Когда мы всей толпой голых мужиков, переступили порог помывочной комнаты, то там для русской души все же было прохладно. Не холодно, в этой длинной комнате с трубами, из которых постоянно текла холодная или горячая вода, с множеством удобных лавок и сидений было жарко, но не так жарко опять-таки повторяю для русской души.
Тогда я первым же делом напустил теплого пара в эту кристально чисто вылизанную комнату с европейским декором, пол из каменной плитки, стены и потолки которой тоже были покрыты каменной плиткой. Все было сделано, как в римских термах. Пар только слегка зализал этот каменный интерьер, слегка прогрел помывочную комнату, но каменные лавки оставались прохладными, они не грели, а холодили наши задницы. Тогда я пассами обеих рук убрал эту каменную плитку, а стены и потолок комнаты облицевал среднего размера сосновыми и дубовыми стволами. Дышать почему-то сразу же стало легче и вольготнее, камень все держал взаперти, а настоящее живое дерево само дышит и помогает дышать людям, да и тепло стало каким-то домашним.
Мужики за моей спиной от этих изменений слегка повеселели, расправили плечи и стали проверять наличие горячей и холодной воды, которой оказалось в достаточном количестве. И что вы думаете, эти мужики и парни, которые только замерзали в этой римско-европейского стиля помывочной, вдруг потребовали, чтобы вода в трубах была бы не горячей, а огненно горячей, и не холодной, а обжигающе кожу холодной. Пришлось немного головой поработать и поставить доставку воды в максимально возможных физических параметрах. Теперь из труб потекла такая вода, которая была огненно горячей и обжигающе холодной. Тут же по всей помывочной комнате понеслись ухи и охи, это голые мужики начали себе на головы опрокидывать шайки с очень горячей или очень холодной водой.
Понемногу люди веселели и начали группами распределяться по всей помывочной комнате, но я всем нутром ощущал, что в помывочной чего-то явно не хватало. Вахмистр сидел рядом со мной и несколько хмуровато прокомментировал ситуацию:
— Дерьмовато, ваш благородь, ты живешь в этом Париже! Помыться по-людски нельзя, одна холодрыга кругом стоит, и внутри и снаружи холодно! Никак не могу согреться, сегодня придется бабу искать, чтобы хотя бы ночью согреться. Да и подванивает сильно твой Париж чего-то. Когда по его улицам ехали, эта ядреная вонь так в ноздрю шибает, что плакаться хочется?! Ну, ничего мы тебе подмогнем, жизнь более сладкой сделаем!
— Спасибо, вахмистр, за добрые и ласковые слова. Я искренне верю в то, что с вами мы этот французский Париж на ноги твердо поставим. Только ты мне откровенно признайся, чего сейчас здесь не хватает. Если хотите выпить, то у меня запас французского бренди имеется! Могу слуг попросить пару бутылок принести.
— Ваш благородь, да ты совсем офранцузился! Пара бутылок вина, да на такую ораву мужиков, да нам только на один чих достанется! Прикажи принести бутылок двадцать, а далее мы посмотрим! А вот здесь, — вахмистр рукой указал на место перед собой, — надоть бочку большую поставить с горячими каменьями, которыми русским квасом польешь, так они тебе хорошее тепло и слезу благородную принесут.
Я моментально выполнил все то, что вахмистр Епифаненко меня попросил. Бочка с горячими каменьями возникла, словно по волшебству на указанном ей месте, рядом появилась другая, меньшая бочка с русским квасом и ковшиком. Только вахмистр взял в руки этот ковшик и собрался раскаленные каменья квасом полить, как в помывочную примчался сильно взволнованный Бунга-Бунга.
Он решил лично проверить достоверность моего последнего приказа в отношении количества бутылок с бренди, которые требовалось доставить к нам в помывочную комнату. От удивления изменившимся декором этой помывочной комнаты мой француз замер на пороге, а затем долго меня искал в этом густом и жарком паре, заполненном множеством совсем голых мужиков, говорящих не по-французски. По его лицу крупными каплями катил пот, мажордом дрожал от страха перед божьим наказанием, он мылся в нашей помывочной, но она никогда не была такой странной и жарко натопленной.
Когда Бунга-Бунга все-таки нашел меня, то Епифаненко именно в тот момент, когда он подошел ко мне, свой ковшик с русским квасом выплеснул на раскаленные каменья бочки. Получился самый настоящий взрыв, облако тепла и пара распространилось по помывочной комнате. Послышались удовлетворенные возгласы и крики наших солдатиков, которые требовали еще добавить, а мой французский мажордом ничком упал на пол и потерял сознание. Движением пальцев я левитировал его с пола, уложил на свободную лавку, а движением кисти руки скинул с него все его одежду.
У входа в помывочную комнату послышались призывные крики, это появились мои слуги с бутылками бренди. В густом пару уже ничего не было видно, вот они призывно и прокричали, предлагая солдатам забрать принесенные им бутылки. Все-таки лягушатники остаются лягушатниками, любой русский человек сразу же догадался бы о том, что, если просят принести бутылку, то требуется принести к ней и штопор и бокалы, а эти мои французские слуги об этом никак не догадались. Пришлось мне снова тратить энергию на волшебство, разом вытаскивать штопор из всех бутылок, а с боками оказалась настоящая проблема. В этом пару я не видел общее количество солдат и не ведал, в каком месте люди находятся, поэтому не мог по этому вопросу колдовать. Ведь в случае чего хрустальный или стеклянный бокал упадет на пол, разобьется, и люди свои ноги порежут разбитым стеклом.
Но русские люди — люди бедовые и смекалистые! Вахмистр Епифаненко, как опытный подофицер, показал пример своим солдатам. Он новый ковшик с квасом выплеснул на каменья, и тут же, по-простецки крякнув, приложился к горлышку бутылки с бренди, которая к этому времени дошла и до меня с ним. Правда, он немного передержал эту бутылку у губ своих, но и мне немного хватило, а остатки я выплеснул на губы Бунга-Бунга. Мажордом открыл глаза и тут же поинтересовался тем, где он сейчас находится. Я раздосадованный поступком своего вахмистра, офицера лейб-гвардии все стоит уважать, с дурру буркнул:
— В аду! Сейчас нас будет привечать сам Везельвул!
От моих слов Бунга-Бунга снова впал в состояние беспамятства. Тогда я голосом подозвал к себе ближайшего солдата и ему приказал, чтобы он занялся и до чистоты отмыл бы этого лягушатника, подбородком кивнув на лежащего на лавке, беспомощно раскинув руки, Бунга-Бунга. Не смотря на то, что я говорил по-французски, солдат согласно кивнул головой и, перекинув тело француза через плечо, исчез с ним в пару. А Епифаненко все выплескивал и выплескивал ковшик с квасом на раскаленные каменья, воздух в помывочной комнате прогрелся и сгустил до такой степени, что мне нечем стало дышать. Мне уже приходилось бывать в таких условиях, поэтому я знал, как следует поступать. Я лег на пол и пополз к выходу из помывочной комнаты, а надо мной расхаживали и что-то орали непонятное простые русские парни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
