— Сейчас, через пару минут.
И в самом деле, после того как рок-группа отвизжала свое, возникла заставка информационной службы и начались новости, которые читала нежным голоском миловидная девушка. Можно было подумать, что она рассказывает о чем-то приятном, лирическом, если бы не репортажная съемка. Девушка исчезла с экрана, остался только ее голос. Операторы тем временем вели прямой репортаж с улицы, на которой находилась штаб-квартира церкви «Путь истины». Улица перед парадным входом и прилегающие улицы были заполнены темными полицейскими автобусами и легковыми автомобилями с мигалками. За автомобилями прятались вооруженные автоматами и снайперскими винтовками бойцы японского спецназа.
— Что это? — воскликнул Марк.
Забыв о боли, Георгий смотрел на экран. Услышав вопрос, ответил механически:
— Полиция предъявила Като Тацуо обвинение в организации террористической газовой атаки в супермаркете. Приехали арестовывать, а они забаррикадировались, да еще и отстреливаются…
Кристина! — словно выстрелило в мозгу у Марка.
— Лисовский! Нам надо туда!
— Вы что? — Тот аж руками замахал. — Лучше здесь голову открутите! Это ж верная смерть туда идти! Пристрелят за милую душу!..
— А ты что скажешь, Георгий?
— Конечно, сваливать!
— Тогда дайте мне бумаги, Лисовский, и сваливайте.
Александр Андреевич, окончательно сбитый с толку, смотрел на Марка округлившимися глазами. По логике вещей подставной мент должен быстрее их всех рвать когти домой, тем более с документами… Или его тоже перекупили? Но кто? Может, разведка? Впрочем, какое мне дело, решил Лисовский, не арестовывает, и слава Богу!
Он немножко суетливо полез в нагрудный карман пиджака, измятого и потертого, достал завернутый в несколько целлофановых пакетов микрофильм и багажную квитанцию, отдал все это Марку со словами:
— Вы самоубийца!
— Посмотрим. Значит, так: хотите, ждите меня здесь, будем выбираться вместе. Не хотите — сматывайтесь!..
И он вышел из номера.
Три японца, спускавшиеся вместе с ним на скоростном лифте, старались держаться от Марка подальше, словно испытывали к большому белому человеку невыразимое отвращение. Точно такое же отношение Марк чувствовал и в метро, где японцы, если имели возможность, отсаживались от чужака. Обычно Марка это задевало, но сейчас было не до того…
3
Небоскреб, три первых этажа которого занимала резиденция учителя Като, был обложен полицией на совесть. Прорваться сквозь кольцо не было никакой возможности. Марк не стал даже пытаться, чтоб не получить по хребту прикладом. Затесавшись в толпу зевак, почтительно разместившуюся на безопасном расстоянии, Марк высматривал хоть какую-нибудь брешь в стройных рядах бойцов полиции. Но осада была организована по всем правилам. Мало того что дом окружен со всех сторон, его освещают мощные прожекторы, военные вертолеты барражируют на уровне верхних этажей. Полицейские для острастки постреливают в сторону здания. Много больших окон разбито пулями. Было бы это здание на отшибе да немного другой формы, все происходящее очень напоминало бы октябрь девяносто третьего в Москве. Вот если бы еще водка и танки…
Плохо было то, что Марк не понимал японского языка. Он не знал, каков план действий спецназа, поэтому действовать ему предстояло на свой страх и риск. И первоочередная задача — проникнуть в здание. Судя по тому, как смело стреляли по окнам полицейские, всех не имеющих отношения к учителю Като эвакуировали из дома заблаговременно. Вполне вероятно, что какое-то подразделение находится внутри, чтобы не позволить монахам рассредоточиться по всему дому — тогда выкурить их оттуда будет гораздо сложнее.
Марк совсем не думал о том, как он объяснит свое присутствие здесь, если вдруг к нему прицепятся стражи порядка. Его мысли были поглощены одним: как попасть внутрь. Скученность японской столицы общеизвестна, и это как раз сыграло свою добрую службу. Рядом с осажденным домом стоял почти такой же двадцатиэтажный монстр из стекла и бетона. Между ними не более трех метров пространства. Где-то на уровне пятнадцатого этажа прилепилась к стеклянной стене ярко-желкая люлька мойщика стекол. В связи с осадой соседнего здания беднягу, видно, погнали с работы, не позволив даже опустить нехитрое приспособление.
Марк надеялся только на то, что полицейские во всем мире одинаковы, их интересует лишь объект непосредственной работы, и ничего более.
Марк, обойдя любопытствующих, подошел к зданию-близнецу с другой стороны. Быстро темнело. Уличное освещение и огни реклам создавали впечатление некоего фантастического карнавала. Два рядом стоящих здания в отличие от всех остальных были погружены в темноту.
Слов Марк, как уже было отмечено, не понимал, поэтому команд, усиленных мегафонами, не слушал, но по действиям полиции, избравшей тактику тихой осады и переговоров, догадался, что штурм резиденции Като Тацуо не начинают потому, что в апартаментах новоявленного Христа много заложников.
Что ж, это давало Марку определенные шансы. В крайнем случае, если не удастся оттуда выбраться самостоятельно, после захвата здания полицией можно будет выдать себя заложником. Двери, конечно, были закрыты. Возможно, в здании имеется сторож. Наверное, японские сторожа не спят ночью, как это сплошь и рядом происходит в России. Но даже если на этот пост попал соня, он, скорее всего, пялится в окно — ведь совсем рядом разыгрывается бесплатный всамделишный боевик, без всякой искусственности, без дублеров.
С противоположной от парадного входа стороны, судя по нагромождению камней, журчащему искусственно созданному ручейку и голенастым кривым деревцам, находился крохотный дворик — что-то вроде летнего сада для отдыха и размышлений. От улицы дворик был отгорожен невысоким, по существу, декоративным заборчиком. По задней стене здания карабкалась зигзагами вверх черная пожарная лестница. Дома возводились достаточно давно, когда еще не были придуманы современные способы быстрой эвакуации попавших в огненную западню людей.
Интересно, удастся ли с крыши проникнуть внутрь? — гадал Марк, соображая одновременно, каким образом допрыгнуть до нижней перекладины пожарной лестницы. Выручили хрупкие на вид пластмассовые баки для мусора.
Восточный мегаполис, воспринявший и унифицировавший под себя западный стиль и западные скорости, жил своей шумной вечерней жизнью. Автомобили летели по путепроводам и эстакадам, словно брали разгон для полета в небо. Снизу из многочисленных лавчонок, баров и танцевальных клубов слышалась музыка и глуховатый гул людских голосов. Где-то на короткое время взвывала сирена полицейской машины или кареты «скорой помощи». И хорошо, что никому не было дела до безумца, карабкающегося по осклизлым от вечернего тумана тонким перекладинам лестницы на почти стометровую высоту.
4
Наконец Марк выбрался на крышу. Она оказалась плоской. Но два люка, через которые можно было проникнуть на лестничные площадки, оказались надежно запертыми изнутри. Марк нашел то место, где крепилась к опорам вентиляционной шахты люлька мойщика окон. Устройство было снабжено электромотором, чтобы люлька могла подниматься и опускаться, пульт управления, по-видимому, находился в самой люльке, поэтому поднять ее повыше не было возможности.
Он посмотрел на крышу соседнего здания — полиции не было видно. И вертолеты улетели. Скорее всего, спецподразделение готовилось к долгой осаде. Снизу доносился обычный для таких случаев шум: отрывистые команды, рев моторов многочисленных автомобилей. Марк скользнул взглядом по стене соседнего дома: гладкая поверхность без выступов, окна небольшие и без подоконников. К тому же, скорее всего, закрыты на шпингалеты, придется стекло разбивать — сделал вывод Марк. Он проверил, как натянуты гибкие металлические тросы, удерживающие люльку. Убедился, что слезть, цепляясь за трос, хоть и трудно, но вполне возможно. Единственное неудобство — это то, что трос, как водится, на совесть смазан. Значит, предстанет Марк перед Кристиной в соответствующем виде, да еще пахнущим нефтепродуктами не первой свежести. Но это все же лучше, чем не предстать перед ней совсем.
Перчаток у него не было, а без них нечего было и думать о благополучном спуске. Холодный, жесткий, скользкий от смазки трос будет выскальзывать из голых рук так быстро, что сдерет с ладоней не только кожу, но и то, что под ней. Придется пожертвовать рукавами куртки. Жалко, конечно, ведь неизвестно, когда ему удастся купить новую. Хорошо еще, что хоть чуть-чуть можно цепляться носками туфель за стену, это, правда немного, но все же замедлит скольжение.
Марк расстегнул куртку, натянул рукава на ладони, вцепился пальцами в трос и осторожно опустил ноги в бездну за краем крыши. Напряжением всех мышц он пытался держаться за трос в одном месте, но сила тяжести неумолимо тянула вниз. Спуск прошел на удивление благополучно, если не считать порванных рукавов куртки, которыми Марк зацепился за острую заусеницу в тугом плетении пучка проволоки, составлявшего трос.
