— Всем на пол! — яростно заорал боевой Орк-снайпер, водя гранатометом из стороны в сторону.
— Положь пушку, дура, стрельнет же! — рыкнул Иван и решительно двинулся к Ватерпасу.
Около открытой входной двери азартно подпрыгивал Сенечка-горлум, время от времени возбужденно взвизгивая:
— У… ворюги голожаберные…. Врежь ему, Дробила, пусть знают, как чужие зубья тырить!
Старший Дознатец к этому времени окончательно пришел в себя и отчаянно заорал:
— Не стреляйте! Артефакты попортите, нас всех Великий Орк крокодилам скормит!
Тут Танька-шаманка вспрыгнула на стол, с натугой подняла над собой налитый тяжелым медным светом бубен и скомандовала:
— А ну, прекратить безобразие. Я камлаю! И здесь, между прочим, моя квартира!
Как ни странно, это подействовало. Ворча и ругаясь сквозь зубы, враждующие стороны расцепились, и встали по сторонам обшарпанного офисного стола, на котором лежали найденные артефакты. Медное сияние грузной каплей скатилось с коротко прогудевшего бубна и обрушилось на стол, чтобы всосаться без остатка в разложенные на полотенце артефакты. Теперь, после Танькиного камлания, они выглядели немного лучше вчерашнего, но все равно, до былой силы и мощи им было, ох, как далеко!
— Батюшки! — возопил, заламывая руки хоббит, — Что вы с ними сделали, уроды вы невежественные!
— Мы же не знали, — угрюмо пробасил Даниил. — Мы не знали, как с ними обращаться, и вот…
— Ладно, отношения потом будете выяснять, — Танька-шаманка тяжело дыша, обмахивалась своим бубном, теперь белым с розовыми прожилками, как полярный день. — Я пытаюсь связаться с Панзутием через его мурашек — почему-то не получается. Но, чувствую, что нас ждут. Как с транспортом до Междуземья?
— Бугивуг говорит, что мадмуазель Раймонда-Элиз Де Лярош готовы лететь в любой момент. — Василий, крепко держась за талию кровавой эльфийки, помахал зажатой в свободной руке телефонной трубкой.
— Какая еще такая мадмуазель? — хором спросили остальные братцы.
— Не знаю, — честно хлопая глазами, ответил Василий и почему-то виновато посмотрел на Теллу. Та недоверчиво зашипела.
— Может с Абдуллой связаться, пусть портал из Межуземья в Растюпинск вырастит? — осторожно спросил Иван. — Помнишь, как Медного Гоблина отправили? — Раз и на месте!
— Порталы созревают только в августе, — грустно сообщил Старший Дознатец. — Когда идут Звездные Дожди. В декабре новые порталы не растут, а старые, если их не подкармливать, засыхают и скукоживаются. Да и телефон у Абдуллы не отвечает.
— Значит, ничего не поделаешь, придется лететь с этой мамзелью, как ее? Де Лярош, — констатировал Васька-гусляр. — Знать бы еще, кто она такая. Судя по фамилии — француженка. Красотка, наверное! Ай! Телла, перестань кусаться!
— А как с разрешениями на полет над территорией суверенных государств? — деловито поинтересовался Даниил. — Дают?
— Как же… — отозвался Иван. — Стоит мне сказать, что мы летим в Междуземье, сразу начинают смеяться. И фантастики советуют поменьше читать. А я фантастику, между прочим, отродясь не читал. Попробовать, что ли?
— Ладно, как-нибудь обойдемся без разрешения, — решил Даниил.
— Собьют, — уверенно сказал брат-солдат. — Как пить дать, собьют. Хоть бы прикрытие какое…
Тут Ватерпас, которому пришла в голову некая идея, встрепенулся и толкнул хоббита.
— Начальник, звони Огнехвосту. Хватит ему по вселенной порожняк гонять. Помощь нужна.
— Что еще за Огнехвост? — заинтересовался Иван. — Может, огнемёт?
— И огнемет, и самолет, а вообще-то он дракон, — любезно пояснил обалдевшим братцам Старший Дознатец.
— Ишь ты, дракон! — с уважением повторил за хоббитом брат-солдат. — Нет, точно, начинаю читать фантастику. А то рехнуться можно!
А хоббит-Василий уже раскрыл переговорное устройство и закричал в раковину:
— Борт девяносто семь сорок, борт девяносто семь сорок…
И где-то на краю галактики, безмятежно и одиноко скользящий среди звезд Свирепый Исполинский Огнехвостый Краснозвездный Дракон услышал его, развернулся, глотнул горячей плазмы из косматой короны голубого гиганта и лег на курс к Земле.
Когда компания людей и гоблинов гурьбой выкатилась из подъезда и стала рассаживаться по машинам, нежно-розовая «Мэрилин» капризно шепнула братьям Черепановым:
— Ну вот, опять всю помнут в этой давке. Знаете, что сейчас на шоссе творится? Ужас, все с работы едут, все грязные…. А я только вчера из косметического автосалона. Обидно, право слово!
— Не сумлевайтесь, барышня, не помнут, и не запачкают, все будет в аккурате! — дружными басами ответили братья Черепановы и выпятили волевой подбородник.
И они поехали в Растюпинск. Впереди, деликатно выплескивая лирические струйки пара, предупреждающе посвистывая, в общем, прокладывая дорогу, пёр могучий джипаровоз, а за ним легко катилась «Бентли-Мэрилин».
То-то было дива на дороге!
Глава 23
«Когда б, блаженствуя в раю,Я вас увидел, в ад бредущей,Я душу отдал бы своюИ выкупил бы Вашу душу….»
Омар Спупендайк «Баллада о лежалом товаре»
Несмотря на то, что гремлин Бугивуг всю свою сознательную жизнь провел можно сказать, в науке, как нам уже известно, ему даже посчастливилось работать с великим естествоиспытателем Николасом Тесла, все равно, первой и вечной любовью его оставались самолеты. О, как же он завидовал своим собратьям-гремлинам, получившим распределение на всякие «Мустанги», «Аэрокобры», Б-29 и прочие летающие крепости! И пусть большинство его сверстников-товарищей сгинуло в смертельной неразберихе бесконечных войн, пусть гремлин-экипаж «Энолы Гей» в полном составе рехнулся и перебрался в Японию, где до сих пор бродит по мемориалу Хиросимы — пусть! Бугивуг был гремлином, а гремлин просто не может не любить самолеты.
Поэтому когда красавица-амфибия Бе-220 появилась в хозяйстве Мальчиша и Безяйчика, любовь, обслуживание по высшему разряду, да что там обслуживание — вечная преданность счастливого гремлина были обеспечены ей на всю летучую жизнь.
Одно только огорчало Бугивуга — в аэроплан никак не удавалось вселить бессмертную душу. Хотя все механизмы, ездящие, ползающие, а уж летающие — тем более — по мнению бывалого гремлина, безусловно, заслуживали, чтобы у них имелась душа.
— Эх, СанькА нет! — сокрушался Бугивуг. — Уж он-то присоветовал бы что-нибудь! Поэт, все-таки! И надо же было ему остаться в этом Междуземье! Тоже мне, оракул выискался! Теперь до него и не дозвониться, вон какой важный стал — звезда в бутылке!
Дело в том, что в изготовленную заново Даниилом бутылку Клейна летающая лодка Бе-220 никак не помещалась, а опыты по установке оного прибора в грузовом отсеке самолета тоже ни к чему хорошему не привели. Заскакивали, правда, на электромагнитный огонек души разных авиаторов, но, убедившись, что самолет совершенно мирный, вежливо раскланивались и отправлялись обратно в эфир, ссылаясь на неотложные дела и прочую чепуху.
Какой-то немецкий барон так прямо и сказал:
— А где у меня пулеметы? И почему крыльев мало? И вообще — это не «Фоккер», я таким быть не хочу.
И был таков. В общем, не понравился этот барон Бугивугу, спесив больно.
— Эх, Санёк, Санёк, — восклицал Бугивуг после очередного неудачного вселения. — Надо же, забрался в бутылку и с концами, позабыл другана!
Но тут Бугивуг был не прав. Поэты не забывают друзей, даже если напрочь застревают в какой-нибудь бутылке, даже если дни и ночи трудятся оракулами в далеких, а то и вовсе несуществующих краях, нет, не забывают! Просто поэты так устроены, что само понятие времени у них относительно. То они названивают каждые пять минут, не считаясь с тем, что все порядочные существа давно спят — им, видите ли, нечто божественное на ум пришло — то пропадают на неопределенное время, а потом появляются, как ни в чем не бывало, чтобы занять сотню-другую на насущные поэтические нужды. Да что с них взять, релятивистские они существа, эти поэты.
Так что в одну прекрасную ночь Санек позвонил-таки из своего Междуземья.
— Как поживаешь, Бугивуг? — раздалось в обычной сименсовской мобильной трубке. И тут же поэт, не удержавшись, гордо сообщил:
— А у меня уже три тома пророчеств вышло, сейчас избранное к изданию готовится. Хочешь послушать?
Бугивуг, конечно же, захотел. А куда деваться?
— Вот, слушай, — квакнула трубка.
«Повсюду жизнь. Ее приметы во всем.Понятны и близкиЖивые, жадные планетыИ звезд нагрубшие соски…»
— Это ты о чем? — осторожно спросил Бугивуг. — Про звезды, как соски — это здорово, хоть сейчас в рекламу детского питания, а пророчество-то о чем?
