Нежась в истоме, Дестини вдруг резко села:
— Боже мой, до меня только что дошло. Падающая башня и мой рисунок. Наверное, мои видения перемешались. Башня в школе Мегги тоже была кирпичной?
— Да. Так в чем дело? Это ошибка, как я и надеялся?
— А откуда взялась эта надежда?
— После того как у тебя дома я поднялся по лестнице и увидел рисунок монастыря.
Никогда в жизни Дестини не испытывала такого облегчения.
— Ты тоже экстрасенс. Наверное, ты прав. Я могла перепутать башни. — По крайней мере, она на это очень надеялась. — Как подумаю, через что тебе пришлось пройти… Неудивительно, что ты стал таким ворчуном.
— А я думал, что ты избалованная нахалка, хотя всегда считал тебя самой прекрасной женщиной на свете.
— Мы с сестрами выглядим абсолютно одинаково.
— Ничего подобного. Но твоя энергетика просто не поддается описанию. Я все еще беспокоюсь из-за нашей башни. Надеюсь только, что это беспокойство никак не связано с предчувствиями. Дес, почему я никому не сказал о монастырской башне?
— Потому что тебе промыли мозги. С самого рождения тебя учили отрицать все, что нельзя объяснить. Особенно магию и экстрасенсорику. Все это время я считала, что именно священник в тебе не желает принимать мои способности. А на самом деле тебе мешало воспитание и постоянные попытки отрицать свои собственные таланты.
— По-твоему, я подсознательно отказывался от своих способностей, чтобы не досаждать родителям?
— В некоторой степени. Но, может быть, ты посвятил свою жизнь разоблачению магии и сверхъестественной активности благодаря глубоко укоренившейся и не совсем осознанной потребности доказать, что ты не видишь будущее? Раз экстрасенсов не существует, то ты не мог быть одним из них, а значит, не мог спасти сестру.
— Для богини секса ты чересчур сообразительная.
— Меня всю жизнь учили обращать внимание на знаки. Наличие шестого чувства превращает человека в великолепного слушателя.
— Наверное, вместе с Мегги я похоронил и часть себя. Потому что слушать я тоже разучился.
— Мы воскресим твое шестое чувство так же, как воскресили богатыря.
— Ну, он-то всегда готов к воскрешению, а вот мое шестое чувство — вряд ли.
Почувствовав укол разочарования, Дестини расстроилась. Однако она была уверена, что существует не один способ пробудить способности Моргана.
Глава 40
— Есть хочу, — сказал Морган, почувствовав неизбежное приближение рассвета за окном.
Повернувшись на бок, Дестини прижалась ягодицами к его члену, закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула:
— Ночь на дворе.
— Еще темно, но рассвет уже близко. — Выскочив из постели, он надел штаны. — Оденься потеплее и через пятнадцать минут поднимайся в башню. У нас будет пикник на фоне восходящего солнца. Я научу тебя звонить в сигнальный колокол.
От досады Дестини даже застонала, пытаясь укрыться тщательнее, чтобы не замерзнуть без Моргана.
— Ну же, пикник в башне, — уговаривал он, потихоньку стаскивая с нее одеяло к ногам.
Дестини ухватилась за край, чтобы не дать одеялу окончательно сползти, но все-таки успела вздрогнуть от прохладного воздуха.
— Секс в башне на рассвете, — продолжал Морган. — Опыт, о котором… — Неужели он собирался ляпнуть «мы будем рассказывать своим детям»? Совсем спятил?
— О котором что? — буркнула Дестини, поднимаясь. — И лучше уж придумай что-нибудь приятное.
— Опыт, от одной мысли о котором мы будем тонуть в оргазме.
— Ловлю тебя на слове.
— И кто теперь ворчит?
— Надеюсь, когда я приду в башню, завтрак уже будет готов.
Морган отсалютовал и вышел из комнаты.
У него перехватило дух, когда Дестини появилась в башне с макияжем, в фиолетовых штанах и с такого же цвета лентой в волосах, вокруг которой вились светлые локоны. Потрясающая красота.
— Мне здесь нравится, — сказала она, обходя вдоль прожекторной галереи линзу Френеля, затем вышла на главную галерею — балкон снаружи, окружающий квадратную башню по периметру. Ниже была еще одна платформа, ведущая к пожарной лестнице. Замерзнув, она вернулась в башню. — Что у нас на завтрак?
— Шампанское и праздничный торт.
— Ради этого стоит проснуться.
— А ради секса — нет? — спросил Морган, устраивая им местечко на галерее вокруг линзы. Он захватил достаточно одеял, чтобы было чем укрыться, пока они будут наблюдать за восходом солнца.
— Сначала завтрак, потом секс, — отозвалась Дестини. — Я всю ночь аппетит нагуливала.
Внезапно появился молчаливый гость. Белая сова приземлилась на перила и уставилась на Моргана с Дестини.
— Привет, Сова, — поздоровалась Дестини. — Это Морган. Морган, это Сова.
— Порой ты меня пугаешь, Кисмет.
— Если поблизости садится сова, придется столкнуться со своими страхами, потому что ее присутствие означает, что вот-вот откроется некая большая тайна. Сова — духовный тотем, связь между видимым и невидимым. Она придает сил смириться с нашим прошлым. Думаю, Сова здесь, потому что нужна тебе, Морган, иначе она бы не прилетела. Совы — ночные орлы, а поскольку сова — мой тотем, то мы с тобой тоже орлы, бойскаут.
— Она вполне могла прилететь к тебе, Кисмет.
— Мы с Совой связаны давным-давно, Морган. Так что можешь мне поверить, она здесь ради тебя.
— Ну что ж, я смирюсь с присутствием Мегги.
— Как насчет родителей?
— Придется смириться и с ними.
— А что с твоими способностями?
— Было бы проще принять их, не испогань я все с самого начала.
— Тебе было двенадцать лет. Ты не мог спасти Мегги, но все еще можешь обелить ее имя. Нельзя позволять людям думать, будто она была сумасшедшей. У тебя есть возможность это исправить.
Морган все понимал и, откровенно говоря, был немало этим поражен. Как и словами Дестини.
— То есть ты хочешь, чтобы я сказал родителям, что Мегги была в своем уме.
Дестини кивнула:
— Как ты и я.
— Они будут возражать.
— Неважно. Нам придется отстаивать ее, потому что сама она не может.
Отказавшись от кусочка торта, сова все же осталась и вместе с ними смотрела на зарождающийся рассвет. Чтобы не замерзнуть от прохладного океанского ветра, Морган закутался в одеяло вместе с Дестини и задумался, пытаясь разложить прошлое по полочкам.
Несколько часов спустя он позвонил из города матери и предупредил, что они уже в пути.
Судя по всему, Дестини решила нарядиться не на радость его матери, а на радость себе. На ней были ее любимые ковбойские ботинки и шляпа, узкая кожаная юбка цвета ирисок и желтая рубашка с грубыми швами на ковбойский манер. Верхние пуговицы она оставила расстегнутыми, так что были видны бретельки желтого бюстгальтера.
