кажется. Но я зареклась открывать Зое то, что она со временем сможет вспомнить сама. Сейчас не время объяснять ей…
Зоя фыркнула.
— Проклятие боли больше не действует — ведь мы провели ритуал. А даже если я и ошиблась, то согласна, чтобы Хэвен и Айкен меня подержали, пока я буду корчиться от твоей болтовни.
Кларисса вздохнула, приложив пальцы к груди — ровно под кромку воротничка. Ей вдруг показалось, что Зоя за прошедшие полгода изменилась гораздо сильнее, чем за все предыдущие столетия. Если, конечно, считать от времени ее пересотворения Габриэлем. Это не просто была уже не та Вида, что ради забавы королей разила без промаха и обливала вином голую грудь, это вовсе не была Вида. Осталась только Зоя Флореску на ее месте.
— Все проходит, все меняется, — произнесла Кларисса и в голосе ее не было прежней уверенности и игривости. — Открывается правда и прежняя картина мира рушится.
— Как карточный домик, — добавил Айкен.
Зоя же молчала, только гладя себя по плечам, будто ей было очень холодно. Когда в книгах пишут, что у героя вся жизнь прошла перед глазами, то из-за этого выражения можно подумать, что люди видят перед собой сначала одну картину, затем вторую. Да-да, вроде как — сначала сцена пикника, потом какое-то приключение, потом… ладно, не важно, это в любом случае неправда. Уж кто-кто, а Зоя бы вам это подтвердила. Вся жизнь просто вспыхивает многогранным осознанием. Глаза — даже внутренним взором — не видят ровным счетом ничего. Мозг — знает. И это невыносимо.
— Если я умру, ведь моя душа вернется в тело Диего? — спросила она, отворачиваясь, тем самым невольно пряча пустую глазницу под отросшей челкой. — Именно потому вы бережете его?
— Точно. Потому что потом мы смогли бы извлечь эту душу снова и возродить тебя, — улыбнулась Кларисса. Она закурила, и стало трудно понять, отчего сощурились ее глаза: от искреннего расположения или же дыма.
— Избави Богиня, — фыркнула Зоя. — Если я когда-нибудь умру, оставьте меня так, как есть.
— Хочешь поучаствовать в Страшном Суде? — презрительно ухмыльнулся Карл, и Кларисса на него шикнула, словно то была запретная тема. Зое она тоже не пришлась по вкусу, девушка нагнулась вперед, готовая обсудить более насущные проблемы.
— Мы вчера видели новое творение Габриэля, — выплюнула она со злостью. — Кукла, даже внешне похожая на меня. Она тоже способна быть живой с одним лишь камнем. Что это может значить? Что король Неблагих обратился к Кроносу?
Кларисса молча кивнула. Она не побледнела, но дыхание ее на секунду едва заметно сбилось. Айкен был единственным в комнате, кто это уловил, и то, вероятно, в силу того, что еще не оставил полицейские привычки подмечать все мелочи.
— Очевидно, так, — хором сказали Карл и Кларисса. Принц развел руками. — Наша песенка спета или близко к тому.
Зоя прищурила единственный глаз, с подозрением глядя на Карла.
— Вчера ты не казался так уж обеспокоен этим фактом, хотя понял, что брюнетка с моим лицом — Вида.
— Да. Хэвен объяснил мне только утром. Я творил твое тело, Вида, но душой занимался Габриэль! Впрочем, что касается беспокойства, и вы, кстати, тоже были мало взволнованы, — принц проглотил слова «даже потрахались», хотя они едва не сорвались у него с языка.
Зоя махнула рукой.
— Мы-то привыкли так жить. Все последние полгода Габриэль то наступает нам на пятки, то оказывается на шаг впереди. Ты удивишься, если я скажу о Наккилэйви? Мало чем можно напугать меня после этого чудища.
— Кроме Кроноса, — вставила Кларисса.
— Нет. Вряд ли. Более неприятная смерть или менее — в конечном счете все едино.
— Ты просто многого не знаешь, — пробурчал Хэвен. Он вдохнул, собираясь сказать что-то, над чем, очевидно, размышлял прежде не час и не два, но Айкен громко перебил его.
— Вы верите в древнегреческих богов?
Зоя пожала плечами.
— Сиды многое взяли от людей. Люди многое взяли от сидов. Когда-то давно оба народа сосуществовали в тесном взаимодействии. Не всегда мирном, не стану скрывать, — девушка покачала головой. — Должно быть, время было занятное. Но оно давно прошло. Оба народа пошли своими путями, развиваясь по-разному. Теперь между нами много отличий.
— Кронос — только эвфемизм, — Кларисса подняла подбородок, невольно став похожей на учительницу, отчасти и из-за интонации. — Иногда его называют Сатаной, особенно в последние десять веков. Впрочем, нет ни одного его имени, заместительного или истинного, которое было бы безопасно произнести.
Хэвен снова попытался что-то сказать, и его прервала на этот раз Зоя. Мужчина вздохнул, откинулся на спинку дивана, замкнулся. Очевидно, время еще не пришло, подумал он.
— Раз в семь лет — наших, не ваших, в холмах время порой течет иначе… Мы платим дань. Об этом было известно людям еще в стародавние времена, они говорили, что с нас берет душами плату дьявол. На самом деле, разумеется, все не так. Не души интересуют это… Это. А плоть. Оно питается нами. И это не Сатана, — Зоя даже хохотнула, но невесело. — Скорее, это, если говорить так, чтобы было понятно… Сатурн. Или Кронос. Вот почему мы называем Это именем бога из греческих мифов.
— Я не могу понять, христиане вы или нет? Во что вы верите?
— Во все, о чем говорят люди. Все религии — только часть правды. Даже языческие. На самом деле все сложнее.
— О, и вы, конечно, знаете, как оно было на самом деле? — на лице Айкена отразилось недоверие.
— Сиды и льювлинги старше человечества. Мы не жгли летописи и не правили их в угоду победителям, — веско вставила Кларисса. — Впрочем, теперь у нас иные темы на повестке дня.
Айкен тряхнул головой, не веря слуху. Да что может быть важнее чудовища, которое даже именовать страшно, крадущегося в ночи, готового пожрать твою плоть и твоих друзей?!
— Единственное, на что сейчас стоит обратить внимание, так это на новую Виду. Она имеет перед тобой, — Кларисса кивнула на Зою. — Неоспоримое преимущество. Она не смертная, ее кровь не течет.
— Но Кронос гораздо опаснее! — Айкен даже вскинул руки, пораженный, как можно подобным образом избегать очевидного. — Не плевать ли на новую Виду?
— Кронос нападет тогда, когда посчитает нужным, — медленно повернулась к возлюбленному Зоя. Сейчас, с зачесанными на одну сторону волосами, она смотрелась удивительно красивой, пока не мелькала пустая глазница. — Нет смысла тратить силы и время на противостояние тому, кого не в силах победить. ЕМУ мы можем только сдаться на милость.
Кларисса покачала головой.
— А может быть, и нет. Как думаете, вы выживали все это время, как, Зоя, ты
