На мачте «Государя Петра» тут же были подняты соответствующие сигнальные флажки, и уже через час Алекс и капитан Тихий, прихватив с собой кожаный сундучок, (Варвара Андреевна лично вручила перед отплытием из Охотска), в котором находилось порядка пяти-шести килограмм золота (в монетах, кустарных слитках и самородках), а также разнообразные ювелирные украшения, беседовали с голландским купцом Ван-Перси, которому вся торговая флотилия и принадлежала.
Вернее, Тихий удивлённо и тупо молчал, а беседу, пользуясь своим «зеркальным» статусом абсолютного полиглота, вёл Алекс. Причём, как на английском, так на голландском и фламандском языках.
Голландский толстощёкий купец сразу же проникся такими необычными способностями собеседника и, поразмышляв несколько минут, предложил реальную и конкретную помощь. А именно, остаться на борту корвета, который – как раз – и направлялся в бухту Иокогамы.
– Только вам, господа русские моряки, перед тем, как сойти на японский берег, придётся переодеться в голландское платье, – дополнил своё предложение Ван-Перси. – Правила игры здесь нынче такие…
– Условия игры принимаются, – на голландском языке озвучил своё решение Алекс, после чего перешёл на русский: – Возвращайся, Тихий, на «Государь Пётр». Я и один управлюсь. Если, понятное дело, Господь поможет. Курсируйте на прежнем месте в течение, скажем, месяца. Если за означенный срок я не вернусь, значит, не судьба. Возвращайтесь в Охотск и не поминайте лихом…
Ещё через сутки с небольшим голландские корабли бросили якоря в уютной полукруглой гавани. В ласковых солнечных лучах по голубовато-стальным водам – во всех направлениях – сновали лодки самых необычных форм-размеров и под такими же необычными парусами – ребристыми и цветными: тёмно-фиолетовыми, светло-салатными и ярко-алыми.
– В этой местности, господин поручик, нельзя пользоваться подзорными трубами без персонального разрешения дайме, – предупредил Ван-Перси. – А пистолеты и шпаги нам придётся оставить на корабле. Это же касается ножей и стилетов, которых молодые кавалеры так обожают размещать за голенищами своих благородных сапог. Если случайно найдут – верная смерть. Самураи посекут острыми мечами на мелкие кусочки…
– Кто такие – дайме и самураи? – на всякий случай прикидываясь несведущим, поинтересовался Алекс.
– Дайме – местный феодальный властитель. Что-то вроде полновластных английских и французских баронов прошлых веков. Самураи же, как принято считать, это потомственные благородные воины, приближённые к дайме. А на самом деле – обычные головорезы и живодёры, – доходчиво объяснил голландец.
Гребная шлюпка подошла к низкому берегу. Уже хорошо просматривались черепичные и соломенные крыши низеньких прямоугольных строений, за которыми угадывались далёкие светло-фиолетовые горы. Иокогама насчитывала порядка двухсот пятидесяти домов, набережная была аккуратно вымощена крупной цветной галькой, на которой смуглые черноволосые подростки старательно чистили только что пойманную рыбу.
На специальном, выложенном чёрными и тёмно-красными камнями причале их уже ждали: четверо невысоких молодых мужчин, одетых в короткие цветастые кимоно, из-под которых выглядывали светло-зелёные подштанники, о чём-то оживлённо переговаривались между собой. За широкими поясами японцев размещалось по два зачехлённых меча (один длинный и широкий, другой – гораздо короче, скорее даже и не меч, а большой кинжал), а на ногах – к немалому удивлению Алекса – красовались вполне европейские кожаные туфли.
«Это они и есть, хвалёные японские самураи. Как же, в своё время пришлось просмотреть немало голливудских фильмов об их легендарной и загадочной братии», – лениво позёвывая, сообщил внутренний голос, никогда не одобрявший пристрастий Алекса к просмотру всякой киношной бредятины. – «Мечи приметные, плюсом – одинаковые экзотические причёски: верхняя часть черепа тщательно выбрита, а длинные волосы сзади собраны в толстую косичку, сложенную вдвое на макушке. Эстеты, задаваки и придумщики хреновы, короче говоря…».
– Прошу, поручик, выслушать несколько слов о правилах поведения на японских островах, – встрепенулся Ван-Перси. – Здесь всё очень просто. Внимательно смотрите на меня и старательно дублируйте. Я кому-то киваю небрежно, и вы кивайте. Я улыбаюсь, и вы улыбайтесь. Я склоняюсь чуть ли не до земли, и вы склоняйтесь… Кстати, вас я представлю своим двоюродным племянником. Мол, у вас на острове Борнео разбита обширная сельскохозяйственная плантация, вследствие чего и возникла-образовалась острая нужда-потребность в умелых работниках. То бишь, в покорных и понятливых рабах… Не возражаете? Вот, и договорились…
Самураи пассажирам шлюпки вылезти на причал не помогали, но на лёгкий поклон и слащавую улыбку Ван-Перси (а также его спутника), ответили небрежными кивками и скупыми равнодушными улыбками, продемонстрировав – тем самым – кривые жёлто-чёрные зубы.
После короткого разговора на японском языке со встречающими, Ван Перси обернулся к Алексу и сообщил:
– Повезло вам, поручик. Дайме Ишидо сейчас отдыхает в своём загородном поместье, примерно в трёх милях отсюда. А, ведь, он мог сейчас находиться… Где он только не мог – находиться. На междоусобной войне, к примеру, у которой нет ни начала, ни конца. А ещё он мог усвистать на далёкие северные острова – вкушать мудрость тамошних умников и мудрецов. Короче говоря, его можно было бы дожидаться здесь целый год, потому что даже голландцам разрешается отходить от берега, где пристали их корабли, крайне редко. Только в особых случаях… Ладно, не буду напрягать вас избытком информации. Сейчас подадут повозки. Хотя японцам европейская культура и не приглянулась, но обычай – важных особ перемещать на лошадях – вполне даже прижился. Сундучок вам разрешено взять с собой…
Японская деревушка жила своей обыденной и нехитрой жизнью: люди – в основном мужчины, одетые скромно и неприметно – куда-то торопились по делам, кланяясь проезжавшим путникам до самой земли.
Загородная резиденция японского дайме напомнила Алексу среднестатистическую европейскую дворянскую усадьбу восемнадцатого века: старый ухоженный парк, цепочка длинных прудов, комплекс бело-жёлтых зданий под красно-коричневыми черепичными крышами.
Естественно, что местный феодал, демонстрируя собственную значимость, принял заморских гостей только через три с половиной часа. Всё это время путешественники провели на террасе чайного домика, любуясь на пейзажи маленького сада, где вместо деревьев и кустарников в землю были «посажены» большие и маленькие булыжники-валуны, густо поросшие разноцветными мхами и лишайниками.
