Она поднесла губы прямо к рожку и как заорала на все кафе:
— Кристина Кэндл!
Прочие посетители даже повскакивали с мест. Кто-то глядел осуждающе.
— Не нужно так кричать, — хмуро сказал Виктор. — Это очень чувствительный прибор. Говорите как обычно.
— Хорошо, — сказала Кристина и смутилась. — Ты будешь задавать вопросы и… или как?
— Как вам удобнее, мисс Кэндл. Как вы пожелаете.
— Мисс Кэндл пожелает отвечать на вопросы, — едва сдерживая смех, ответила Кристина, перемигиваясь с подружками.
— Хорошо, — кивнул Виктор. Обычно он долго и вдумчиво готовился к интервью, но, считая сестрино желание быть проинтервьюированной обычным девчачьим капризом, даже не знал, с чего начать. — Мисс Кэндл… — сказал он неуверенно, — сперва коротко расскажите о себе. Для читателя. Читателю всегда интересно знать что-либо о герое статьи.
На самом деле Виктор решил, что если уж он и занимается таким бессмысленным делом, как интервьюирование родной сестры, то нужно из этого вынести хотя бы какую-то пользу. По крайней мере, он узнает о том, что изменилось в доме за время его отсутствия, а также кто из родственников чем живет. Хотя, признаться, Виктор и не надеялся, что Кристина расскажет что-нибудь стоящее.
— Эм-м… ладно, — неуверенно начала сестра. — Меня зовут Кристина Кэндл, Крик-Холл, Уэлихолн, графство Эссекс, Соединенное Королевство. Я не люблю лакричные палочки, новые машины и веснушчатых парней. У меня есть две лучшие подруги, Эбигейл Карсон и… — тоскливый взгляд на Дороти, — и Дороти Хилл. Я работаю в библиотеке: заполняю формуляры и складываю книжки. Скучная работенка, если честно. Кстати о работе! Я такое могу рассказать, что ты просто упадешь! И… — она неуверенно наклонилась к фонографу, видимо, обращаясь напрямую к читателям, — и вы все упадете.
— Полагаю, мы к этому еще вернемся. — Виктор был удивлен: как ни странно, у его младшей сестры прекрасно все получалось. — Расскажите немного о вашей семье, мисс Кэндл.
— Ну, семья… да, — Кристина поджала губки и легонько прикусила их, раздумывая, с чего начать. — У меня большая семья. У меня есть мама. Ее зовут Корделия, и ее лучше не злить. И папа, Гарри, — его можно злить. А еще в нашем доме живет куча разных личностей, которые вообще непонятно что там делают. Обе мои тетушки любимы мною совершенно одинаково, да так, что я бы с большим удовольствием засунула обеих в коробку, обернула бумагой поярче, обвязала ленточкой и с припиской «С любовью, ваша Кристина» отправила бы куда-нибудь подальше без обратного адреса. Скажем, тетушке Скарлетт. Да, я бы посмотрела на ее лицо, когда она разрезала бы обертку! Ха! Поднимает крышку, а там… одна из тетушек как раз доедает другую. Они хуже пауков в банке, в самом деле. Обе хороши. Хотя Рэммора все-таки повреднее будет. И все же с ней хотя бы можно поговорить, а не дожидаться аудиенции, как у Меганы. Рэмморе с мужем не повезло, и слава богу. Второго дядюшку Джозефа я бы просто не пережила. Хотя не сказать, что Мегане очень уж повезло. К слову, о любезном дядюшке. Джозеф Кэндл — это такой себе вальяжный котище, который вечно где-то пакостит, а потом выглядывает из дверной щели, кого это там лупят за его проделку. Кто еще?..
— Бабушка, — подсказал Виктор.
— Да, достопочтенная госпожа Джина Кэндл, — с деланой усталостью протянула Кристина. — Наше семейное привидение. Не округляй глаза, Эби, я образно. Бабушка бродит по всему дому, ничего не говорит, попросту выражаясь — присутствует. Я всегда думала, что она придумывает какой-то хитроумный план, и план этот, видимо, слишком сложен, поэтому она, так сказать, вся в работе. Но на самом деле она хорошая. Наверное, потому что молчит. И не совершает никаких подлостей. Да, точно! — согласилась Кристина с собственным определением, явно придуманным на ходу. — Она хороша тем, что от нее не следует ожидать никаких сюрпризов. А еще тем, что она жива и пока никому из Кэндлов не нужно грызться за наследство. Кто там еще остался? Еще есть всякая мелочь. По дому вечно носятся эти утомительные малявки. О Марго можно споткнуться, потому что она любит где-нибудь притаиться на полу и играть со своими дурацкими куклами, а еще она постоянно визжит, пока мама ее не заткнет. Томас не визжит, но заткнуть его не легче: он болтает просто без умолку. Ходит повсюду с серьезным видом и похож на сорокалетнего страдальца, готовящегося на днях совершить самоубийство. Прямо как Виктор! Ха! — Кристина восхитилась собственной смысловой находке. — Верно! Томми — это маленький Виктор! Такой же зануда печального образа. Еще у нас есть кот Коннелли. Я называю его Конни или Кренделек. Ему недавно сделали операцию на глазах. Это самая важная птица во всем доме. Маленький господин и император чулана. Вот, пожалуй, и все, кто вечно ошивается в Крик-Холле. Хотя есть еще куча дальних родственников, которым у нас будто медом намазано. Любители дармовщины — просто обожают заявиться погостить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что-нибудь добавите о дальних родственниках, мисс Кэндл? — хмуро спросил Виктор. Интервью ему весьма не нравилось. Кристина разошлась не на шутку, словно в нее что-то вселилось. Подружки уже давно сидели, как две оплывшие свечки, подогретые жаром «мисс Кэндл».
— О, это вообще отдельная тема! — презрительно воскликнула сестра. — Есть еще Сирил и Мими, дети тетушки Меганы и дядюшки Джозефа. Дорогие кузены. Слава богу, эти с нами не живут — еще не хватало! Сирил вместе с сестрой Мими неразлучны, как сиамские близнецы, хотя они и есть близнецы, только обычные, не сиамские. Мамочка Мегана где-то наколдовала им кучу денег и отправила путешествовать. Веселенькая у них, должно быть, жизнь: качка сменяется тропической лихорадкой, а укусы малярийных комаров — обледенениями конечностей. Хотя куда там! Если транжирство мамочкиных денег в дорогущих отелях Парижа и Нью-Йорка — это путешествие, то я — речной тролль. Молчи, Дотти, не до тебя сейчас, — пресекла Кристина робкую попытку подружки как-то прокомментировать ее слова. — В общем, тетушка ловко избавилась от детишек, хотя не только для нее, но и для всех в доме это явное благо — они еще зануднее некоего малоизвестного Виктора Кэндла.
— А, так у вас есть еще один брат? — невесело заметил брат. — Почему вы о нем ничего не сказали?
— Я просто еще не успела, — нашлась мстительная Кристина. — Он попадает в раздел очень-очень-очень дальних родственников. Да, так вот. Еще у нас есть множество двоюродных и троюродных бабушек и дедушек, дядюшек и тетушек, родство с которыми, как мне кажется, совершеннейшая дичь. Ну и Скарлетт, разумеется.
— Разумеется, — проворчал Виктор.
— Тетушка Скарлетт — а мне почему-то кажется, что она никакая нам не тетушка, — это единственное светлое пятно в царстве запустения и зануд. Хотя бы потому, что она никому не дает права смотреть на себя снисходительно. Кажется, она даже щелкала по носу парочку австро-венгро-германско-где-то-там королей. А у нашего короля она частая гостья. Говорят, наш добрый Георг всегда рад случаю выпить с ней чашечку чая. У тетушки Скарлетт лучшие гардеробы, дорогущие автомобили, а еще ее пускают в ложу для особо важных персон самого Ковент-Гардена!
— Он вообще-то закрыт после войны, — подсказал Виктор.
— Это неважно! — заявила Кристина и продолжила восхищаться тетушкой Скарлетт: — Вот кто по-настоящему путешествует! Колонии, Япония, Африка! А еще…
— Постойте, мисс Кэндл, — хмуро перебил Виктор. — Смена пластинки.
— Что? — возмутилась Кристина. — Тебе надоело?
— Нет, просто нужно поставить другую пластинку на фонограф. На этой запись уже невозможна.
— А, тогда ладно, — успокоилась сестра.
— Да, Кристина, — напомнил Виктор, меняя пластинки, — ты обещала рассказать что-то интересное. Вступительное слово и знакомство несколько затянулись. У меня только две пластинки. Эта последняя. Не хмурься. Говори, что обещала. Просто, чтобы я не пожалел, что согласился, договорились?
— Договорились, — Кристина кивнула с таким видом, словно у нее отбирают любимую игрушку.
