Внезапно из комнаты будто выкачали весь воздух и ребра предметов пожелтели. Нелл попыталась понять, что подразумевали эти слова.
— То есть Ли Энн считала, что Бобби могли убить?
— Она… она была умной женщиной.
— Но… — Нелл остановилась. Ей на глаза вроде бы попадались результаты какого-то исследования, которые доказывали, что чернокожие охотней верят в заговоры, чем белые. Нелл не была в этом уверена, но поймала себя на мысли: «Придется и тебе почернеть». — И что же выяснил этот детектив?
— Никаких подтасовок. Я успокоилась.
— Что-то мне захотелось пить. Можно воды?
— Конечно. — Вероника встала — довольно грациозно для такой крупной женщины — и вышла из комнаты. Нелл тоже поднялась и набрала полные легкие воздуха. Желтые оттенки исчезли. Она внимательнее присмотрелась к фотографии с нарядной девочкой и заметила кое-что, ранее ускользнувшее от ее внимания, — лицо мужчины в окошке церкви. По коже отчего-то пробежали мурашки.
Она вышла в коридор и последовала на звук журчащей воды. Вероника стояла у раковины и наполняла кувшин.
— Но если ты подозревала, что Бобби могли убить, значит, у тебя были и подозреваемые, верно?
Вероника выпустила кувшин из рук. Не то от внезапного появления Нелл, не то от ее слов. Кувшин упал в раковину и разбился вдребезги. Вероника не шелохнулась. Вода продолжала течь.
— У кого был мотив?
Вероника молчала.
— Я должна знать, Вероника. Это же связано с пленкой, да?
Вероника не двинулась с места. Она как-то умудрилась порезать себе ладонь. Порез был, очевидно, неглубокий; она даже не заметила красной струйки.
— А почему я должна говорить?
— Потому что все тайное становится явным.
— Никогда такого не наблюдала. — Теперь Вероника заметила порез. Она, нахмурившись, поднесла ладонь под воду, затем закрыла кран. Кровотечение остановилось. На кухне воцарилась тишина.
Заговорщическая тишина.
— Можешь уверять себя, что причина в этом, — сказала Нелл. — Но что, если ты пытаешься скрыть какой-то поступок Бобби? Какой-то плохой поступок…
Вероника повернулась так резко, что Нелл отскочила, испугавшись атаки.
— Бобби не делал ничего плохого. — Голос у нее дрожал. — Ничего, ровным счетом.
— Тогда кто же?
И в этот миг, когда Вероника просто чуть наклонила голову, Нелл узнала ответ.
— Мой муж?
Вероника едва заметно кивнула.
— Что произошло?
— И будь что будет? — еще раз удостоверилась Вероника.
— Да все уже и так есть как есть, — сказала Нелл. Вещи неумолимо становились на свои страшные места.
— Это было вроде страховки, — сказала Вероника. — Мы всегда пользуемся страховкой, когда выпадает случай.
Кто это «мы»? Чернокожие или все люди в целом? Нелл не отважилась задать этот вопрос.
Вероника посмотрела на свою левую руку, и Нелл заметила, что она так и не сняла обручального кольца.
— Однажды вечером произошел такой случай… После окончания ночной смены Бобби сидел в своем старом синем «шевроле» на парковке между управой и закусочной, которую уже снесли. Лило как из ведра, закусочная не работала, темень стояла кромешная. И тут из здания вышел Клэй Жарро. — Вероника нашла взглядом взгляд Нелл. — Клэй оглянулся по сторонам, но Бобби не заметил. Больше там никого не было: поздно же, и дождь льет. Он подошел к мусорному баку возле той закусочной, выбросил что-то и закрыл крышку. Потом сел в машину и уехал. Бобби это показалось странным. А Бобби был любопытным, он ведь детектив, верно? — Вероника принялась собирать осколки. Собрав, стряхнула их в ведро под раковиной.
— Это была кассета?
— Бобби принес ее домой. Показал мне. И я ему только одно сказала: я в этом доме не останусь.
— Но почему он смолчал? Чтобы выгородить Клэя? Вероника как-то странно на нее посмотрела. Помимо очевидного «нет» в этом взгляде можно было прочесть много другого.
— Бобби нравилась его работа. Ему нравилось, как мы живем.
— Но в тюрьму сел невиновный, — сказала Нелл. Вероника снова издала чудной звук — не то смешок, не то фырканье.
— Я не понимаю… — сказала Нелл.
Вероника пожала плечами.
— А что было общего у всех людей, имевших к этому отношение? Кроме Бобби.
Все были белые. Это просто. Даже слишком просто.
— Но почему Бобби сберег пленку?
— Я же сказала: подстраховался.
— Он собирался использовать ее против Клэя?
Спина Вероники неестественно выпрямилась и напряглась.
— Он знал, кто на самом деле убил Джонни?
Ответа не прозвучало.
— Это был Клэй?
Вероника тихо вымолвила:
— Бобби не знал наверняка. — Она бросила последний осколок в мусорное ведро.
Вернувшись домой, Нелл увидела, что патрульная машина по-прежнему стоит у входа. Внутри никого не было. Она заехала в гараж и поднялась к себе в кабинет. Старый компьютер уже был водружен на стол, и Тимми играл за ним в какую-то примитивного вида игру. Он обернулся на ее шаги.
— Отдохнули?
— А вы, я смотрю, починили-таки его?
— Ага. Шестьдесят пять килобайт! В голове не укладывается. — Он встал со стула. — Я, пожалуй, пойду обратно в машину.
— Спасибо вам большое, Тимми.
— Да не за что.
Как только Тимми вышел, Нелл мигом уселась за компьютер. Через несколько секунд перед глазами у нее уже был открытый документ рабочиеписьма. doc:
Мистеру Кирку Бастину
вице-президенту «ДК Индастриз»,
операционный отдел
Уважаемый мистер Бастин.
Я очень разочарован вашим ответом касательно планов строительства судоходного канала. Как я уже отмечал в предыдущих своих письмах и телефонных разговорах, мои компьютерные модели (см. приложение к письму от второго июля) показывают, что плотина на Канал-стрит в нынешнем виде не способна выдержать прямой удар урагана четвертой категории и выше, а возможно, и урагана третьей степени при приливе. Точка зрения, которой вы предпочитаете придерживаться, — будто бы все соответствующие учреждения утвердили ваш проект — не меняет этого факта. Более того, их разрешения, судя по всему, не учитывают результатов недавних исследований, согласно которым, невзирая на неполные данные, можно утверждать о существовании т. н. «эффекта воронки», возникающего в определенных обстоятельствах. Также хотелось бы добавить, что компьютерные технологии, применяемые вашими инженерами, имеют существенные недостатки и являются морально устаревшими. Ваш отказ принимать результаты моих исследований всерьез вынуждает меня связаться с этими учреждениями напрямую и, возможно, сделать публичные заявления для прессы. Позвольте также напомнить, что моими преподавателями были двое ученых, ныне состоящие на службе в Армейском инженерном корпусе.
С уважением,
Джонни Блэнтон
Нелл проверила дату письма. Двадцать первое июля, двадцать лет назад. За два дня до гибели Джонни.
Глава 32
Пират выглянул за угол и смог увидеть часть отеля «Амбассадор». На парковке стояли три патрульные машины. Хода нет. Плохо дело. Почему? Потому что там, в его законном номере люкс, лежала его Библия, а пальцам срочно требовалось потрогать золотую закладку.
Дверь одной машины приотворилась. Пират моментально, будто зверь, нырнул обратно в переулок. А почему нет? Так они с ним и обращаются — как со зверем. Что-то пошло не так. Разве он не должен был получить вдвое больше прежнего? И что теперь будет с его книгой — «Всего лишь испытание»? Что будет с нею теперь, когда они убили его партнершу? Кто-то раскроил ей череп, а худшее в этой истории знаете что? Что эта самая сучка, Нелл Жарро, опять укажет на него, во второй раз попытается его погубить. О нет, в книге Иова никакого второго раза не было, а это, между прочим, слово Божие. А значит, сейчас вершатся богопротивные дела и все правила приостановили действие. Пират присел за грудой мусора, оставшегося после наводнения, и стал ждать наступления ночи, изнемогая от желания потеребить золотую закладку.
Вскоре он заснул. И приснился ему чудесный сон — не какой-то там кошмар, не тревожное видение, но подлинно прекрасный сон. Во сне у него было два глаза, у него был «Рикенбэкер», на котором он мог играть. Он выписывал головокружительные соло «Дьяволицы», «Ты меня не знаешь» и «Он разлюбил ее сегодня». Нора смотрела на него с обожанием.
Пират проснулся. Вечернее небо буйством красок напомнило ему обложку пластинки госпелов, которую ему в детстве показывала старушка соседка. Это небо — небо на обложке, небо над этим паршивым городком — напоминало рай. Пират несколько минут пролежал среди мусора, наблюдая, как темнеет это небо, и пребывая в абсолютном умиротворении. Затем в голову полезли всякие мысли, и он постепенно понял, в какой незавидной ситуации оказался. Много… как их там? Факторов? — но в одном он был уверен: в тюрьму он не вернется. Это уж точно, тут к гадалке не ходи.
