Когда мы уже были совсем готовы отправиться в дорогу, то Яна вместо того, чтобы занять место в карете, отправилась на конюшню хозяина харчевни выбирать себе жеребца для прогулки по окрестностям. Она его выбирала так долго, словно покупала очередное новое платье, что мне хотелось рвать и метать, громко возмущаться. Но я сдержался, увидев вахмистра Епифаненко, который ее сопровождал, который оставался невозмутим, словно степной истукан. Он так и ни сделал ни единого замечания этой польской выдре.
Мы же, тридцать мужиков, были вынуждены крутиться без дела по двору харчевни, стараясь хоть как-то скоротать время ожидания.
Русские кавалеристы, оказавшись без присмотра своего вахмистра, стали на моих глазах терять воинскую дисциплину. От нечего делать и для того, чтобы скоротать время они потихоньку принялись за разграбление этой самой харчевни и постоялого двора. Для разогрева они сперли деревянное ведро, стоявшее у колодца, зачем оно им понадобилось я так и не смог сообразить. Затем палашами они мастерски обезглавили пару куриц. Когда солдатики совсем разложились, на глазах хозяина они совсем уже собрались разложить костерок во дворе, чтобы обезглавленных курочек зажарить. Но я вовремя это их воровское намерение подметил и пресек! Подошел к парням, и на хорошем русском матерном языке разъяснил этим обалдуям, что на жарку курицы у нас нет времени, так как должны скоро отправиться в дорогу. И что вы думаете, они послушались, начали куриц полусырыми глотать! Мне же было особенно приятно узнать, что за время своего пребывания в этом самом Париже я пока еще не забыл своего родного языка. Сожрав этих несчастных куриц, эти простые русские парни для коротания времени принялись гонять местную женскую прислугу харчевни по всему двору, загнав кого-либо в угол, они тут ей задирали подол. Но уже в эти дела не влезал, так как все вершилось по обоюдному согласию!
В этот момент, на третьем часы нашего ожидания, из конюшни появилась гордая полячка, а вслед за ней шел невозмутимый вахмистр Епифаненко. Под узду он вел заседланного жеребца, который был таких статей, которых я в жизни прежде не видел. Но вскоре, правда, выяснилось, что наша милая паненка слегка обмишулилась, вместо верхового жеребца, она выбрала себе под седло крестьянскую скотину, годную только для работы в хомуте на крестьянском поле.
Мои парни и парни Епифаненко как-то радостно зашевелились, заулыбались. Яне это шевеление и мужские презрительные улыбки явно не понравились, она о чем-то переговорила с Епифаненко. После чего сладкая парочка развернулась, отправилась обратно на конюшню. Вскоре они вновь вернулись, на этот раз под узды вели настоящего скакового жеребца уже под селом.
А затем начался самый настоящий спектакль пантомима!
Польская женщина сама без какой-либо помощи со стороны старалась взобраться в седло своего жеребца, она делала это на виду у тридцати мужиков. И чего она для этого не предпринимала, то с одной стороны подойдет к жеребцу, то с другой. То одну свою ножку она поднимет, то другую, чтобы вставить ее в стремя. Разумеется, из-за отсутствия ежедневной практики у нее ничего не получалось, седло лошади для этой женщины оставалось недостижимым!
Но дело было не в этом, я вдруг обратил внимание на то, что все люди во дворе харчевни превратились в зрителей, которые с восхищением в глазах наблюдали за этой красивой полячкой, за тем, как пыталась взобраться в седло своего скакуна.
Тридцать заросших недельной щетиной, нестриженых мужиков, наши дорожные бритвенные приборы по несчастливой случайности оказались погребены под женскими платьями в рыдване, со всех сторон окружили полячку. Она же не обращала на них ни малейшего внимания, принимая различные позы в своих попытках взобраться в седло скакуна. Эти же мужики молчали, они только громко, натужно дышали и сопели, всматриваясь и переживая эти соблазнительные позы и эти слабые женские охи, ахи. Особенно действенными на мужиков оказались другие грязные словечки, вполголоса произносимые паненкой в тот момент, когда она терпела очередную неудачу.
Все это время я никак не мог разобраться в том, почему наши мужики так внимательно наблюдают за Яной, ни один из них не вышел и не помог даме взобраться в седло. Да и эти женские охи и ахи звучали как-то слишком ритмично и очень знакомо! Когда Яна в очередной раз задрала высоко кверху одну из своих прелестных ножек, я вдруг увидел кое-что такое, что мне не следовало бы видеть в данной ситуации. Моя полячка совершенно не имела женского нижнего белья, я забыл совсем о том, что первые женские панталоны только-только должны были появиться на свет, пока же они не завоевали популярности даже в Париже. Чтобы прекратить женское насилие над бедными мужскими разумами, я незаметно щелкнул пальцами и эта стервочка, словно ласточка касатка, взлетела в седло жеребца.
Ну, и хитры же это наше бабье, они даже магию успевают повернуть себе на выгоду?! В мужском седле жеребца Яна сидела по-женски, ножки в одну сторону, но она сделала так, чтобы между складок ее длинного платья невинно проглядывала коленочка ее ножки. И результат этой небрежности был на лицо! Благодаря своей голенькой коленочки моя польская пани всех этих грязных, не мытых и не чесаных мужиков захватила под свою власть, ни один из них, ни на шаг не мог от нее оторваться.
Только в середине дня после фортелей, устроенных этой стервой полькой, мы смогли покинуть столь гостеприимную харчевню, хозяин которой на ее пороге с большим удовлетворением потерял свои руки. Благодаря выкрутасам этой польки, всего лишь за половину дня он выручил целое состояние, теперь его старость была обеспечена. Богатство ему пришло всего лишь за сдачу в аренду какого-то паршивого жеребца!
Я скакал позади нашей дорожной кавалькады, в тот момент моя душа прямо-таки разрывалась на мелкие части от злости, глушившей весь мой разум, а также из-за того, во что именно эта паненка превратила нашу честную мужскую компанию. Неожиданно для меня мои друзья превратились в похотливых самцов. После женской коленки они вокруг себя уже ничего не видели. Неслись, сломя головы, вслед за Яной, готовые выполнить ее малейшее пожелание. Они были готовы даже на своего друга поднять руку в борьбе за обладание этой женщиной!
В тот момент я мечтал только об одном, как мне отомстить этой польке за бесполезную трату денег, за то, что моих друзей она заставила потерять разум. Если бы она была бы, скажем, простой герцогиней или баронессой, то у меня она бы металась бы в оргазме до тех пор, пока не стала бы нимфоманкой! Но вовлеченность Яны в дела секретной службы, государственные интересы воспрещали такому способу исполнению моей мечты! Мне ничего не оставалось, как сжать свою волю в кулак, чтобы воздержаться от подобного развития событий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
