— Нам нужны еще медленные песни, — не давал нам почивать на лаврах Маэстро, — как минимум две.
— Я согласна, — поддержала его Наташка, — людям нравится обниматься во время дискотеки, — и она кокетливо посмотрела на меня.
— Да тут пока одну сочинишь, упаришься, — вмешался Санька, который вообще еще ничего не написал, — а вам вынь и положь две штуки. Я можно сказать ночей не сплю, о новых песнях думаю.
— Да ладно, — усмехнулся Вадька, — знаю, о ком ты думаешь.
— Чё? — взъерепенился Зёма.
— К дочке директорше, к Маше, клинья подбиваешь, — констатировал очевидное Бура.
— Я может, изобразительным искусством интересуюсь, — гордо возразил Земакович.
— Давайте репетировать! — не выдержал постоянных пререканий между Вадькой и Санькой Толик.
— Есть тема такая, — порылся я в своем богатом прошлом, — мелодичная. Возможно, получится хорошая песня.
Даже наверняка песня будет хит, подумал я, только вчера аккорды подобрал для песни Юбера Жиро «Mammy Blue».
— Та-а да та, та-а та та та, та-а-а та да та, — запел я наигрывая знаменитую вещь из будущего.
Иринка на синтезаторе быстро подобрала мою мелодию. Вадька включился на басу. Толик молча выслушал до конца фрагмент «Mammy Blue».
— Отлично! — подскочил, как ужаленный он на месте, — осталось только написать слова. Я думаю, на сегодня репетиция закончена? — Толик посмотрел на меня, — кстати, когда наше первое выступление?
— Как раз сегодня с Галиной Сергеевной поговорю, — пожал я плечами, — что-то она темнит.
— Хорошо, — согласился Маэстро, — Ирина! Подожди, я тебя провожу! — крикнул он клавишнице.
— Богдаша, — ко мне подошла Наташка, — поехали в Горьковский парк аттракционов, покатаемся на колесе обозрения.
— Почему бы и нет, — согласился я, — через полчаса. Поговорю с Ларионовой, и поедем.
— Богдан, — тут же меня дернул Вадька, — пошепчемся минут пять.
— Давай по дороге к кабинету директора, — ответил я, и мы вместе вышли из репетиционной комнаты.
— Я сегодня пришел раньше всех, ты же знаешь, что на четырехструнной басухе мне играть пока не привычно, — начал объяснять он, — тренируюсь по максимуму. Это вы музыканты, а я…
— Короче, Вадька, — не выдержал я, — суть в чем?
— Кто-то ковырялся с нашим замком, но я его вспугнул, душка немного подпилена.
— Нифига себе, — от неожиданности я встал, — это не шутки, мы без нашего инструмента никто и звать никак.
— А я о чем, — зашептал Вадька, — не хотел при всех рассказывать.
— Знаешь, что мы сделаем, — мне в голову пришла хорошая мысль, — наймем сторожа, замок поменяем, сделаем железную дверь, поставим сигнализацию. Вор наверняка работает здесь. Попробуем вычислить. Нужно чтобы сегодня кто-то остался на ночь. А завтра я найду подходящего человека.
— В принципе, сегодня я могу посторожить, — тяжело вздохнул Бура, — а где мы возьмем сигнализацию?
Вот блин брякнул, обругал я себя, какая к лешему сигнализация в СССР, где простые советские люди прячут ключ под коврик у двери.
— Сигнализация? — я задумался, — ты прав железной двери будет достаточно. Крепись, с Тоней я поговорю, объясню ей все, — пожал я ему руку.
В кабинете директора, когда я вошел туда, шел жаркий спор.
— Я как художественный руководитель нашего ДК, категорически против выступления, этой детской любительской ВИА! — театрально заламывая руки, говорил мужчина среднего возраста, среднего же роста и склонного к худобе телосложения.
Это был бывший выпускник ни то Щепкинского, ни то Щукинского училища, Семен Болеславский. В доме культуры он командовал молодежным любительским театром.
— Вы же даже не слышали наших песен, — возразил я.
— Не приведи господь! — отмахнулся он от меня, нервно теребя нашейный мужской платок.
— Галина Сергеевна, — обратился я к директрисе, — последний спектакль маэстро Болеславского по пьесе Маяковского «Клоп», собрал сто человек зрителей, которые заплатили по два рубля за билет. Последняя наша дискотека собрала больше тысячи человек, которые заплатили за входной билет десять рублей. В задачке спрашивается: «Сколько вытечет портвейну из открытого бассейна?».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ларионова тихо хохотнула, а Семен от злости просто сорвал свой нашейный мужской аксессуар.
— Не смешивайте коммерцию и чистое искусство! — крикнул он, как раненый зверь и вышел прочь.
— Какой у тебя вопрос, — улыбаясь, сказала она.
— Когда наше первое выступление? Народ волнуется, — спросил я.
— Сегодня у нас, суббота, — Галина Сергеевна, открыла ежедневник, — давай в среду, в пятницу и субботу. Годится?
— Отлично, — я прикинул, сколько мы можем заработать за три дискотеки, — в среду можно сделать входной билет по шесть рублей, все же середина рабочей недели, не совсем удобно для трудовой молодежи.
— Логично, — согласилась директриса и что-то пометила в ежедневнике.
На прогулку в Горьковский парк аттракционов кроме нас с Наташей напросился и Толик, который в свою очередь уговорил Ирину. Двойное свидание, улыбнулся я. Мы с Маэстро надели джипсы клеш и новенькие спортивные футболки. Наташа же сегодня решила козырнуть своим новым платьем, которое ей Тоня сшила по случаю окончанию школы, по моим наброскам из будущей моды. Приталенное платье карандаш, чуть ниже колена, с голыми руками кремового цвета. Если не ошибаюсь, что такое носила Жаклин Кеннеди. Чем моя Наташа не первая леди, решил я, рисуя эскиз.
Начало лета, самое мое любимое время года, еще нет удушающей жары, воздух свеж и ароматен. Мы молодые и красивые гуляем по Горьковскому парку, остановись мгновенье ты прекрасно.
— Наташа, ты, где купила такое необычное и красивое платье, — не выдержала Иринка, когда мы покупали мороженное.
Сама же она была одета в цветастое платье в виде колокольчика, если можно так выразиться, устаревшей конструкции. В принципе так одевались все москвички вокруг.
— Таких платьев в Москве не продают, — улыбнулась моя подруга, — это Богдан нарисовал, а Тоня сшила.
Кстати, и кроме Ирины других любопытных глаз хватало. Рассматривали наши джипсы клеш. Платье моей подруги, да и саму Наташу тоже. Даже мороженщица, открыв рот, чуть-чуть не махнула шарик замороженного десерта мимо вафельной трубочки.
— Привет, — к нам подошла парочка молодых людей, девушка и юноша, — вы чё иностранцы?
— Ага, Гвинея-Бисау, — съязвил я.
— А где можно купить такое платье? — не отставала любопытная барышня.
— Это сшила моя подруга, — покраснев от удовольствия, ответила Наташа.
— Приходите в среду к семи часам в ДК Строителей на дискотеку, — вовремя сориентировался Толик, — мы вас познакомим с модельером.
Пока мы добрались до колеса обозрения, подобных к нам вопросов хватало. Бесплатная реклама дискотеки, порадовался я. Самое забавное было, когда мы пересеклись с компанией самых настоящих стиляг, которые были одеты в брюки удочки, а на ногах у них были ботинки на «манной каше».
— Хэлло чуваки, — поздоровался с нами один парень с коком на голове.
— Бонжур, — улыбнулся я, — прикольный ретро стайл, растормошили бабушкины сундуки?
— Много ты понимаешь, деревня, — вышел вперед самый крепкий по фигуре стиляга.
— Что ты милый, мы вчера только вернулись из Монте-Карло, — осадил я, по всей видимости, бывшего спортсмена, — носки наружу вчерашний день.
Крепыш хотел было сунуться в драку, но девчонки в ярких в крупный горох платьях его во время поймали за руки. Держите меня семеро, подумал я.
Выстояв большую очередь мы, наконец, оказались на самом большом в СССР колесе обозрения, которое поставили к фестивалю молодежи и студентов. Посадочные места в кабинке были для меня необычными, две лавки закрепленные спинкой друг к другу. Я сел с Наташей, а Толик с Ириной при этом мы смотрели в противоположные стороны. Пользуясь уединением, мы с удовольствием половину подъёма целовались. Чем были заняты наши друзья, лично я не видел. На высоте ко мне пришла муза.
— Толик, я придумал начало новой песни! — крикнул я за спину.
