Автостоянка представляла собой сляпанный из шлакоблоков прямоугольник с неполной одной стороной. Сооружение это отстояло от села — главной усадьбы совхоза — на довольно значительном расстоянии и располагалось на перекрестке дорог. Здесь предстояла пересадка на автобус, идущий до совхозного отделения, в котором предполагалось работать. Часть людей, вышедших здесь, направилась в село, другая часть осталась вместе с «шабашным десантом», но довольно скоро тоже уехала на рейсовой машине, идущей в противоположном от нужного бригаде направлении.
Шабашники остались одни. Теперь-то стало сразу заметно, что вещей для столь маленького коллектива многовато. Да и вид этих сумок мало гармонировал с видом членов бригады. Сиротливо сбившиеся у одной из наружных стен сумка, рюкзак, саквояж вызывали у Бельтикова чувство растерянности, даже страха.
А виновник всех этих треволнений — Фадеич, утомленный ожиданием, безмятежно спал на травке, положив голову на чемоданчик с инструментами. Витька тоже вроде бы подремывал, прислонясь к стене. Алик безучастно устремил скучающий взгляд в пространство. Бельтиков подошел к нему, ощущая во рту сухость от охватившего его волнения:
— Чьи это вещи?
Алик неопределенно дернул плечом. Потом переадресовал вопрос к Витьке.
— Витек, ты что по поводу этих «сидоров» думаешь?
Тот, не меняя позы, равнодушно бросил:
— Фадеича спрашивайте. Я думал это вы столько барахлишка с собой везете. А, выходит, дядино это...
— Он нас что, под срок подвести захотел? Как его теперь спрашивать, без задних ног дрыхнет...
— Да где он так накушался? — вырвалось у Бельтикова.
— Флакушки. Он их большой любитель.
Все понятно: Фадеич из тех, что пьет любое спиртосодержащее вещество, а дуреют от этого по-страшному. Но от этого объяснения не легче: сам того не желая, Бельтиков стал соучастником преступления. И как этого пьяного обормота никто за руку не схватил? Вот тебе и шабашка! Впрочем, то, что не схватили сразу, еще ничего не значит. Будут искать, могут найти. Что теперь делать? Заявить в милицию? Вряд ли такое решение одобрят остальные. Фадеича заметут. А что дальше? Бельтиков мучительно искал выход из положения.
— Что будем делать? — обратился он теперь уже к обоим.
И снова пожимание плечами. Но видно было, что неординарность ситуации смущала и Алика и Витьку.
Подошедший автобус понуждал принимать немедленное решение.
— Может, оставим все здесь, — робко предложил Бельтиков.
— А что толку, — рассудительно выдвинул Алик контрпредложение, — упрут какие-нибудь ханыги. Да и кто первый увидит, тот и заграбастает.
— Ну хоть мы чистыми будем. А так...
— Ладно, пока возьмем, а там разберемся что делать. Витек, подхвати это барахлишко! А ты, Артур, распинай этого козла, а то ведь так тут и останется.
«Это было бы самое лучшее», — подумал Бельтиков, но «козла» поднимать пошел, радуясь, что как и в первый раз, в автобусе, не прикасался к ворованным вещам. Алик и Витька справились одни. А Фадеич, глядя осоловевшими глазами, которые продрал не без труда, никак не мог понять, чего от него хотят. Бельтиков почти силком впихнул его в автобус.
* * *
Следователь Пеночкин, которому поручили расследовать обстоятельства краж на вокзале, отнесся к этому с философским спокойствием: одним нераскрытым делом больше, меньше — какая разница? В том, что дело абсолютно безнадежно, он ничуть не сомневался. Полное отсутствие каких бы то ни было улик; непонятное совершенно ограбление. Подозрительных личностей работниками милиции, дежурившими в тот день на автовокзале, замечено не было. Свидетелей, понятно, никаких. Потерпевшие в абсолютном неведении относительно того, как это все могло произойти. Полежат их заявления в папочке сколько положено, а там и списать можно. Единственное, что может вывести на след — появление похищенных предметов где-нибудь в продаже. Но где? Они и в Ташкенте могут объявиться, и в области в каком-либо городке, и в самом областном центре. Фотоаппарат и кинокамера — вот предметы, которые еще могут быть проданы; во всяком случае попытку продать их выявить есть надежда. Правда, очень и очень слабая. Либо случайность, либо везение. И то и другое, как известно, бывает не часто...
На всякий случай Пеночкин внимательно перечитал длинный список похищенных вещей, не пренебрегая даже самыми мелкими. Так сказать, для очистки совести. Нельзя же просто так отмахнуться от поручения из-за полной его безнадежности. А вдруг?
Подробно, насколько позволяли описания заявителей, написал ориентировку на несколько предметов, показавшихся ему более значительными. Соответствующие службы и люди займутся этим, за то и деньги получают. А ему, Пеночкину, хлопот и без того хватает. И он потянулся к папке, в которой заключались материалы по делу о хищении наркотиков в одной из аптек города.
* * *
Управляющего на месте не оказалось. Кроме же управляющего, естественно, никто ни принять, ни сказать ничего определенного насчет работы не может, ни тем более устроить с местом жительства или там с питанием. А перекусить уже не мешало.
Расположились под деревьями напротив конторы. Так, чтобы самим особенно глаза не мозолить, но управляющего не пропустить. Фадеич снова кулем упал. Да так, что даже рот открытым остался. Остальные тоже прилегли, обмениваясь негромкими репликами, которые, как почувствовал Бельтиков, крутились вокруг прибавления имущества, сколь неожиданного, столь и противозаконного. И вполне понятно, что все это интриговало, занимало умы. Но первым произнести слово, которое бы послужило сигналом «на абордаж», не решался никто. Витька явно не хотел «высовываться», а Бельтиков боялся того, что произойдет, хотя теперь уже понимал неизбежность этого. Всем хотелось переложить ответственность на Фадеича, хотя каждый понимал, что это — липовый предлог, чтобы успокоить совесть.
Гениальные мысли рождаются сами собой, неожиданно, экспромтом. Витек просто высказал вслух то, что, видимо, давно не давало ему покоя:
— Мужики, а может, кто пузырек вез? Лежит сейчас, родимый, без дела. И он страдает, и мы... Может, проверим?
— Пусть Фадеич проверяет, это по его части.
— Он сейчас всю неделю вот так, с раскрытой пастью, спать будет.
Возможностей Фадеича проспать целую неделю оспорить Алик не успел. Грузовик, лихо пыливший по деревенской улице в сторону конторы, вдруг круто свернул к деревьям, под которыми высадился шабашный десант. Из кабины выскочил моложавый еще человек в рубашке с короткими рукавами и довольно замызганных джинсах.
— Что за публика? — спросил скорее весело, нежели начальственно. — Откуда табор?
