дурацких сказок, и однажды поинтересовалась: «Правда, что у Яги была костяная нога, бородавка на носу и длинный кривой зуб?» Бабушка тогда непонимающе уставилась на любопытную внучку, а потом вдруг выпалила:
— Нет! Неправда! Она была… как глубокие корни. Как камень, как черная степь, как лютый мороз зимней ночью! Она…ее никто не помнит, кроме меня. Только имя осталось. Я его себе взяла, чтобы… она знала, что я…что мне её не хватает…даже сейчас, спустя столько лет!
Лизке тогда почудилось невероятное — бабушка вот-вот заплачет! И девочка, всхлипнув, сама кинулась ей на шею, молча прижалась, уткнувшись носом в плечо, и засопела.
Ей-то можно…
Она маленькая…
Как же давно это было…
Ядвига помолчала минуту и ответила:
— Яга прожила ещё три года. Гоняла меня, как сидорову козу. Я же кто была — дитё балованное, шляхетское семя. Гонор с придурью вперемешку. Сколько она со мной возилась и нянчилась, я поняла, только когда у меня появилась Мара... Когда Яга ушла, я тосковала едва ли не сильнее чем за отцом. И злилась, что она меня бросила, что не все знания передала. Она считала, что я не потяну, что я не той крови, что мир изменился, и многое должно уйти с ней. Наверное, она была права. Я же девчонкой сопливой была. Младше, чем ты сейчас.
Ведьма устало прикрыла глаза и подняла лицо к черному небу. Ветер к ночи стих. Редкие снежинки кружили в морозном воздухе, невесомо касались серого волчьего меха. Лиза настороженно прислушалась.
Надвигалась буря — девушка явно чуяла ее приближение. Им нужно торопиться в Лес. Ближайший мало-мальски порядочный перелесок далеко. Городок пусть и небольшой, по современным меркам, но на километры вокруг раскинулись частные застройки, распаханные поля и скоростные трассы.
Значит, придется открывать тропу прямо тут, около трехсотлетнего великана. В толпе отвести глаза несложно. Даже если кто и заметит внезапное исчезновение двух очаровательных пани, то…мало ли какие чудеса случаются зимним вечером около колдовского дерева. Местные жители суеверны, а туристы спишут все на лишнюю чарку спотыкача и волшебную атмосферу близкого рождества.
Лиза отряхнула снег с колен и решительно поднялась, закинув на плечо рюкзак. Вопросительно глянула на бабушку. Та кивнула — пора!
Они шли сквозь толпу, как нож сквозь масло. Люди, казалось, не замечали двух женщин, идущих прямиком к старому дубу. Не замечали, но почтительно расступались перед ними, поспешно отходили в сторону, пропускали вперёд.
Зашумели ветви, приветствуя долгожданных гостий, закачались, зазвенели колокольчики на тонких цепочках.
Лиза взяла бабушку под руку и, не останавливаясь, шагнула в густой туман открывшейся тропы.
Звуки города и шум сотен голосов остались позади, истаяли вместе с запахами свежей выпечки и бензина, сладких духов и алкоголя.
Ледяной ветер сорвал с головы капюшон, запорошил глаза пригоршней колючего снега. Лиза вытерла рукавом мокрое лицо и разлепила ресницы. Осмотрелась вокруг.
Еловые лапы до самой земли.
Сугробы по колено. В белом ночном сумраке между деревьев мелькали призрачные огни. Вспыхивали желтые точки глаз.
Волки?
Духи?
— Вы бы ещё дольше сидели. Аккурат к бурану бы заявились. Ладно, бабка твоя маразмом страдает, но ты-то, Лизка, всяко сообразительнее будешь, — низкий скрипучий голос сплетался с гулом ветра в высоких кронах, с хрустом наста под ногами. Из широкого древесного ствола выступила знакомая фигура лешего.
— Не бурчи, мы не опоздали. Ещё есть время, — бабушкин
голос звучал на удивление бодро. Казалось, Ядвига сбросила с плеч непосильную тяжесть последнего выбора и теперь дышала полной грудью, наслаждаясь холодом зимней ночи и…долгожданной свободой?
Лиза поправила рюкзак на плече и, шагнув к нелюдю, по-свойски стукнула его в грудь кулаком.
— Тебя зовут Лешек. Я знаю, — она всмотрелась в знакомое с детства лицо, тщетно пытаясь отыскать черты диковатого пацаненка из бабушкиной памяти.
Темная кожа с трещинами морщинами, серые — зимние глаза под кустистыми бровями, жилистые руки с узловатыми пальцами, вечно босые ноги. От чудного бестолкового Лешека осталась спутанная грива седых волос да насмешливые искры во взгляде.
— Звали, — хмыкнул он. — Бабка твоя малахольная, да Старуха ещё. Больше никто.
На миг лицо нелюдя дрогнуло, и на удивленную Лизу взглянул мальчишка с бледной кожей и огромными, широко распахнутыми глазищами. На щеке красовался синяк, свежая царапина кровоточила на лбу…
Видение дрогнуло и пропало. Лицо лесного хозяина вновь потемнело, покрылось кожей-корой.
Он наклонил голову к плечу, заговорщицки подмигнул внучке.
— Будешь новому мне имя давать, думай прежде, надо ли оно тебе и тому мне, который придет после… меня.
Лиза отшатнулась от нелюдя.
— Новому… кому? Ты что задумал, старый пень?! Ты…уходишь?! Тоже?!
Резкий порыв ветра взлохматил нечесаные космы лешего. Волчий вой взвился разом со всех сторон. Девушка оглянулась, всматриваясь в морозную темень.
Снежники! Зимняя свита Хозяина.
Старый со старшими остался в городе. А в чаще щенки колобродят. Этих к людям выпускать нельзя. Таких бед наворотить могут. Им и ведьмы не указ. Тронуть не тронут, но и слушаться особо не станут. Один Лес своих любимцев в узде удержать способен.
Волчьи глаза горели жадным голодным огнем. Снежники рычали, скалились, цапали друг друга клыкастыми пастями, бесились от избытка силы.
Буря идёт.
Они чуют.
Они и есть буря.
Вот-вот растекутся безумными вихрями, взлетят к верхушкам вековых сосен.
— Идём, — леший так и не ответил на внучкин вопрос, — мало времени. Я вас коротким путем проведу к старой избе. Ты, Лизка, там останешься. Хм…хозяйничать. А тебя, дуру старую, — ласково обратился он к Ядвиге, — выведу на ТУ сторону. Если не передумала.
Ядвига растянула губы в кривой усмешке, глаза вспыхнули колдовской зеленью. Черты лица заострились. Ведьма, настоящая ведьма из страшных сказок!
Даже волки присмирели, опасливо косясь на нее.
Мало ли…
— Веди, давай, старый пень. Я не передумаю.
— Ну и я, стало быть, тоже, — прошептал нелюдь.
Развернулся к названной сестре спиной и шагнул в живой сумрак ночи. Стая радостно взвизгнула, сорвалась с места и понеслась вперёд, растекаясь между черных стволов всполохами метели.
Ядвига, опираясь на посох, двинулась следом. Не оглядываясь. Не проверяя, как раньше, не отстала ли внучка, не потерялась ли на путаных тропинках.
Лиза накинула капюшон куртки, натянула на замёрзшие ладони варежки и, негромко выругавшись, отправилась за бабушкой
