струны.
— Ненавижу ее настраивать, — шептала Челси, аккуратно натягивая струну. — Она может лопнуть в любой момент, если переборщить.
— У нас нет другого комплекта струн, — предупредила я.
— Надо было купить, но ничего, разберемся.
Когда струна зазвучала, самый ответственный момент остался позади. Подготовка прошла успешно, а значит, можно приступать к игре, ради которой я и купила эту гитару у Хьюи.
— Сейчас сыграю аккорд, — предупредила девушка, зажав средний и указательный пальцы правой руки.
Я почувствовала, как что-то давит на кончики пальцев. Неудивительно, ведь «Одинокая» Челси играла, используя мое тело. Как бы мне было неприятно давать контроль над собой, но это была необходимая мера.
Струны звучали последовательно и мягко.
— Да… струны действительно хреновые, старые, но лучше чем ничего, — описала ситуацию девушка.
— Не знаю, звучат как на обычной гитаре.
— Новые более звонкие и глубокие. Если бы мы сейчас сравнили, поняла бы, о чем я говорю.
Девушка меняла аккорды местами очень быстро, сразу видно, что она годами оттачивала свою игру. Но когда девушка радовалась, погруженная в музыку, я терпела ужасную боль.
Мои пальцы начало резать, они не были готовы к тонким струнам.
Кажется, будто на них вот-вот появятся мозоли.
— Не могу больше, — я вернула контроль над телом и убрала пальцы, начав дуть на них.
— Я мало поиграла, — жаловалась Челси. — Больше времени ушло на настройку гитары, чем саму игру.
— Давай мои пальцы передохнут, мне слишком больно.
— Знаю, все через это проходили. Но чем больше будем играть в начале, тем быстрее появятся мозоли, — уверяла девушка, желая как можно скорее вновь зажать аккорд.
— Думаешь, мозоли защитят от боли?
— Конечно, по-твоему, музыканты часами играют на сцене и терпят такую боль? — продолжала объяснять девушка надобность в продолжение игры. — Скажи спасибо, что природа придумала мозоли для гитаристов. А то таких безумцев было бы очень мало.
Чем больше боли сейчас, тем легче мне будет потом. Эта мысль была как никогда понятна, а если это действительно облегчит будущую игру на гитаре, то стоит потерпеть.
Спрячусь от боли, постараюсь не замечать ее.
Отдав контроль над своим телом, я заранее приготовилась к боли. Она будет нарастать с каждой сменой аккорда, с каждой проигранной струной и нотой. Но через час я почувствовала, будто за мной кто-то следит.
Глаза за окном таращились на меня.
— Кто это? — отпрыгнула я к выходу их комнаты.
— Галлюцинация, мой опыт с наркотиками сказался на голове, а ты видишь это, — объяснила девушка.
— То есть, на самом деле там никого нет, и мне просто, кажется?
— Да, то есть, нет. Кажется мне, а видишь это ты.
Такими темпами я точно с ума сойду. Сначала безумно влюбленная девушка, способна убить ради Алекса, а теперь еще и наркоманка, желающая утолить свою ломку гитарой или дозой.
Так моя комната и провела целую ночь, слыша мелодию гитары. Временами я отводила пальцы, чтобы хоть немного передохнуть. Ближе к шести часам утра, когда начинал звонить мой будильник, пальцы не выдержали.
— Ах! — схватилась я за указательный палец.
— Такого у меня не было, — удивилась гитаристка.
Палец, который нарастал с каждым часам игры, лопнул. Струйка крови начала вытекать к началу запястья. Сейчас все было похоже на тот «инцидент с лезвием». Кровь теперь мой спутник, к ней надо привыкать и перестать бояться.
— Схожу за пластырем, — предупредила я и вернула контроль над своим телом.
— Твоя мама ведь проснулась уже, — не понимала Челси.
— В твоем мире, родители может и похожи на подонков, но моя мама всегда поможет.
Покинув комнату и оказавшись на кухне, где работал телевизор, и копошилась мама, я прошла и открыла шкаф с аптечкой. В нем был активированный уголь, зеленка, ужасная смесь вкусом похожая на мел, антидепрессанты, которые мне не так давно выписал психотерапевт.
Но пластырь оказался на дне коробки. Достав и раскрыв его, я включила холодную воду и поднесла палец под струю.
Меня вновь окутала колющая боль.
— Что случилось? — мама сначала испугалась моего появления, но как увидела палец подошла расспросить, в чем дело.
— Струна порезала, — ответила я.
— Эта ваша музыка, до добра не доведет, — мама не знала, что я играла всю ночь и насиловала свой палец. Выхватив у меня пластырь, женщина вытерла руку и приклеила его.
Теперь можно вновь вернуться в комнату и продолжить игру на гитаре. Палец перевязан и больше не кровоточит.
— Это не имеет смысла, подождем, когда он заживет, — сказала «Одинокая» Челси, стоя рядом с мамой.
— Ладно, — ответила я.
— С кем ты разговариваешь, — мама начала смотреть по сторонам.
— Ох… не выспалась наверное, — быстро придумала я.
Сейчас пронесло, мама поверила мне. Но Соня, Алекс или внимательный Хьюи точно не дадут мне ошибиться. Товарищи не должны узнать о моей ненормальности, ведь каждый, кто отличается от них — враг, которому нет места рядом с ними.
— Ты правильно мыслишь, — похвалила меня гитаристка.
— Но… раньше я никогда так не думала, мои друзья хорошие люди. Они приняли Хьюи, хоть он странный и мрачный.
— Это сейчас они такие. Думаешь, ты, Соня и Алекс хотели его впустить в свою компанию? Я знаю, ты боялась его и обходила стороной, Алекс вовсе не замечал, а Соня просто жалела поэта. Если бы твоя подруга не начала видеть в Хьюи потерянного котенка — парень бы продолжил проводить свою жизнь в полном одиночестве.
— Наверное ты права, — я впитала мысли и особенности «Одинокой» Челси и оставила их где-то внутри себя.
После моих слов мой взгляд осмотрел привычную кухню и уловил подозрительные отличия. Сейчас она казалась более темной, пошарканной и мрачно, будто ее давно не убирали. Плесень отголоском напоминала о себе своим запахом.
— Мам, чем это пахнет? — спросила я у женщины.
— Как обычно, ничем, — быстро ответила мама, смотря на меня удивленными глазами.
— Да, и вправду, — мне нельзя привлекать внимание,
