Ведь за участь и статус героя надо платить дорогую цену. Можно героизировать себя в своем воображении, не вставая из-за обеденного стола. А вот способен ли ты, скажем, закрыть грудью амбразуру дзота? Или сесть в тюрьму за свои убеждения? Если нет – то лучше не провозглашать себя героем. Чтобы потом в решающий жизненный момент не испытывать разочарования в самом себе – наигорчайшего из разочарований.
Притом я вовсе не хочу сказать, что быть героем лучше, чем обывателем. Нет, обыватель ничуть не менее матери истории ценен. Сегодняшний демократический миропорядок европейского образца, собственно, и держится на обывателе. На идее и практике банальности добра. Когда очень простые действия, повторяемые непременно и регулярно, – от выноса мусора до уплаты налогов, – постепенно превращают свое количество в качество свободного, эффективного общества.
Герои же предназначены скорее для дестабилизации общества. Не только/столько для созидания, сколько для разрушения. Они сознательно и бессознательно летят на пламя подвига, потому что не выносят бремени обыденности и банальщины. Зачастую провоцируя критические ситуации, в которых подвиг становится совершенно необходим, а их героическая миссия – отчетливо заметна всему человечеству. Не надо идеализировать героев – их главным мотивом может быть дьявольское тщеславие, скорее чем ангельское благородство.
Так что брехтовский вопрос, какая страна несчастнее – та, в которой нет героев, или та, что нуждается в героях, – остается открытым.
Но выбор – обыватель ты или герой – все-таки лучше сделать. Чтобы в единственно правильный момент не пойти против самого себя и себя этим не разрушить.
То же касается и понятия «святой».
Я знаю людей, которые совершенно искренне (по-другому в таких случаях не бывает) считают и называют себя святыми. И считаются святыми в далеких-близких кругах почитателей/обожателей. Почему? Ну, типа, по роду занятий и долгу службы. Например, они распределяют благотворительную помощь детям и старикам, и уже потому святые. Особенно если их в этом качестве постоянно показывают по телевизору. И не дай Бог попытаться объяснить таким людям, что святость не предполагает пиара, тем более назойливого. Что святой приносит себя скорее Богу, чем человеку. Что готовность кротко выносить не только нищету, но и пытки на колесе – неизменная часть подлинной святости. А потому не может быть святых по профессии. Никогда.
И в общем, если ты действительно ощутил себя святым, то готовься к нравственному подвигу, о котором будет сказано уже после твоего конца. А если это не твое – то не заявляй себя в качестве святого. Будь просто хорошим, добрым обывателем, который может регулярно и банально (см. выше) помогать себе подобным без включенных телекамер и торжественного пафоса с элементами сентиментализма.
Самоопределение человека может/должно происходить и на более мелких, поверхностных, если угодно, уровнях. Например, в какой-то момент жизни неплохо бы понять, кто ты: ньюсмейкер или комментатор?
Ньюсмейкер – тот, чья жизнь создает постоянный поток новостей. Сделал ли такой субъект какое-нибудь заявление, сходил в ресторан или просто протер лоб шелковым платком – все это есть события. О которых другие, особенно СМИ, обязаны и будут говорить и писать. Вот, скажем, В.В. Путин, М.Б. Ходорковский и А.Б. Пугачева – ньюсмейкеры. Они такой статус стяжали всеми своими судьбами.
Комментатор же самим фактом своей жизнедеятельности информационных поводов не порождает. И если он чем-то может быть интересен широкой аудитории, то лишь высказываниями по поводу ньюсмейкеров. Не первичными своими фактами, но вторичными словами о чужих фактах. Характерный пример – автор этих строк.
Я знал и знаю немало комментаторов, которые искренне относят себя к ньюсмейкерам. Искренне думают, что они всем интересны сами по себе, а не в приложении к царям, святым и героям. И очень обидятся, если раскрыть их повернутые внутрь себя глаза. Потому никаких примеров приводить не буду. Рано или поздно – все сами догадаются.
Или вот еще выбор из самоопределенческой колоды: руководитель ты или советник? Что есть твоя стезя – принимать сложные решения или обеспечивать их экспертизу? Конечно, бывает, что сразу и то, и другое, но редко.
Основная иллюзия советника – думать, что он может легко заменить руководителя. Потому что глубже знает предмет. Мысль о том, что на руководительском месте есть совершенно другая ответственность, часто невыносимая для советнического сознания, не приходит в голову своевременно.
Основная иллюзия руководителя – думать, что он может обойтись без советников. Что его опыт и интуиция всегда посоветуют ему лучше, чем субъективные люди, заложники своих страстей и страстишек. А значит, советники нужны не для реальных советов, а для дополнительного подкрепления уже принятого решения. Не больше и не меньше того. Когда большой босс заряжается такой иллюзией – чему история знает прорву примеров, – начинается его закат, порой быстрый.
О самоопределении человека можно говорить еще долго. В конце концов, обнаружение своей национальной, культурной, гражданской и всякой прочей идентичности – тоже часть самоопределения. Только тот может жить в гармонии с собой, кто безошибочно дал системный ответ на комплексный вопрос «кто я?».
2014 год стал для нас годом ускоренного самоопределения. Поскольку поставил некоторые вопросы, уклоняться от ответов на которые уже невозможно.
Как политический аналитик я вынужден был многие годы подряд наблюдать за людьми, которые считались критиками Кремля и чуть ли не врагами Владимира Путина, одновременно заседая во всяческих советах при президенте/ правительстве России, получая обильное бюджетное финансирование, не слезая с экрана большого федерального телевизора. Представляя себя изряднопорядочными и рукопожатными, они как бы боролись с «кровавым режимом», но так, чтобы с этим режимом ничего ни в коем случае не произошло, ибо его падение равносильно потере кормильца.
Ответ, как они умудряются совмещать яркую оппозиционность с недвусмысленной сервильностью, был у них всегда прост и высок: если мы исчезнем, на смену нам придут люди куда хуже, и тогда уже точно стране настанет полная труба (даже не газовая). И в таком режиме изряднопорядочные могли существовать очень долго, до бесконечности, потому что режим никакой тяги к самопрекращению официально не испытывает.
И вот сначала наступила крымская эпопея, а потом украинская война. И рассуждение на тему «с кем вы, мастера» (культуры и не только) перестало быть схоластическим. Или туда – или сюда. Пробежать между дождевыми струйками, не замочив благородных волос, стало уже практически невозможно. Здесь-то и произошло для многих ускоренное самоопределение – фактически какой-то несексуальный камингаут. И год, который потребовал от многих четко определиться – что, куда и где, не может не остаться в истории в добром ореоле. Ведь многие из нас давно ждали такого года.
И, быть может, 2015-й будет в этом плане не хуже. Он поможет нам понять, кто действительно верит собственным обещаниям умирать за Родину до победного конца – а кто на самом деле предпочитает лозунг «пора валить». Кто может отлучить себя от государственной кормушки ради заявляемых ценностей – а кто отлучит от себя ценности ради кормушки. Кто и как у нас умеет говорить, а наипаче – молчать.
Позади остается год – лакмусовая бумажка, впереди год – детектор лжи. Неплохое сочетание для интересных времен, в которые вошла наша Россия.
28
В официальной России, кажется, зафиксирован новый виток культа Иосифа Сталина.
Коммунисты (КПРФ) снова (сколько раз уже было!) предлагают переименовать Волгоград в Сталинград, назвать именем генералиссимуса какую-то площадь в центре Москвы и поставить памятник Сталину на самом видном месте. Впрочем, с КПРФ взятки гладки. Эта политическая структура возникла и сформировалась для того, чтобы НЕ бороться за власть. А слиться в политический унитаз при первой же актуальной возможности. Каковая им и представилась еще в далеком и прекрасном, как детская любовь, 1996 году. С тех пор КПРФники делали вид, что борются за права избирателей, коих было немало (и ваш покорный слуга в том числе, почти все нулевые годы XXI века напролет). На самом же деле – отстаивали свою нишу в политико-технологической системе Кремля. Выступая то жупелом, призванным отпугнуть все общество от левых идей, то группой скандирования, вернее и прежде всех разучившей речовку «Крым – наш!». Ими рулит и еще долго будет рулить многолетний Геннадий Зюганов, а главной звездой русского коммунизма стал какой-то там депутат Валерий Рашкин, чья единственная заслуга в том, что он почему-то попал под западные санкции. Попал не вполне оправданно: никакого политико-экономического значения Рашкин никогда не имел и иметь не будет. Просто в Европе с ее базовым принципом банальности добра доминирует сугубо формальный подход: наговорил с три короба чего-то лишнего – получи, распишись. Кстати, Рашкин, по-моему, санкциям счастлив: он получил новый шанс прославиться и сделал рывок к тому, чтобы стать лет через пять-десять преемником бессмертного Зюганова. (В аппарате КПРФ поговаривают, что об этом жертва санкций мечтает более всего).
