мсье Лик, все!.. — За шиворот лейтенант вновь выволок монаха из камина, руками погасил затлевшую было рясу. — Сейчас освобожу тебя, Лик.
Цепь, приковавшая Лика к стене, лопнула, веревки, стягивающие ноги, разлетелись в клочья.
— Не понимаю… — Солдат ошеломленно смотрел на него.
— Геркулит, — коротко пояснил Макс. — Мощнейший из тонизаторов. Ты такого еще не пробовал, верно? И не надо, хотя во рту у тебя имеется аналогичная пакость.
— Я раскусил одну из ампул, но у меня… Макс, взяв его за руку, послушал пульс.
— Ты раскусил обычный реаниматор, не беспокойся.
— Может быть, мне стоит тоже…
— Нет. Геркулит — штучка чрезвычайная и для чрезвычайных ситуаций. Одна такая доза съедает года два жизни.
— И как долго он действует?
— Совсем чуть-чуть. — Макс склонился над жа-боподобным. — А посему надо поторапливаться. Возможно, уже через час-два я буду дохлой развалиной. Так что переодевайся. На несколько часов нам придется превратиться в монахов. Кстати, что такое инкуб?
— Что-то вроде ангела. Ангел, павший из-за страсти к женщине. Короче говоря, демон-соблазнитель.
— Ого! А ты откуда знаешь? Дювуа рассказывал?
— Кромп. Он такие вещи любил вычитывать.
— Да… Вот, значит, за кого они нас приняли. — Макс покачал головой. — Ну и олухи!..
* * *
— Что? Прямо из пустоты?
— Клянусь!.. Так оно и было, ваше преосвященство. Вихрь, вспышка — и эти пятеро. Дьявол их перенес сюда, истинно дьявол!
Епископ Карно угрюмо взглянул на сложенные посреди комнаты вещи, в сомнении потянул носом. Нет, Левенгауп не был пьян. Да и не один Левенгауп там был. Еще человек двадцать. И потом — что там толковал насчет дьявольских посланников кардинал? И место ведь указал, и обличье.
— Что вы думаете обо всем этом, отец Корнелий?
— А то и думаю, что повстречались наши люди со слугами дьявола.
— И что же теперь нам делать?
— То же, что и со всяким дьявольским отродьем. Пытать, а после сжечь на костре.
— Я говорю не о них, — с раздражением перебил епископ. — Меня интересует то, что у них обнаружили. Вещи, с которыми явились сюда эти нелюди. Их довольно много, и назначение некоторых совершенно непонятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
