Исцеление «королевской хвори» стало еще популярнее в ходе правления Елизаветы. И ее капеллан, Уильям Тукер,[685] и ее хирург, Уильям Клоуз,[686] написали трактаты, посвященные золотухе и замечательной способности Елизаветы исцелять больных наложением рук. Более того, английские протестанты не принимали в расчет папскую буллу об отлучении от церкви на том основании, что Елизавета по-прежнему обладала даром исцелять наложением рук, который Бог посылает лишь истинным, законным монархам.[687] Обычно Елизавета проводила церемонии исцеления каждое воскресенье, а также в дни церковных и обычных праздников в церкви Святого Стефана в старинном Вестминстерском дворце, но, как в Кенилуорте, она также исцеляла больных во время переездов, демонстрируя свои королевское величие и власть.[688]
* * *Кульминацией приема в Кенилуорте стало представление «Маски Забеты» Гаскойна, истории об одной из «любимейших нимф» Дианы, которая «почти семнадцать лет» отказывалась вступить в брак. Гаскойн провел прямые параллели между фигурами Забеты и Елизаветы, именно поэтому Забета хранила целомудрие именно семнадцать лет; именно столько времени Елизавета провела на престоле. В спектакле, поставленном по приказу Дадли, Диана, целомудренная богиня охоты, спорила с Юноной, женой верховного бога, каков лучший жребий для Забеты: брак или целомудрие. В споре победила Юнона, а ее посланница Ирида объясняла: «И королевам достойным надобно выходить замуж, / Которые жизнь наукам посвятили».
Однако спектакль пришлось отменить. В напечатанном отчете о визите королевы, «Монаршие развлечения в замке Кенилуорт», Гаскойн впоследствии обвинил во всем «несчастный случай и [неподходящую] погоду». Однако, скорее всего, отменить спектакль распорядилась сама королева, которой не понравилась его прямолинейность.[689] Известно, что Елизавета говорила о том, как ей не нравится спектакль о Юноне и Диане, виденный ею в марте 1565 г., в котором «Юпитер вынес вердикт в пользу брака».[690]
* * *На следующий день Елизавета объявила о своем намерении покинуть Кенилуорт. Отъезд получился внезапным и неожиданным. Радость и покой нарушил кто-то из придворных. Елизавете сообщили то, о чем давно шептался весь двор: Роберт Дадли затеял интрижку с Леттис Ноллис, бывшей камер-фрейлиной Елизаветы. Слухи о флирте между Леттис и Дадли начались за десять лет до того, когда Леттис явилась ко двору на поздних сроках беременности – она ждала сына Роберта. Тогда всем казалось, что Дадли решил отомстить королеве, которую ревновал к Томасу Хениджу. Он перестал ухаживать за Леттис, как только увидел, что Елизавета обиделась и разгневалась на него за измену. Позже роман, как выяснилось, возобновился. Осенью 1573 г., после того как муж Леттис, Уолтер Деверо, граф Эссекс, уехал в Ирландию, поползли слухи о том, что Леттис и Дадли, которому надоела леди Дуглас Говард, снова сблизились.
Елизавета очень тяжело отнеслась к вести о том, что Дадли возобновил роман с Леттис. Она не явилась на ужин. После того как отменили специально приготовленные на вечер развлечения, она объявила о своем скором отъезде. Из-за скандала Дадли лишился последней возможности сделать предложение Елизавете. Он приказал Гаскойну за ночь сочинить какие-нибудь прощальные стихи, которые он собирался вручить королеве до отъезда.
На следующий день, когда Елизавета покидала замок, Гаскойн, одетый Сильваном, богом лесов, пропел прощальную песню.
Королеве напомнили о «глубокой верности желания»: «Никакая отсрочка не устрашит его, никакой позор не ослабит его страсть, время не утомит его, вода не пригасит его пыл, и даже сама смерть его не устрашит». Страсть к королеве превратила его в куст падуба, «ощетинившийся во все стороны колючими листьями, чтобы доказать остроту его сокровенных мыслей». Затем из куста падуба послышался знакомый голос, который говорил о вечной любви к девственнице Забете. Он призывал Елизавету: «Останься, замедли поспешные шаги, о несравненная королева… Живи здесь, добрая королева, живи здесь».[691]
Однако было уже поздно. О предательстве Дадли Елизавете сообщила ее камер-фрейлина, более того, ее кузина. Как могла она простить его?
Глава 28
Греховная вера
Начиная с середины 70-х гг. XVI в. католические священники, получавшие образование в семинариях Рима, Реймса и Дуэ, начали возвращаться в Англию и пополнять редеющие ряды английских католиков, еще остававшихся в стране с начала правления Елизаветы. В 1574 г. в Англию прибыли первые миссионеры, окончившие семинарию в Дуэ (Нидерланды), основанную в 1569 г. кардиналом Уильямом Алленом. Попытки вновь воодушевить английских католиков заставили правительство обратить на них более пристальное внимание. Возобновились преследования тех, кого подозревали в инакомыслии. Миссионеры часто вынуждены были называться фальшивыми именами, чтобы скрыться от правительственных шпионов.[692] К 1580 г. в Англии действовало свыше ста священников-миссионеров. Их влияние несравнимо с их количеством; они организовывали католическое сопротивление, осуществляли общее руководство и призывали крепить боевой дух.[693] В 1571 г. в Англии уже приняли более суровые законы, направленные против католицизма, однако лишь через несколько лет эти законы начали применять более решительно и в полную силу.
30 ноября 1577 г. казнили Катберта Мейна. Он стал первым из 200 священников и мирян, казненных за веру во время правления Елизаветы. Мейн приехал в Англию за два года до того с экземпляром буллы об отлучении папы Пия V. Ему удалось ускользнуть от внимания агентов правительства, следивших за портами. Впоследствии Мейн служил священником в имении одного дворянина из Корнуолла по имени Фрэнсис Треджен. 8 июня при обыске дома Мейна арестовали, провезли по местным деревням и, заковав в цепи, посадили в тюрьму Лонстонского замка.
На допросе Мейн признал: если бы какой-нибудь иностранный правитель вторгся в Англию, дабы вернуть ее под власть Рима, католики должны были бы помогать ему «не жалея сил». Слова Мейна чрезвычайно встревожили Уолсингема. Он понял, что в Англии много внутренних врагов. Мейн и другие миссионеры вроде него угрожали начать Крестовый поход, призванный вернуть Англию под папский престол.[694] Мейна приговорили к казни через повешение, волочение и четвертование. 30 ноября его провезли по улицам Лонстона, привязанного к плетеным саням, а затем повесили на рыночной площади. Когда он был еще жив, веревку обрезали, у него вырезали внутренности, а затем его четвертовали. Голову казненного прибили к воротам Лонстонского замка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
