В комнату, широко улыбаясь, вошел капеллан графа и графини де Бенавенте — отец Парехас.
— Я могу познакомиться с самой юной из моих прихожанок? — спросил он, не подозревая о той напряженности, которая возникла среди присутствующих. Отец Парехас вел себя очень раскованно, а его лицо светилось самой что ни на есть доброжелательной улыбкой.
Этот священник, славившийся добродушием и мудрыми пасторскими советами, в свое время очень понравился графу и графине де Бенавенте и вот уже десять лет являлся их духовным наставником. Он подошел к новорожденной и благословил ее, а затем — с разрешения матери — два раза поцеловал ее в лобик.
— Милосердие Господне снизошло на этот дом и всех его обитателей, — сказал он и развел руки, изобразив крест.
Затем отец Парехас окинул взглядом всех присутствующих, удивляясь воцарившемуся напряженному молчанию. Заметив Беатрис, он подумал, что недавно происшедшая с ней трагедия, по-видимому, и является причиной этой напряженности. А еще он вспомнил, что графиня де Бенавенте еще до гибели герцога де Льянеса просила его, отца Парехаса, утешить растревоженную душу Беатрис. Подойдя к дивану, он сел справа от девушки.
— Как ты себя чувствуешь, дочь моя?
Беатрис никогда не нравился этот священник.
— Замечательно, — ответила она и вызывающе подмигнула отцу Парехасу. — Я вообще-то беременна… — Пауза, которую она сделала после этих слов, заставила Фаустину, Франсиско и Марию Эмилию напрячься: они все трое мысленно взмолились Богу, чтобы Беатрис не проболталась, от кого она беременна. —.. благими стараниями моего незабвенного мужа — ныне уже покойного.
Мария Эмилия улыбнулась, услышав столь дерзкое заявление.
Фаустина с упреком посмотрела на Беатрис и попросила ее быть более осторожной в выражениях.
— Веди себя более уважительно по отношению к усопшему, — пробурчал Франсиско.
— Я попросила отца Парехаса помочь тебе разобраться, что происходит в твоей душе. Его пасторские советы утешат тебя, а тебе, как я вижу, это необходимо. — Фаустина подготавливала почву для дальнейшего общения капеллана с Беатрис, тем более что и сам отец Парехас несколько дней назад выразил обеспокоенность странным поведением девушки.
— Мои самые искренние поздравления, Беатрис. Весть о каждом новом создании Божьем вызывает у меня огромнейшую радость. Я приду поговорить с тобой завтра же утром. Мне, правда, перед этим придется еще зайти в монастырь Лас-Карбонерас, но я там долго не задержусь. У нас будет много времени для беседы.
— Но… — хотела было возразить Беатрис.
— Она с нетерпением будет вас ждать, — перебила ее Фаустина, показывая безапелляционным тоном и непреклонным выражением лица, что не потерпит никаких возражений со стороны приемной дочери.
— Хорошо! Пусть будет так. Я отменю все, что у меня было запланировано на завтра, — все свои встречи — и сделаю это только ради того, чтобы поболтать с вами, — недовольно заявила Беатрис.
Она уже в который раз продемонстрировала окружающим свой тяжелый характер. Впрочем, ее родители давно привыкли к таким выходкам, а Мария Эмилия не Только восхищалась волевым характером Беатрис, но и, по мере того как эта девочка взрослела, обнаруживала все больше общих черт между нею и собой.
— Беатрис, а ты не хочешь меня проводить? — спросила Мария Эмилия, горя желанием расспросить Беатрис о той поразительной новости, которую та недавно сообщила.
Девушка с удовольствием согласилась.
— Мне нужно съездить на постоялый двор Эррадура, чтобы забрать там посылку, которую мне прислали из Кадиса.
Мария Эмилия встала и взяла Беатрис под руку, чтобы увести с собой, тем самым избавляя ее от неприятного общения с капелланом.
— Давай дадим новоиспеченным родителям возможность пообщаться с их дочкой, хорошо?
— Да. Кроме того, мне не помешает подышать свежим воздухом.
Мария Эмилия и Беатрис попрощались с Фаустиной, Франсиско и священником и затем отправились пешком на улицу Толедо, расположенную в нескольких кварталах от резиденции графа и графини де Бенавенте.
— Не знаю, что и предпринять, чтобы избавиться от этого капеллана.
— Тебе прекрасно известно, что я не из тех, кто любит открывать свое сердце священникам, однако даже я понимаю, что сейчас общение с ним может быть для тебя полезным. Если он не сумеет тебя утешить, ты дашь ему это понять — и он уйдет.
Беатрис ничего не ответила и долго шла молча, о чем-то размышляя.
Вдруг Мария Эмилия остановилась прямо посреди улицы и пристально посмотрела Беатрис в глаза.
— Ты мне больше ничего не хочешь сказать? — Произнеся эти слова, Мария Эмилия затаила дыхание.
— О чем? — спросила Беатрис.
— Ну как это о чем? — Мария Эмилия рассерженно всплеснула руками.
— Мы с ним сделали это только один раз, примерно за неделю до его смерти. Он так и не узнал, что я забеременела.
Марию Эмилию охватили противоречивые чувства, и она не знала, плакать ей или смеяться. В хаосе закружившихся в ее голове мыслей она четко понимала только одно: частичка Браулио теперь живет в чреве Беатрис, — и это так взволновало ее, что она позабыла обо всем на свете.
— Ты такая же сумасшедшая, как и я, Беатрис. — Она обняла девушку, чувствуя одновременно и тоску, и нежность. — Ты до сегодняшнего дня скрывала это от нас и, по-видимому, собиралась держать в секрете и дальше, если бы герцог не погиб.
— У тебя на этот счет есть какие-то сомнения?
— Конечно нет! Ты сообщила очень радостную для меня новость, но мне все-таки кажется, что теперь жизнь твоя усложнилась.
— Усложнилась? У меня родится сын, и я собираюсь дать ему фамилию моего покойного мужа, потому что я не хочу, чтобы его с презрением называли незаконнорожденным. О том, что это сын Браулио, будем знать только мы. Думаю, так будет лучше.
— Ты сделала это, когда уже знала, что выйдешь замуж за герцога?
— Мы с Браулио решили, что самый лучший способ сохранить нашу любовь — это зачать ребенка. А затем злой рок снова показал мне свое жестокое лицо — как в моей жизни случалось уже не раз. Но сейчас я рада тому, что приняла тогда такое решение. Твой внук — здесь, внутри меня! — Она схватила руку Марии Эмилии и положила ее на свой живот.
— Мой внук! Я так растеряна… и одновременно чувствую себя такой счастливой…
И тут Мария Эмилия решила предложить Беатрис другой вариант ее будущего.
— Беатрис, я вполне смогу обеспечить безбедную жизнь вам двоим. Давай уедем из Мадрида в какой-нибудь другой город, где вырастим сына Браулио и где он сможет с гордостью носить свою настоящую фамилию. Позволь мне тебе помочь!
— Ты поможешь мне тем, что будешь хранить мой секрет. Этого вполне достаточно. — Беатрис с благодарностью поцеловала Марию Эмилию в щеку. — Спасибо за твою щедрость, но я думаю прежде всего о судьбе своего ребенка и хочу обеспечить ему самое лучшее будущее. Чтобы он мог получить хорошее образование и прекрасно устроиться в жизни, лучше дать ему фамилию покойного герцога. Меня не затруднит всю жизнь держать в секрете этот большой обман.
— Даже в этом ты величественна. Я горжусь тобой.
Лучи жаркого солнца отражались от полированных крыш многочисленных карет, проезжавших по району Прадо-де-лос-Реколетос. Люди, ехавшие в этих каретах, радовались солнечному дню после нескольких недель почти непрерывных дождей и такого холода, какой редко бывает в Мадриде в это время года.
Торговцы прохладительными напитками и кофе мысленно благодарили святых покровителей — каждый своего, — глядя, как их заведения наполняются посетителями, жаждущими развлечений и не жалеющими на них денег.
На участке от улицы Алькала и до строений, расположенных вокруг новой рыночной площади, в том месте, где к ней примыкал бульвар Прадо, скопилось такое огромное количество медленно продвигающихся в обоих направлениях карет, что эта сутолока стала серьезным испытанием ловкости и терпеливости кучеров.
В одной из карет ехала герцогиня де Аркос. Она была одна и намеревалась на сегодняшней прогулке присмотреться к новым покроям и расцветкам одежды, чтобы попытаться определить, что будет модно предстоящей зимой.
Глядя в окошечко, герцогиня заметила проехавшего мимо нее на лошади алькальда королевского двора дона Хоакина Тревелеса — без своих подчиненных, причем у него было такое выражение лица, что сразу же становилось понятно: он явно не в духе. Она проводила его взглядом, пока он не свернул на площади куда-то налево. Тереса де Сильва-и-Мендоса, герцогиня де Аркос, испытывала к этому мужчине интерес: ей нравились и его захватывающие рассказы, и умение быть обходительным, и внешность. Герцогиня удивилась, что он свернул не направо, то есть не в сторону улицы Сан-Херонимо, где находился павильон Каносса — заведение, в котором он очень часто проводил время со своей подругой Марией Эмилией Сальвадорес.
