через сотню шагов перед нею внезапно открылась прогалина, на которой лежала груда длинных и корявых березовых и ольховых стволов. Таковых, которые, кроме как на дрова, ни на что более не годились. В стороне бегали друг за другом босоногие детишки в простеньких безрукавках, вязали в снопы камыш женщины. А за ними тянулся очень ровный, с правильными углами и сторонами, заросший густой травой холмик, с обратной стороны которого струился еле заметный дымок.
Геката ощутила, как у нее внутри что-то едко защемило, резко развернулась и быстро пошла к кораблю.
На причале шла погрузка: в передний люк одна за другой опускались пухлые ивовые корзины. Рядом стоял, загибая пальцы, вспотевший Истахан.
– Я здесь, мой господин! – громко, чтобы услышали все корабельщики, сказала она и склонила голову. – На все твоя воля!
Пусть знают, что рабыня не своевольничает, признает власть хозяина. И не склонна к побегу.
– Меха удачно взял, – поделился торговец. – И кошму. А меда нет… И за смолу много хотят. Ничего, я еще несколько мест знаю, где хороший торг у дикарей!
– Я тоже хорошее место знаю… – наклонившись к его уху, прошептала невольница. – Пойдем, покажу…
Взяв за руку, она увела Истахана вдоль берега за отмель, в густые и зеленые молодые камыши, опрокинула там на песок и сделала все, чтобы избавиться от проникшей в душу и разъедающей ее едкой грустинки…
Когда они вернулись, корабельщики уже успели закрыть люк. И потому слегка покачивающийся, но довольный торговец приказал отваливать.
– Скажи, мой господин, – спросила фария, – почему мы всегда ночуем на воде, хотя берег рядом? На берегу так много мягких пляжей и уютных полянок! И всегда можно развести костер.
– А еще на берегу встречаются недобрые люди и недобрые звери, – вместо хозяина ответил бритый корабельщик. – И будет куда спокойнее, если, пока мы спим, между нами и ними будет побольше глубокой воды.
– Печально. Но мудро, – признала невольница.
Новая остановка случилась через два дня в глубокой бухте, заросшей камышами. Однако из камышей выглядывало на свободную воду сразу два незанятых причала, и Истахан решительно подвалил к одному из них.
Геката сошла на берег вслед за хозяином, прогулялась немного и вскоре нашла трех смертных девиц, что потрошили мелкую рыбешку возле ручья.
– Вы не хотели бы поговорить о боге? – спросила у них фария.
– А чего о Свароге болтать-то? – весело ответила одна из дикарок с длинной русой косой. – Он ведь замуж не позовет!
Девицы засмеялись, воительница тоже улыбнулась.
– А про других вам неведомо?
– В иных краях, может, и есть, – кивнула все та же девица, – да к нам не заглядывают.
С тем удовлетворенная Геката к кораблю и вернулась. Причем одновременно с капитаном.
– Нет у них меда, – буркнул недовольный торговец, и вскоре его парусник отвалил от причала.
Таких остановок пришлось делать целых пять, прежде чем Истахан вернулся расцветший, как весенний подснежник.
– Мед! Смола! Жемчуг! – с гордостью выкрикнул он. – И все это просто за соль! Открывайте трюм!
Пока Геката прогуливалась и разговаривала с местными смертными о богах, корабельщики выгрузили кожаные мешки с солью, вместо них уложили берестяные короба с медом, для прочности заплетенные в ивовый каркас, корзины с похожей на янтарь смолой и еще какие-то дерюжные мешочки, содержимое которых воительнице было не разглядеть.
А вслед за тем корабль под гордо поднятым парусом направился точно на юг.
Поиски Потока труда не составили. На третий день пути море само стало все сильнее и сильнее сносить судно к западу, а когда впереди показалась темная полоса, капитан Истахан отогнал юного ученика от кормового весла и встал к нему сам.
Высокие берега впереди нарастали с пугающей скоростью. Корабельщики похватали весла и вместе с ними прижались к бортам, вцепившись в края чуть ли не зубами. Послышался быстро нарастающий гул.
– К середине, к середине правь, хозяин! – крикнул один из бритых торговцев.
Однако Истахан и сам это прекрасно понимал. Вода уже гудела, отстоящие друг от друга на удалении в десяток бросков копья скалы надвинулись – судно качнулось вперед, словно падая в яму, однако всего лишь ускорилось, набирая еще больший темп.
Вода билась о скалы справа и слева, превращаясь даже не в брызги, а в густой белый туман, рычала и ревела, словно раненый зверь, гудела, как тысяча труб, и фария совершенно не представляла, как через все это можно протащить корабль, пусть даже и на веревке. Высокие берега замелькали быстрее. Судно подпрыгнуло вверх, словно бы перескочив высокий порог, опять нырнуло вниз, закачалось, начало слегка поворачивать в сторону. Однако капитан несколькими сильными гребками выправил его носом вниз…
И берега внезапно разошлись! Разошлись стремительно и широко, хотя землю где-то вдалеке можно было все-таки различить, да и течение оставалось весьма заметным.
Истахан облегченно отер лысину, поднял рулевое весло из воды и внимательно осмотрел лопасть, ощупал крепящую его веревочную петлю.
– Это было потрясающе! – восхитилась фария. – Ты настоящий мастер! Мастер и храбрец!
– Впереди еще один проход, – мрачно ответил капитан. – Впятеро длиннее этого.
– Как же корабли обратно поднимаются, Истахан? – не удержалась от вопроса Геката. – Неужели веревкой протащить удается?
– Груженый – никак, – покачал головой торговец. – Перед Потоком товары все снимать приходится и берегом нести. А на судне двое гребцов остаются и весла вниз поперек опускают, чтобы встречное течение от скал отводило. Ну и веревку на мачту! Пустой корабль легкий, десять человек вытягивают. Но не всегда… Каждому из гребцов за проводку соли семь мер полагается. За риск.
– А парус почему не снимаете? И так быстро несемся!
– Тяга нужна, женщина! Иначе судно руля не слушает.
Воительница даже не обиделась на суровую отповедь. Видно было, как сосредоточен смертный, только что прошедший через немалый риск и теперь ожидающий нового испытания.
Парусник продолжал мчаться вперед. Геката увидела справа череду причалов, возле которых возилось множество людей, и два судна высоко на берегу. Похоже, там проходил какой-то волок. Откуда и куда, спрашивать не стала, ибо корабль снова начал ускоряться.
Еще пара сотен шагов – и крутые берега сошлись, вода грозно загудела и вспенилась, путники помчались со скоростью испуганной лани, улепетывающей от голодного льва. Поток гудел, бросал огромный корабль из стороны в сторону, словно сосновую иголку, раскачивал, иногда высоко подкидывал вверх, пытался развернуть поперек русла, но мокрый с ног до головы Истахан, отчаянно работая веслом, неизменно выправлял положение, ловя носом самую середину стремнины.
Кошмар оборвался практически мгновенно. В какой-то момент берега даже не разошлись, а просто оборвались, и судно мерно закачалось на высокой ряби.
– Проскочили! – Корабельщики начали подниматься, оглаживаться,
