– Я…
Он остановился, помотал головой.
– Ну, в чем дело? – Роберт чувствовал, что его распирает любопытство.
– Нет, ничего. Забудь.
Живот Лайтвуда свело судорогой. Так вот, значит, как Майкл будет вести себя теперь, когда у него появилась возлюбленная? Теперь расстояние между ними будет становиться все больше, а важные вещи все чаще будут оставаться непроизнесенными? Он чувствовал, что Майкл его бросает. Что его парабатай уже пересек ту черту, за которую ему самому хода нет. И, понимая, что винить за это друга невозможно, все-таки не мог удержаться от обиды.
Саймону снилось, что он снова в Бруклине, вместе с Рило Кайли зажигает с концертом в каком-то клубе, под завязку забитом визжащими от восторга фанатами. Посреди очередной песни на сцене вдруг появилась его мать, почему-то в купальнике, и с безупречным шотландским акцентом заявила:
– Ты так все веселье пропустишь.
Он моргнул раз, другой, просыпаясь, и пару мгновений мучительно соображал, почему он в подземелье, где воняет навозом, а не в своей спальне дома, в Бруклине. Потом, наконец разобравшись, где он и что с ним, Саймон принялся размышлять, с чего вдруг его посреди ночи будит этот шотландец с совершенно безумными глазами.
– Пожар? – наконец решил уточнить он. – Лучше бы это был пожар. Или, на худой конец, демон. Да не какая-то мелюзга с низших уровней, заметь. Если ты хочешь разбудить меня посреди сна о том, как я стал рок-суперзвездой, то лучше бы тебе иметь где-нибудь под рукой высшего демона.
– Изабель, – просто сказал Джордж.
Саймон выпрыгнул из кровати. Ну ладно, он честно попытался это сделать, но чуть-чуть запутался в простынях. Так что ближе к истине были бы глаголы «свалился», «скатился» или «грохнулся».
Но в конце концов он все-таки встал на ноги, готовый прямо сейчас ринуться в бой.
– С Изабель что-то случилось?
– А почему с ней должно было что-то случиться?
– Но ты же сказал… – Саймон потер глаза и вздохнул. – Так. Давай сначала. Ты разбудил меня, потому что…
– Мы встречаемся с Изабель. Устраиваем приключение. Ничего не припоминаешь?
– А-а. – Он попытался тут же выкинуть это из головы и снова плюхнулся на кровать. – Ты мог бы и утром об этом рассказать.
– Ты что, не идешь? – Джордж спросил это таким голосом, словно Саймон только что признался ему, что остаток ночи будет тренироваться под руководством Делани Скарсбери – так, просто ради развлечения.
– Надо же, догадался. – Саймон повыше натянул одеяло на голову и притворился, что засыпает.
– Но ты же так пропустишь все веселье.
– Именно это я и собираюсь сделать, – заявил он и крепко зажмурил глаза – пока и вправду не уснул.
На сей раз ему приснилась VIP-комната за кулисами клуба, заставленная шампанским и кофе, с толпой поклонниц за дверью, мечтающих эту самую дверь выломать, – откуда, интересно, он знал, что они именно об этом мечтают? – сорвать с него одежду и изнасиловать. Они ломились в дверь, визжа его имя: «Саймон! Саймон! Саймон…»
Саймон открыл глаза – в окно сочился серый предрассветный свет. Ритмичные удары в дверь продолжались, и Саймон, помотав головой, сообразил, что там, за дверью, действительно стоит девушка и выкрикивает его имя:
– Саймон! Саймон, проснись!
Судя по голосу, Беатрис была не в том настроении, чтобы попытаться его изнасиловать.
Все еще не проснувшись до конца, Саймон дополз до двери и впустил Беатрис в комнату. Девушкам строго-настрого запрещалось находиться в спальнях парней после отбоя, а Беатрис не из тех, кто нарушает правила без серьезной на то причины. Значит, заключил он, что-то важное заставило ее их нарушить. (Впрочем, это можно было понять уже по ее крикам и отчаянному стуку в дверь.)
– Что случилось?
– Что случилось? Что случилось, спрашиваешь ты? Действительно, что могло случиться, если уже пять утра, а Жюли и все остальные все еще где-то шляются вместе с твоей девушкой-идиоткой? Как ты думаешь, что случится, если они не вернутся до начала утренней лекции? И да – кто же может знать, что там с ними могло произойти?
– Беатрис, выдохни, – посоветовал Саймон. – Вообще-то она не моя девушка.
– И это все, что ты можешь сказать? – Она чуть не лопалась от ярости. – Изабель подговорила их сбежать из Академии – насколько мне известно, конечно. Они наглотались воды из озера Лин и все сошли с ума. И – опять же насколько мне известно, – они сейчас могут быть уже мертвы. Или тебе плевать?
– Разумеется, мне не плевать, – отозвался Саймон, вдруг заметив, что в комнате, кроме него и Беатрис, никого нет. Джордж, похоже, тоже не вернулся. Мозг, еще не отошедший от сна, еле шевелил извилинами. – На следующий год надо будет привезти сюда кофеварку, – пробормотал он.
– Саймон! – Беатрис резко хлопнула в ладоши у него перед носом. – Сосредоточься!
– А ты не думала, что зря разводишь панику? – спросил Саймон, уже понимая, что Беатрис, одна из самых уравновешенных девушек, которых он встречал, не стала бы паниковать просто так. Если уж она подняла тревогу, значит, на то действительно есть причина. Вот только он до сих пор не мог сообразить, что же это за причина. – С ними же Изабель. Изабель Лайтвуд не допустит, чтобы случилось что-то плохое.
– А-а, так, значит, они с Изабель. – Сарказм слышался даже в паузах между словами. – О да, мне сразу полегчало, спасибо.
– Ну хватит, Беатрис. Ты ее даже не знаешь.
– Мне достаточно и того, что я видела.
– И что же ты видела?
– Наглую богатую выскочку, которой плевать на правила и на последствия того, что происходит, когда их не соблюдают. Как думаешь, она расстроится, если Джона с Жюли отсюда вышибут?
– А расстроюсь ли я, если Джона с Жюли отсюда вышибут? – чересчур громко пробормотал Саймон.
– А как же Джордж? – спросила Беатрис. – И Марисоль, и Сунил? Они тоже сейчас с ней – и тоже доверяют Изабель, как и ты. Но говорю тебе, Саймон, все это неправильно. То, что она говорила об Академии – мол, от нас только и ждут, чтобы мы вляпались в неприятности… Что-то мне в это не верится. Скорее уж, что это она хочет, чтобы мы вляпались в неприятности. Понятия не имею, что она задумала, но мне это не нравится.
Кое-что из этой тирады походило на правду – и куда сильнее, чем ему бы хотелось, – но Саймон не собирался никуда идти. Иначе Изабель опять решит, что он ей не доверяет. Эта неделя – шанс доказать, на что он способен; шанс продемонстрировать Изабель, что они принадлежат друг другу. И Саймон не упустит этот шанс! Он не оскорбит Изабель своими сомнениями.
– Я верю Изабель, – заявил Саймон. – С ними все будет в порядке, и они вернутся еще до того, как кто-нибудь заметит, что они вообще куда-то уходили. Хватит за них беспокоиться.
– И это все? Все, что ты собираешься делать?
– А что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Не знаю. Хоть что-нибудь!
– Ну, что-нибудь я, так и быть, сделаю, – сказал он. – Я вернусь в кровать. Я буду смотреть сны про кофе и новенький блестящий «Фендер Стратокастер». А если Джордж не вернется до утра, я скажу ректору Пенхоллоу, что он плохо себя чувствует, – чтобы у него не было неприятностей. И только после этого я начну волноваться.
– Что ж, спасибо и на этом, – фыркнула Беатрис.
– Всегда пожалуйста! – ответил Саймон, но только после того, как за Беатрис изо всей силы захлопнула за собой дверь.
Он оказался прав.
Когда тем утром Роберт Лайтвуд начал очередную лекцию, все студенты были на своих местах и внимательно его слушали, включая и совершенно осоловелого Джорджа.
– Как все прошло? – прошептал Саймон, чуть только сосед плюхнулся на стул рядом с ним.
– Просто потрясающе, – пробормотал Джордж. Саймон тут же потребовал подробностей, но шотландец лишь приложил палец к губам и помотал головой.
– Да ладно. Ты серьезно, что ли? Ну давай же, колись.
– Я поклялся, что никому не расскажу, – шепотом отозвался Лавлейс. – Но показать могу. Если хочешь, пошли со мной сегодня ночью.
Роберт Лайтвуд громко кашлянул.
– Я хотел бы начать сегодняшнюю лекцию, но прежде должен убедиться, что на галерке меня тоже слушают.
Джордж оглянулся по сторонам.
– Я сейчас умру с голода. А это он про какую галерку говорит?
Саймон лишь вздохнул.
Лавлейс зевнул.
Роберт начал лекцию с самого начала.
1984 год
Стая оказалась совсем маленькой, всего пять волков. Пока что они все оставались в человеческой форме. Двое мужчин: один даже крупнее, чем Роберт, с бицепсами размером с голову Лайтвуда; второй – сутулый, пожилой, с волосами, торчащими из носа и ушей, будто его внутренний волк вторгся в человеческое обличье. Ребенок, девочка с белокурыми косичками. Ее молодая мать с блестящими губами и такими округлыми формами, что в голове у Роберта невольно зашевелились мысли, высказать которые он нипочем бы не решился, по крайней мере в присутствии Валентина. И, наконец, еще одна женщина – мускулистая, загорелая почти до черноты и с таким тяжелым взглядом, что сразу становилось понятно: старшая здесь – она.
