«Дорогая Ильдита!
Пишу тебе сегодня, но это письмо ты получишь значительно позже. Знай, что я помню о тебе и надеюсь, что ты проводишь радостно день твоего рождения. Ты почти женщина, поэтому не могу писать тебе как детям, рассказывая глупости и враки.
Тебе следует знать, что я нахожусь далеко и буду долго отдален от тебя, делая все, что в моих силах, для борьбы против наших врагов. Немного, но кое-что я делаю и думаю, что ты сможешь всегда гордиться твоим отцом, как я горжусь тобою.
Помни, что впереди многие годы борьбы, и даже когда ты станешь взрослой, тебе придется внести свой вклад в эту борьбу. Между тем следует готовиться к ней, быть хорошей революционеркой, а в твои годы это значит много учиться, изо всех сил, и быть всегда готовой поддержать справедливое дело. Кроме того, слушайся маму и не слишком воображай о себе. Это придет со временем.
Борись, чтобы стать одной из лучших в школе. Лучшей во всех отношениях, ты знаешь, что я понимаю под этим: учебу и революционное поведение, иначе говоря, серьезное отношение к труду, любовь к родине, революции, товарищество и т. д. Я не был таким в твои годы, но рос я в другом обществе, где человек был врагом человека. Тебе выпало счастье жить в другое время, и ты должна быть достойной его.
Не забывай время от времени следить за поведением малышей и советовать им учиться и вести себя прилежно. Главным образом смотри за Алеидитой, которая с большим уважением относится к тебе как к своей старшей сестре.
Хорошо, старуха, еще раз желаю тебе провести счастливо твой день рождения. Обними за меня маму и Джину и прими мое большущее и крепчайшее объятие на все время нашей разлуки.
Твой папа».
О чем свидетельствовали эти насыщенные драматизмом документы, в первую очередь прощальное письмо Фиделю? Во-первых, о том, что Че покидал окончательно и бесповоротно революционную Кубу, давшую ему мировую известность. Но этот акт не являлся следствием вынужденного или добровольного изгнания, тем более он не означал отхода Че от революционной деятельности. Его нельзя было объяснить ни разочарованием в революции, ни отчаянием, ни безрассудством, ни склонностью к авантюрам, в которой со свойственной ему самоуничижительной откровенностью признается Че. Не было это и актом самоубийцы, человека, зашедшего в политический тупик и ищущего в качестве выхода героической смерти на поле брани.
Че покинул Кубу не потому, что он потерял веру в резолюцию, а потому, что он в нее безгранично верил. Он покинул Кубу, чтобы вновь сражаться с оружием в руках против империалистов, не только потому, что считал это своей священной обязанностью, но и потому, что страстно этого сам желал.
Огромное расстояние отделяет Че 1956 года, когда он, безвестный аргентинский врач, заброшенный судьбой в Мексику, волею случая присоединяется к группе кубинских революционеров, возглавляемых Фиделем Кастро, и Че 1965 года, одного из вождей победившей революции, всемирно известного государственного и революционного деятеля, внезапно покидающего Кубу в поисках новых революционных свершений.
В середине 50-х годов социальная революция, социализм в Латинской Америке еще казались недосягаемой мечтой, делом далекого будущего. Тогда, вступая в отряд Фиделя Кастро, Че полагал, что он присоединяется к весьма рискованному, даже безрассудному предприятию, правда, преследующему благородную и возвышенную цель, но имеющему минимальные шансы на успех.
Совершается «чудо», и это предприятие одерживает победу. Кубинская революция развивается в революцию социалистическую, меняя коренным образом политическую панораму в странах Латинской Америки. С ее победой антиимпериалистическая революция становится в этих странах не отвлеченным лозунгом, а делом сегодняшнего дня.
Теперь, отправляясь в путь, отправляясь «делать революцию» в Латинскую Америку, Че не одинокая фигура революционного Дон-Кихота, намеревающегося на свой страх и риск сражаться с отнюдь не ветряными мельницами империализма. За его спиной богатейший опыт кубинской революции.
Нет, не в поисках смерти он покидает Кубу, а в по исках победы над империализмом, в которую именно он, по его глубочайшему убеждению, может и должен внести свою лепту, свой вклад. Почему же тогда его послания Фиделю, родным окрашены в столь трагические, даже мрачные тона, почему они носят характер прощания? Что это — предчувствие неотвратимой гибели или характерные для Че проявления «черного юмора»?
В Че наряду с революционным романтизмом — абсолютным бескорыстием, отсутствием эгоизма, аскетизмом, готовностью к самопожертвованию — уживался «антиромантизм» — презрение к высокопарным фразам, ко всякого рода проявлениям дешевого сентиментализма, мелкобуржуазной, интеллигентской «чувствительности». Этот враг всяческого догматизма был догматиком на свой лад. И одной из его «догм» было презрение к смерти, которая его подстерегала с детства, а в особенности в годы партизанской войны на Кубе. Революция — это тоже война, а там, где сражаются, там и умирают. На войне никто не застрахован от смерти — ни самый умный, ни самый мужественный. Будучи солдатом, Че прекрасно знал это. Отсюда «тональность» его посланий.
Если посмотреть шире и глубже на решение Че покинуть Кубу в поисках новых «революционных горизонтов», то оно вовсе не являлось таким уж необычным и экстравагантным, как может показаться на первый взгляд. Какой настоящий революционер, настоящий коммунист — рядовой или генерал от революции, не мечтал и не мечтает пойти сражаться добровольцем за свободу других угнетенных народов?
Разве не сражались в рядах русских борцов за правое дело Октября поляк Дзержинский, югослав Олеко Дундич, чех Ярослав Гашек, американец Джон Рид?
Вспомним революционную Испанию. Как стремились советские люди прийти на помощь испанскому народу, сражаться в рядах республиканской армии против фашизма! Мы знаем, что в Испании боролись с оружием в руках против фашизма советские бойцы-летчики, танкисты и советские военачальники. А разве не сражался маршал Блюхер за свободу китайского народа? Таких примеров можно было бы привести бесчисленное множество. И те, кто уходил на войну, у себя ли или в далекие страны, тоже писали прощальные письма партийным руководителям, родным и близким.
И кубинские революционеры, оставившие вместе с Че Кубу» его братья по идеям и оружию, тоже оставили прощальные письма партийным руководителям, родным, друзьям. Но, прощаясь, они, как и Че, верили в победу, в триумф дела, за которое они отправлялись сражаться, покидая свою землю, своих родных и товарищей…
Не все эти письма нам пока известны. Выдержки из одного такого письма были опубликованы в 1969 году, а другое письмо увидело свет годом позже. Автором первого письма был капитан Елисео Рейес Родригес (в Боливии кличка «Роландо»), член ЦК КПК, видный участник партизанской войны на Кубе, сражавшийся под командованием Че в рядах восьмой колонны. Он оставил на Кубе жену и трех малолетних детей. 16 ноября 1966 года перед отъездом в Боливию он писал жене Нелие Баррерас:
«Нелегко расставаться, но я знаю, что ты так же хорошо понимаешь, как и я, что честный человек всегда жертвует собой, чтобы выполнить самый святой долг: бороться с империализмом.
Будь мужественной. Надеюсь, что наши дети, если я погибну в борьбе, смогут заменить меня, как только их возраст позволит, и будут испытывать такое же, как и мы, чувство возмущения перед страданиями и нищетой других братских народов.
Возможно, что некоторое время ты не получишь вестей от меня. Не забывай, однако, что, несмотря на расстояние и время, которые нас будут разделять, мысленно я всегда буду с вами.
С одной стороны, я испытываю боль, покидая моих самых близких людей — покидая тебя, моих детей, моих родителей, с другой стороны — я чувствую облегчение, зная, что делаю это для борьбы с врагом, который лишает миллионы людей самых близких им существ.
Смотри за собой и береги детей, люби крепко мою мать. Вы все вместе с моей революционной родиной мое самое ценное сокровище.
Я буду думать о вас в смертный час, если мне будет суждено погибнуть в борьбе».
Ниже воспроизводится другое письмо. Как и предыдущее, оно проливает свет на те мотивы морального и политического свойства, которые побуждали кубинских революционеров принять участие в партизанской борьбе в Боливии. Автор письма, капитан Хесус Суарес Гайоль (Рубио — в Боливии), родился в крестьянской семье и со школьной скамьи участвовал в подпольном движении против Батисты, неоднократно арестовывался, находился в эмиграции в США и Мексике, откуда вернулся в апреле 1958 года, чтобы сражаться против тирана. Во время нападения на одну из радиостанций взрыв бомбы обжег ему ноги. Несмотря на это, он вступает в восьмую колонну Че и воюет в ее рядах вплоть до победы революции. После свержения Батисты Хесус занимал ряд ответственных постов — руководил осуществлением аграрной реформы в провинции Лас-Вильяс, возглавлял Мучной трест, Институт минеральных ресурсов, с 1964 года работал заместителем министра сахарной промышленности. Направляясь в Боливию, Суарес Гайоль оставляет в декабре 1966 года письмо своему малолетнему сыну Хесусу-Феликсу:
