- Потом, всё потом, - почти скороговоркой сказал Назарий, вставший над нами. - Заморозим её, не дай-то Бог. Наговоритесь ещё - время будет.
- Нет! - с ненавистью сказала я. - Или вы сейчас говорите, в чём дело, или...
Рядом на колени опустился отец.
- Астра, - коротко вздохнул он. - Мы наврали тебе, что ты приёмная. Ты наша родная дочь. Этого пока хватит? Остальное - клянусь! - объясню дома.
Кажется, кто-то из нас сошёл с ума. Это единственная мысль, которая вертелась в мозгах. Но... Я снова подняла белую прядь своих волос.
- Наврали?.. Это... жестоко.
- Астра, прости-и... - прошептала мама.
- Но зачем?! Зачем?!
- Если успокоишься и будешь адекватно воспринимать действительность, я отвечу, - сквозь зубы сказал Назарий и огляделся. - Если ты сейчас не встанешь...
- Не... - решительно начала я - и ахнула, когда старик легко нагнулся и поднял меня на руки. Наши глаза оказались близко-близко.
- Не дури! - звонко мне в лицо сказал дядя. - Сначала уходим, потом - объяснения.
Невольно оглянувшись, я наконец увидела, что вокруг происходит что-то странное. Тени, повелительницей которых я себя считала, постепенно сгущались перед нами, взяв нас в круг, который постепенно сужался. И настроены они были против нас всех - и против меня в том числе, на остатках сверхъестественного чутья поняла я.
Всхлипывающая мама бежала впереди, в единственный просвет между тенями, с трудом удерживаясь на то и дело проламывающемся насте. Поспешая за ней, дед и отец время от времени поддерживали её под руки. Хотя она и пыталась бежать самостоятельно. Назарий, со мной на руках, спешил за ними, открывая порталы, которые тут же почему-то закрывались. Тени позади (я постоянно вертела головой) двигались за нами.
Почему тени ополчились на людей? Может, они хотят, чтобы я осталась с ними? А я? Теперь хочу ли остаться в этом странном и страшном месте?
В очередной раз обернулась посмотреть на тени через плечо Назария - и коротко взвизгнула. Что-то острое распороло мне скулу.
Назарий прибавил шагу, воздвигнув над нами что-то вроде призрачной крыши, правда та слишком быстро таяла. Приглядевшись, я с тревогой поняла, что этот странный мир впитывает силу в мгновения! Почти на голых инстинктах я приложила ладонь к груди старика - и крыша над нами стала выглядеть гораздо прочней. Но высоченная и плотная стена теней уже не просто напирала сзади, а нависала - колюче и резко выкидывая из своей плотности длинные иглы и тончайшие лезвия, которыми тени теперь пытались достать меня. Вот когда я пожалела, что надела открытый топ... Хотя что в той пусть и закрытой одежде? Всё равно - никакой защиты.
Обернулась мама, хрипло вскрикнула и, вырвавшись из рук помогавших ей мужчин, побежала к нам. Те - за нею. Но только шага два. Переглянулись, и я, уже и в самом деле перепуганная стремительно надвигающимися тенями, увидела мгновенно созданный дедом и отцом портал.
Мама взметнула над крышей Назария ещё одну защиту, которая под напором теней быстро разрушилась. Ей приходилось вкладывать и вкладывать в защиту силы... Внезапно защита - воссияла! Стремительно вылепились от нашей крыши призрачные стены, тоннелем закрывающие от теней путь в открытый портал.
Я - начала дышать. Оказывается, теперь не только дед и отец поддерживали нашу защиту, постепенно переходящую в портал. В самом портале появились Алексис и Агния, за их спинами маячил Игнат.
Тени с налёту шлёпались о призрачные стены тоннеля, размазывались по ним и настырно ползали по ним дымными раскоряченными пауками, ищущими малейшую трещину, чтобы пролезть к нам, бегущим.
Назарий со мной влетел в портал - за ним остальные, уже не бежавшие впереди, а прикрывавшие нас сзади. Привычное мгновение тьмы по глазам.
Где мы?.. Вжав от неожиданности голову в плечи: слишком быстр переход из тусклых красок мира теней в полутёмное громадное помещение, - я не сразу узнала банкетный зал. Темно и пусто. Сколько же мы отсутствовали, если гости уже ушли?
- Назарий, пусти меня, - попросила я шёпотом.
- Не уйдёшь? - то ли пошутил, то ли всерьёз поинтересовался тяжело дышащий дядя и слегка встряхнул меня на руках. - Что ж ты какая тощая?
- Модно сейчас - не есть, - вздохнула я.
Назарий усмехнулся и поставил меня на ноги.
Первой немедленно подошла мама.
- Господи, наконец-то можно, - выдохнула она и прижала меня к себе.
Растерянная, через её плечо я приглядывалась к родичам. Неужто не пошутили? Неужели я и правда... Поверила, когда Агния мрачно сказала:
- Пап, а трудно было мне пару слов сказать про это?
Отец тяжело оглянулся на неё.
- Чтобы Асти с тебя сразу всё считала?
- Хватит болтовни, - вмешался дед. - Идём ко мне. Там на всех хватит лёгкого перекуса на ночь, а заодно объяснимся. А то бедняжке Астре досталось за все эти годы здорово. Она имеет право знать всё.
Я обрадовалась: здорово! И правда хочется узнать всё и сразу!
И - сникла, когда заметила то, чего не должна была заметить на фоне бурно происходящих событий. Игнат, стоящий за Агнией, осторожно положил руку ей на талию. Сестра машинально и нежно погладила его ладонь, всё ещё разговаривая с папой. А потом, не глядя, уверенно прислонилась к синеглазому красавцу, чтобы он её обнял. И по моему сердцу простое их движение резануло больно.
20
Меня будто по очереди окунали то в кипяток, то в ледяную воду.
Сначала эйфория: я родная в этой семье! Потом - при виде влюблённых, камнем по сердцу, с размаху: Влада больше нет. Взгляд на старших - я скоро всё узнаю о себе и почему со мной так поступили. В поле зрения попадал хмурый Алексис, не поднимающий глаз, - и меня трясло при воспоминании о том, что сделал брат. Пусть и из-за меня.
Пока старшие накрывали на стол, просто перенося с уже бывших в кабинете подносов тарелки и салатники, Агния неохотно отошла от Игната (и я, оцепенев, смотрела, как не хотели расставаться их руки, зацепившись напоследок пальцами) и приблизилась ко мне.
- Пойдём-ка в туалетную комнату. Хоть с кожи счистим немного...
Она не договорила, но я поняла: царапины и порезы, нанесённые тенями, высохли, но кровь оказалась размазанной по всем открытым участкам кожи.
Сестра вышла первой... Глядя ей в спину, если честно, я испытывала два диаметрально, как говорят, противоположных чувства и хорошо это понимала: горечь и беспросветное отчаяние - и теперь довольно умеренный интерес к тому, что собираются в качестве оправдания преподнести старшие родичи. Всё остальное пролетало мимо.
