…прошу вас оплатить аренду из прилагаемой суммы. Я уезжаю во Францию и вернусь не раньше, чем через три месяца. Можете брать двойную плату за уборку, пока меня не будет. Я не хочу, чтобы вы с кем-либо обсуждали мои дела.
Письмо было написано аккуратным, разборчивым почерком.
– И вы говорите, что нашли его на столе?
– В среду утром деньги я положила в Почтовый сберегательный банк, – снова скороговоркой зачастила она. – Я заплатила за аренду и у меня есть квитанция с печатью и…
– Никто в этом не сомневается, – успокаивающе проговорил мистер Ридер.
– Если вы из полиции…
– Нет, – заявил мистер Ридер. – Я не из полиции, я… э-э-э… следователь.
О своем нанимателе миссис Оддерли было известно очень мало. Три раза в неделю она приходила, чтобы прибрать в его квартире. Для этих целей ей был доверен ключ. Она имела недвусмысленные распоряжения на тот счет, что если дверь не откроется, когда она повернет ключ, и станет ясно, что она заперта изнутри, то ей следует немедленно развернуться и уйти. В минувшем году подобное случалось трижды. Мистер Шмидт, хотя и выглядел совершенно здоровым, на самом деле страдал от какой-то тяжелой болезни. Иногда у него случались приступы, и тогда в его спальне повисал резкий и тошнотворный запах лекарств. О своих делах он ей никогда и ничего не рассказывал, а когда вообще открывал рот, в речи его чувствовался сильный иностранный акцент. Она догадывалась, что он актер, потому что однажды заметила коробку, в которой лежали парики, усы и прочий театральный грим, а также видела его фотографию, как он играет на сцене.
Хотя квартира располагалась на первом этаже, состояла она всего лишь из трех комнат и кухоньки, да и то одна комната была совершенно пустой.
В спальне обнаружилась деревянная кровать с матрасом, относительно новая, небольшой комод, зеркало, маленький столик и два стула. Кровать была не заправлена, но одеяла оказались аккуратно сложены в ногах, на голом матрасе, и прикрыты простыней. На стене висел литографический портрет какого-то мужчины в военной форме иностранного государства. Мистер Ридер решил, что России. Над кроватью была приколочена полочка, на которой стояли четыре или пять русских книг. Здесь его ждало открытие, потому как на форзаце одной из них он прочел надпись на французском: «…книга сия пожалована мне Великим князем Александром по случаю моей игры в “Ревизоре”».
Под нею красовалась единственная буква «Л».
Но более всего заинтересовало мистера Ридера то, что письмо было написано совершенно другим почерком.
В медицинском шкафчике он обнаружил два полупустых пузырька с какими-то снадобьями. Понюхав горлышко одного из них, он уловил безошибочно узнаваемый запах хлороформа. Впрочем, его впечатлило не столько содержимое, сколько этикетки на флаконах, из коих следовало, что изготовлены они неким аптекарем из Блумсбери. Покинув миссис Оддерли, он отправился на поиски рассерженного швейцара.
У мистера Шмидта бывали посетители, но, очевидно, приходили они после одиннадцати часов вечера, а в это время в холле уже не дежурят ни швейцар, ни привратники, а лифтом, поскольку он был автоматическим, управляли сами жильцы. Мистер Ридер даже не узнал бы об этом, если бы не один из жильцов, который видел, как в квартиру приходят и уходят гости. Всегда и неизменно это были исключительно мужчины.
Следующей целью мистера Ридера стала аптека на углу жилого массива. Фармацевт оказался весьма недоверчивой личностью и вовсе не горел желанием отвечать на расспросы. Но мистер Ридера, поскольку имел некоторое отношение к генеральной прокуратуре, носил при себе удостоверение личности офицера полиции, каковое и предъявил аптекарю.
И фармацевт, и его помощник видели мистера Шмидта. Он заказывал у них некоторые лекарства и приобретал хирургические материалы.
– Хирургические материалы? – Мистер Ридер ощутил изрядное волнение. – Отлично, моя теория получает очередное подтверждение! Прошу прощения, мой дорогой сэр, я… э-э-э… несколько увлекся. Не могли бы вы описать мне мистера Шмидта?
Они смогли описать его в мельчайших подробностях, и сыщик уверился, что мистером Шмидтом, безусловно, был покойный Литнофф.
Мистер Ридер отправился к себе домой на Брокли-роуд, испытывая несомненное удовлетворение от своих открытий. Он не питал иллюзий насчет собственной удачи. Через несколько дней полиция неизбежно обнаружит обиталище Литноффа в Леммингтон-Билдингз – собственно говоря, она обнаружила его уже на следующий день по отметке прачечной, – так что он лишь на пару дней опередил стражей правопорядка. Писем для него не было. За чтением вечерней газеты он преспокойно выпил чая с гренками и в девять вечера вносил очередные записи в свой дневник, когда услышал легкий перезвон дверного колокольчика.
Экономка оставила посетителей дожидаться в холле, а сама, задыхаясь от волнения, доложила о них мистеру Ридеру.
– Две молодые леди, – чопорно поджав губы, сообщила она. – Я сказала им, что вы не принимаете, но одна из них заявила, что увидится с вами, даже если ей придется прождать для этого всю ночь.
Если бы мистер Ридер устрашился явственного неодобрения, прозвучавшего в ее тоне, то непременно приказал бы вышвырнуть обеих на улицу.
– Попросите их подняться, пожалуйста, – негромко распорядился он.
Одной, по крайней мере, оказалась мисс Жиллет. Он предположил, кто будет второй, и угадал, потому что вслед за его назойливой и упрямой секретаршей в комнату вошла Джоан Ральф.
– Я бы позвонила вам, чтобы предупредить, но решила, что это будет небезопасно, – с порога заявила мисс Жиллет. – Помните, вы расспрашивали Джоан насчет бриллиантового фермуара, или брошки, или чего-то подобного?
Мистер Ридер предложил ей стул.
– Вы видели ее?
Едва успев задать вопрос, он понял, что сморозил несусветную глупость, потому как на лице мисс Жиллет отобразилось неприкрытое презрение.
– Разумеется, мы ее не видели. Мы с Джоан отправились поужинать сегодня вечером в «Корнер-Хаус». И там к нам подошел какой-то рыжий молодой человек и спросил у Джоан, не носит ли она брюки гольф.
Мистер Ридер откинулся на спинку стула.
– Не носит ли она брюки гольф? – повторил он, явно будучи шокированным.
Мисс Жиллет энергично кивнула.
– Он ужасно нервничал, – пояснила она. – Мне еще никогда не доводилось видеть, чтобы рыжие так нервничали; обычно они ведут себя… в общем, ну, вы понимаете, в обратном ключе… а дальше он понес вообще несусветную чушь о том, что отец его, дескать, ювелир и что он заболел, а потом взял да и упомянул бриллиантовую брошь. Он сказал, что недооценил ее. Поначалу я даже решила, что он пьян, но Джоан не согласилась со мной.
– Как его зовут?
Джоан Ральф лишь покачала головой в ответ.
– Не знаю, что и сказать. Однажды я действительно сфотографировалась в брюках гольф. Тогда я была у дяди, мы готовились к игре, я развлекалась от души и попросила сфотографировать меня, и он заявил, что это – лучший мой снимок, который он когда-либо видел.
Мистер Ридер пригладил ладонью изрядно поредевшие волосы.
– Что именно он сказал насчет броши?
Мисс Жиллет полагала, что он нес нечто невразумительное. И только когда она пригрозила позвать метрдотеля, рыжеволосый молодой человек пристыженно удалился.
– Только тогда, – сообщила мисс Жиллет, – мы сообразили, что вели себя как две дуры и даже не спросили, как его зовут и где он живет.
Мистер Ридер кивнул в знак согласия.
– Он ювелир, его отец заболел, он занизил стоимость броши, он видел портрет вашей подруги в брюках гольф. Все это замечательно. Очень жаль; скорее всего, больше вы никогда его не увидите…
– А вот и нет, – возразила мисс Жиллет. – Мы заметили его в автобусе. Он следил за нами вплоть до вашего дома. Собственно говоря, в эту минуту он торчит снаружи.
Мистер Ридер ошеломленно воззрился на нее.
– Вы с ним разговаривали?
– Разумеется, мы с ним не разговаривали, – с нескрываемым презрением ответила мисс Жиллет. – И он тоже не сделал больше попытки заговорить с нами, а просто забился в уголок автобуса и поглядывал на нас поверх газеты.
Мистер Ридер подошел к окну, осторожно отодвинул занавеску и выглянул. Под фонарным столбом, едва различимый в сумерках, стоял мужчина. Когда мистер Ридер увидел его, тот, словно почувствовав на себе чужой взгляд, развернулся и быстрым шагом направился в сторону Луишем-хай-роуд.
В мгновение ока мистер Ридер выбежал из комнаты и скатился вниз по лестнице, но, выскочив на улицу, убедился, что она пуста. Лишь в сторону Лондона катил какой-то автобус. Он увидел, как стройный молодой человек вскочил на подножку, но когда он достиг угла улицы, преследовать автобус было уже бесполезно. Оглядевшись в поисках такси, мистер Ридер, как назло, не заметил ни одного. Сообразив, что выскочил на улицу, под мелкий дождь, с непокрытой головой, отчего выглядит крайне нелепо, детектив с большой неохотой направился домой.
