Словом, жених невесте очень даже понравился, она тут же с места в карьер безумно в него влюбилось, а невеста жениху не очень, но он унывать не стал, у него в свите две любовницы с собой из Испании привезены. Поэтому он вежливо целует руку невесты и вручает ей подарок — дорогой алмазный перстень.
И потом, когда долгие ночи в одиночестве лежать в своем алькове будет, поскольку Филипп частенько ее оставлял и пребывал в своей Испании, и когда тяжко умирать будет, все будет рассматривать этот перстень с огромным бриллиантом и не менее огромной жемчужиной. Самое неприятное для Филиппа — это идти в альков королевский с супругой. Поскольку он английского не знал, изъяснялись они по-испански, а это, наверное, не очень красноречивый язык в любовных излияниях, поскольку Мария Тюдор была очень даже разочарована своей первой брачной ночью, на которой она сорокалетней девственницей предстала. Ей, наивной, наверное, думалось, что «принц из сказки» осыплет ее сказочными наслаждениями, а тут все пресно, деловито и без особого пыла. Филипп, конечно, для храбрости «хватил» нечто более посущественнее, чем водка. Ну, проглотил там пару шпанских мушек, чтобы не так уж противно было со своей подстарелой, как кошка в него влюбленной женой свое супружеское дело исполнить. Ничего страшного! Страшное для Марии Тюдор начнется потом, когда супруг заведомо не случайно отлынивать от дальнейшего исполнения этой обязанности начнет. Мария Тюдор, ревность которой, обостренная до неимоверной степени, стала особо зоркой, без труда обнаружила виновницу холодности супруга в королевском алькове — герцогиню Лоррен, привезенную Филиппом из Испании. Мария Тюдор, горя сложным чувством немедленной мести, включая лишение соперницы жизни через сожжение (не привыкать, вон у нее как костры горящих еретиков пылают), и своим королевским достоинством, которое не допускает таких низменных чувств, как женская страсть к мужчине, пишет герцогине лаконичное письмо с категорическим требованием немедленного удаления из английского двора. Обиженная герцогиня, даже не попрощавшись с любовником, который не сумел инкогнито сохранить ее честь, на унижение не выставляя, гордо покидает английский двор. Филипп, собравшись было свои амурные делишки с герцогиней продолжить, поскольку страшные ночи с супругой вызывали у него единственное желание — бежать из этой постели в другую, вдруг узнает, что по приказу его жены, английской королевы Марии Тюдор, герцогиня Лоррен удалена со двора. Он и виду не подал, что возмущен и шокирован таким самоуправством своей супруги, он только стал еще более по отношению к ней вежливым и холодным.
А Мария Тюдор рвет и мечет, не икру, конечно, только свое желание немедленно забеременеть от Филиппа и родить ему наследника. И что вы думаете? Она забеременела, свершилось чудо, бог услышал ее яростные молитвы! Живот у нее растет не по дням, а по часам! Уже платья специальные армия швеек шьет, уже проект люльки заказывается у хорошего мастера. Мария Тюдор каждый вечер мужа заставляет свой живот обмерять — так он в размерах увеличивается — и заставляет его радость по этому поводу выражать! Ну, хоть улыбнуться, что ли. А то он, имея очень красивое лицо с прекрасными, как небо, голубыми глазами, почему то внешне совершенно непроницаем. Не лицо, а маска! Если надо напялить на лицо улыбку, он, конечно, сделает это, но она больше будет похожа на гримасу, чем на улыбку. Таинственный, замкнутый в себе человек, не способный на выражение никаких эмоций. Совершенно невозмутим во всем! С невозмутимым видом возьмет у польской королевы Боны огромное количество денег на свои войны, с невозмутимым видом никогда их не отдаст (даже проценты), с невозмутимым видом женился на внешне отвратительной (внутренне не лучше) Марии Тюдор, дочери Генриха VIII, с таким же невозмутимым видом предложит руку второй его дочери, Елизавете, когда та королевой станет. Но при таком «чуде», как беременность, его уже немолодой жены, он удивился, конечно, и восхитился, наверное! Пусть теперь, после рождения наследника, все эти чопорные английские лорды попробуют его английской короны лишить. Чуете, дорогой читатель, как могущественна Испания станет, если к ней еще английское королевство присоединить, вместе войной на Францию пойти да оттяпать у той половину богатых провинций? Перспективы радужные, да реальность серенькая. И вот, когда Марии Тюдор пришло время рожать и она уже почувствовала родовые потуги, придворный акушер настоял, чтобы произвести, наконец, исследование королеве, которая до этого времени никакие осмотры ее тела не позволяла. Ну и… историческим конфузом эта мнимая беременность закончилась, дорогой читатель! Оказалось, что беременности у королевы нет и никогда не было, а есть элементарная, но грозная водянка и рак живота. Он-то и способствовал неумеренному росту живота!
Ну как же история любит повторяться! Ведь через много-много лет точно такое же случится с нашей последней русской царицей Александрой Федоровной. Она в своем нервном психозе — желании родить, наконец, после рождения четырех дочерей наследника — так увлеклась этой идеей, что забеременела. Живот у нее, как и у Марии Тюдор, рос не по дням, а по часам, но, когда пришло время рожать, придворный акушер исследовал ее, и оказалось, что никакой беременности вообще нет и не было — все это плод больного воображения царицы, который дал реальные факты увеличения живота и наполнения грудей молоком. Вот ведь какие феномены при больном психическом воображении наблюдаются. Но русское правительство, в отличие от английского, так плохо и невразумительно объяснило отсутствие беременности у царицы (народ в это время ждал сигнала — пальбу пушек с Петропавловской крепости, извещающей о рождении царицей наследника), что поползли слухи, что родила царица неведому зверушку, с рогами, которую пришлось придушить.
Сексопатологи объясняют наличие подобного фактора мнимой беременности у особ, охваченных манией, у психически неуравновешенных женщин. Это своего рода психический невроз, очень, оказывается, часто в жизни встречается.
Да, невесело приняла Мария Тюдор такое разочарование. Отсюда ее лютость только еще пуще развилась, и она уже без всякого пардону начала сжигать еретиков, иногда по сорок человек в день.
Филипп II видит, что дела его на брачном фронте не так хороши, как хотелось бы, на политическом тоже. Английские лорды упорно требуют от него полного отказа от притязаний на английскую корону, время больше на свою полусумасшедшую жену тратить не стал. Уехал в свою Испанию. Раз он только еще явится к своей жене Марии Тюдор, просить ее быть союзницей в его войне с Францией. А она абсолютно не политик, горя только своей неимоверной любовью к супругу, снаряжает английскую армию, и та терпит позорное поражение, лишившись своего важного портового города. Так что, кроме позора и ущерба для казны и гибели людей, ничего не принесло это политическое супружество, в котором жена вздумала играть роль влюбленной кошки, не считаясь с интересами государства.
О, ее сводная сестрица Елизавета, которая после нее править стала, намного хитрее и умнее. Она со своими многочисленными женихами, претендующими на ее руку и корону Англии, годами «волынку тянула», надеждами время оттягивала, но никогда обещание не сдерживала. Ей свой люд и благо государства дороже были, чем коршуны-мужья, того и гляди мечтавшие Англию заграбастать в свои руки. Нам, дорогой читатель, нет надобности подробно рассказывать вам о страшной смерти от рака Марии Тюдор. И навряд ли ее личная «несчастливая жизнь» может оправдать все те жестокости по отношению к людям, которые она творила в большей мере из-за желания угодить католическому супругу, поэтому, как поленья, сжигала на кострах еретиков. И холод, мрак, одиночество ее алькова навряд ли мог согреть этот жар пылающих костров.
Иосиф II
Ну ладно, хотя Филипп и не любил свою жену Марию Тюдор, но все-таки внешне он свое к ней отвращение скрывал. Он очень воспитанный человек и о своем государстве пекся. А что вы скажете, дорогой читатель, о таком алькове, в котором супруг не в силах побороть до тошноты доходящее отвращение к своей супруге? Не только первую брачную ночь с женой проводить не желает, но вообще видеть ее не желает. Отвращение его к супруге так велико, что того и гляди преступление какое в алькове наступит: или отравит он ее, или еще каким манером жизни лишит. И если этого не случилось, то только потому, что супруга вовремя из жизни ушла.
И такое случилось с австрийским императором Иосифом II, который был сыном знаменитой австриячки Марии-Терезы, свекрови пол-Европы, и Франциска-Стефана. Иосиф женился первый раз по любви на Изабелле Бурбонской и был очень счастлив в семейной жизни. Но безоблачное счастье длилось ровно три года, когда Изабелла вместе с неродившейся дочерью вдруг скоропостижно умрет от оспы. Горю Иосифа, конечно, как принято стереотипно говорить, конца нет. Но матушка Мария-Тереза торопит его жениться во второй раз и срочно: наследника нет. От Изабеллы Бурбонской только дочь растет. Сын нужен. Ну, Иосифу все равно, кого ему в супруги подсунут, поскольку сердце его занято любовью к умершей жене, ну и подсунули ему дикую уродину Жозефу Баварскую. Уж на что Иосиф был приготовлен к уродству Жозефы, но и он вздрогнул, когда ее увидел: бочкообразная фигура, какие-то страшные пятна на лице и рот с неровными зубами волка. Наступила брачная ночь, император на стуле в страшной печали сидит, в кровать ложиться с супругой отвращение к ней ему не позволяет. Каково молодой жене? Неприятно, мы думаем. Не виновата ведь она, что такой уродиной родилась, а он, конечно, виноват, зачем женился на такой уродине, с которой спать не может и даже свою первую ночь «испробовать», чтобы супружество было легальным, не в состоянии. Супруг через некоторое время вскипел такой дикой яростью к уродине жене, что не только в постель не желал с ней ложиться, но при виде ее зубами скрежетал и поспешно отворачивался.
