двор. Через несколько лет мы рассказали ему обо всем, Санька засмеялся, сознавшись, что всегда думал на нас…
Зато тетка Минчукова ругалась что есть духу, и крик ее далеко был слышен по деревне. Пошла она утром на речку за водой, а прорубь скрыта. Разбросала баба снег, обнаружила прорубь и давай выдалбливать-выбрасывать оттуда лед, а его порядочно вошло, лунка глубокая, вода далеко. Тетка ругалась на чем свет стоит, потом, прочистив прорубь, она успокоилась и сказала соседкам, приходившим по воду, что, слава богу, хоть лопату и лом не сперли, а то бы мужик задал взбучку. Он во двор заставляет прятать, да ей неохота всякий раз таскать, она — в баню, поближе к речке.
Это в нашем конце деревни, а в другом — свои проделки, там тоже крик, ругань и угрозы. Но крик и ругань — в первые минуты, скоро все забывалось и прощалось. Родители наши, когда молодыми были, не так еще дурачились. Сами же и рассказывали, вспоминая со смехом о молодых годах своих.
Так мы встречали старый Новый год. Утром ходили по дворам с поздравлениями, в ночь — баловство, а на другое утро интересно нам было послушать, что говорят по деревне, кого подозревают. Обычно подозрения падали не на тех, кто напроказничал. Виновные же помалкивали, таясь.
Парни взрослые, кто в женихах уже похаживал, тоже забавлялись проделками в новогоднюю ночь. Возьмут ворота снимут, поставят в снег среди огорода, или сани на крышу двора забросят, или найдут лопаты и снегом крыльцо забросают, аж под верхний косяк. Но любимое их озорство было вот какое. Приедет кто-нибудь из соседних деревень в нашу к родственникам, кумовьям или хорошим знакомым в гости. Коня, не отпрягая, поставят в ограде к сену, тулуп ему на спину развернут, чтоб не продрог конь, сам в избу, за стол и — за угощением, за разговорами — сидит полдня, забыв обо всем, — праздник. А ребята высмотрят, что в ограде никого нет, — и к саням.
Надрежут ножом завертки — веревочные петли, которыми оглобли крепятся к саням, — так чтобы они не сразу порвались, надрежут — и за забор, за сарай, убегая поскорее, чтоб никто не заметил случайно, не окликнул.
Вот выйдет гость из избы, наденет едва тулуп, завалится в сани на сено, хозяин коня ему выведет за ограду, вожжи подаст. Понужнет ездок коня, направит по дороге за деревню — и задремлет тут же, уронив тяжелую голову. А завертки с каждым шагом лошади слабеют и где-то на полпути или в начале самом — оборвутся. Хорошо, если ездок намотал вожжи на руку, а нет — конь, в оглоблях, сбруе полной, побежит домой, ездок же так и останется в санях, пока не придет в себя. Ругаясь, в тяжелом тулупе, пойдет он в свою деревню, куда лошадь уже прибежала на конюшню, поймает ее, найдет новые завертки — и обратно, под смех на улице. Злой мужик, бранится на всех подряд, а что делать, сам во всем виноват. Не угощайся так крепко, за конем досматривай, вышел — упряжь проверь. Сознаются ему позже, кто подшутил над ним, а у него уже и обида забылась. Сам, вспомнит, молодым был, еще и похлестче вытворял. «Вот однажды… было. Рассказывать — заслушаетесь. Пригласила, значит, кума меня однажды баню подправить…»
Все это озорство-баловство через две недели после первого января, после Нового года, который мы любили и ждали с большим нетерпением, чем старый. На Новый год в школе всякий раз устраивалась елка. За день до праздника кто-либо из мужиков ехал в лес за елкой и привозил и устанавливал в школе в новую или сохранившуюся с прошлого года крестовину высокую, под потолок, красавицу елку, такую зеленую, густую, смолистую. Оттаяв, она начинала пахнуть, и запах ее долго держался в школе.
Тридцатого вечером сходились мы наряжать елку игрушками, а их сами же и делали задолго еще до Нового года. Под потолком над елкой подвешивалась гирлянда из букв: «С Новым годом», а саму елку окутывали цепями, сделанными из полосок разноцветной бумаги. Полоски, продетые одна в другую кольцами, склеивали картошкой. Для первоклассников школа получала раскрашенные картинки, изображавшие различных зверей и птиц, картинки мы аккуратно вырезали ножницами и привязывали на ниточках к веткам. Из коротких и длинных соломинок, продергивая в них нитки, девчонки мастерили китайские фонарики, цепляя фонарики рядом с игрушками, чтобы они «освещали» игрушки. На самом верху елки держалась вырезанная из картона, покрашенная в красный цвет звезда. И все. Больше ничем не могли мы нарядить, украсить елку свою. Но она и так была хороша. Под елку, скрывая крестовину, укладывалась вата, ветки и пол вокруг засыпались «снегом» — мелко изрезали чистые тетрадные листы. «Снегом» порошили мы друг друга, балуясь. Каждому была работа, каждый был занят чем-то…
Это накануне. А за месяц-полтора до елки, да сразу же, почитай, после Октябрьских праздников, задумывали мы готовить новогодний концерт. Составляли программу, распределяли роли, репетировали. Пьес на Новый год не разыгрывали. Программа состояла из песен, плясок, коллективных танцев, стихов, частушек, шутливых сценок, розыгрышей, поздравлений. Снегурочка, зайцы, волки и лисы были у нас свои. Но Деда Мороза играл кто-то из взрослых парней. Обычно Дедом Морозом приглашали Василия Кульгазина, рослого, рыжеватого, бравого парня, прошедшего через войну на полуторке. Много было споров и пререканий, один не хотел читать стихи, другие соглашались петь песни только в хоре. Тот не брал роль Волка, дай ему Зайца, он уже, оказывается, маску заячью склеил, уши получились хорошо, а теперь что ж выходит, отдавать ее другому? Но учительница умиротворяла нас. Роли разбирались, сначала по желанию, а кого-то приходилось уговаривать. Глядишь, Заяц примирился с Волком, стоит рядом, помогая ему доделать маску. А эти двое разыгрывают сценку в сторонке…
Мне с первого по четвертый класс доставалась роль почтальона. Я любил ее очень, никому не уступал и ничего другого не требовал. Ну, прочтешь иной раз стихи или песню споешь в хоре. Гармонистом у нас всегда на Новый год, да и на других концертах, Илья Анисин. Он — старшеклассник, учится в Пихтовке в средней школе, за шестьдесят верст от нашей деревни. Он высок уже, лицом схож на цыгана, черные волнистые волосы зачесывает назад. На праздник спешит домой. А играет — часами бы слушал гармошку его. Сядет, глаза прижмурит, разведет полухромку…
На неделе раз, а то и два, и три раза собираемся мы в школе, репетируем. Надо выучить стихи, чтоб читать без запинки, запомнить слова песен, слаженно сплясать и протанцевать, проиграть несколько раз сценки. Новогодний концерт должен быть веселым, смешным,
