— А еще говорят, что женщины больше времени проводят у зеркала, чем мужчины, — услыхал он за спиной и, вздрогнув, обернулся.
Лера стола в дверях, подперев плечом косяк. С ее потемневших и набухших от воды волос на оголенные плечи стекали крупные капли, теряясь в большом махровом полотенце, обмотанном вокруг груди. Она усмехнулась:
— Перестань сравнивать его и себя. — Она кивнула головой на снимок в руке Егора. — Костя — замечательная оболочка. А внутри он — прогнившее дерево. Лоск, полировка, способные смутить разум разве что молоденькой дурочки.
Егор молча хватал ртом воздух. И смотрел на нее так, как смотрит еретик на неожиданно возникшего перед ним инквизитора.
— Ой, ну ради всего святого, Егор! — Она подошла и, выхватив у него фотографию, смяла ее в кулаке. — Вот и все дела!
— И? — Каменев развел руками.
— Что и?! Это я должна спросить, что ты собирался отыскать в моем бюро? Неужели ты думал, что я прокладываю личные письма скальпами убитых жертв? Определенно, Егор, у тебя большие проблемы с фантазией!
Она погладила его по голове. Он резко отступил на шаг назад.
— Расскажи мне о Косте.
— Ну пожалуйста, — устало протянула Лера. — Почему нужно говорить именно о нем. Он — прошлое.
— Если бы он был прошлым, ты не хранила бы вашу фотографию в потаенном месте, — упрямо заявил Егор.
Глаза ее стали холодными и непроницаемыми. Она сморщила лоб, размышляя с минуту, потом твердо и спокойно проговорила:
— Проблема всех мужиков, что на третьем свидании они начинают качать права, лезть в душу и пытаться докопаться до сути. Заметь, я ни разу не попыталась забраться в твое прошлое, я не расспрашивала тебя ни о чем. Я просто люблю тебя сегодняшнего, такого, каким ты пришел к моменту нашей встречи. А ты все время пытаешься выяснить, кого именно ты любишь и любишь ли вообще. Ты пытаешь отыскать во мне что-то такое, за что ты мог бы меня разлюбить. Это инстинкт самосохранения, срабатывающий у всех мужчин. Вы боитесь привязаться к одной женщине, вот и все! И не нужно мне рассказывать, что я загадочна, что я пугаю тебя, что ты не понимаешь причины моих поступков… Я такая, какая есть. Проблема не во мне, а в тебе. Ты боишься своего чувства. Ты боишься не меня, а себя.
— Ну да! Я боюсь, ты — нет. Я слабый, а ты сильная…
— Да дело тут не в силе или слабости, — перебила она его. — Каждый из нас слаб по-своему. Стоит ли сравнивать, кто и в чем сильнее. Вместе мы сильные, понимаешь?!
— Черта с два! Ты и одна выстоишь перед любой бурей, а меня переломит и легкий ветерок.
— Послушай. — Лера обхватила голые плечи и зябко поежилась, — да у меня нет и десятой части той уверенности в жизни, какая есть у тебя. Да! — настойчиво повторила она, заметив его неуверенную ухмылку. — Ты веришь, что в этой жизни, которая мне представляется всего лишь большой охотой, можно построить нормальные отношения. Что можно прожить ее и не стать ни охотником, ни жертвой. Ты веришь, что можно остаться человеком и при этом быть счастливым! И самое главное, это не просто вера. Ты действительно можешь так прожить. Потому что в тебе есть порядочность и настоящая честность. И чтобы быть таким, нужно большая сила. Ты сильный, по-настоящему сильный. Поэтому я люблю тебя, поэтому хочу остаться с тобой и разделить эту твою замечательную жизнь. Я тоже хочу жить нормально, но не знаю, как к этому прийти. И еще, я верю тебе. Верю, что могу на тебя опереться, со всеми своими слабостями. Верю, что ты не предашь, потому что ты сильный. Настолько сильный, что можешь понять, принять и полюбить сильную женщину.
— А Костя?
— А Костя не смог. На такое вообще мало кто из мужчин способен, — она с размаху опустилась на кровать и посмотрела на него с холодным вызовом.
Егор почувствовал, что то ли просто так, то ли под влиянием ее речей, но в голове его проясняется, а в теле прибавляется уверенности. Той самой жизнеутверждающей уверенности, которая светится в глазах Арнольда Шварценеггера, когда он расстреливает врагов из огромной пушки. Щеки Каменева зарозовели, и он, наконец, почувствовал себя человеком. И ему захотелось сделать что-нибудь человеческое, словом, захотелось совершить поступок.
— Пойду приму душ, — неожиданно заявил он Лере и стремительно вышел из комнаты.
* * *
Жучка угнетала тишина, поэтому он заглянул в темные глаза шефа и спросил:
— Я вот давно хотел узнать у тебя… почему ты?
Игнатов равнодушно посмотрел в его сторону.
— Уточни.
— Ну, как тебе удалось найти этого Скорпиона? Всем известно, что ты у него в любимчиках.
Тот пожал плечами:
— Просто плачу ему, вот и все.
— Фигня! Ему платят все. А многие хотели бы заплатить, да он с них не берет. Вот я и интересуюсь, почему ты?
— Ну… — неопределенно протянул Игнатов и закинул голову назад. — Может быть, я чем-то лучше других? Может, я ему нравлюсь.
— Что он, педик, что ли…
Игнатов среагировал мгновенно. Рука его молнией пронеслась по воздуху и отточенным движением впилась в тонкую шею Жучка.
— Называя педиком Скорпиона, ты подразумеваешь, что я ему нравлюсь как педик педику. А это уже ты оскорбляешь меня. А я не люблю, когда меня оскорбляют!
Впалые щеки Жучка приобрели цвет пенициллиновой плесени. Он отрицательно мотнул головой, потом, не добившись результатов, устало закатил глаза и принялся равнодушно созерцать потолок.
Игнатов отпустил его и досадливо встряхнул рукой.
— Вот за что тебя уважаю, так это за непробиваемость. По-моему, ты, если б смог, то сплюнул мне на ногу… А ведь я бы тебя убил.
— Ага, — выдохнул Жучок, — и с кем бы ты работал?! С Коляном, что ли?!
— Ты прав, — вздохнул шеф. — Колян — дуб. А тебя жалко.
— Жалко, — презрительно фыркнул Жучок, — никого тебе не жалко.
Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появилась очаровательная длинноногая блондинка. Жучок покосился на Игнатова, буркнул что-то невразумительное и собрался было тихо выйти, но тот схватил его за руку. На блондинку же он перевел спокойный взгляд, который для последней явно не предвещал ничего хорошего.
— Вам чего, девушка? — осведомился Игнатов и ослепительно улыбнулся ей.
— Ой, да брось ты, бога ради! — нежным голоском промурлыкала блондинка и, подойдя к нему, чмокнула в щеку.
Игнатов отстранился от ее объятий и проговорил уже строже:
— Сколько раз, милая, — на этом слове он сделал ударение, — я предупреждал тебя, чтобы ты не смела сюда совать свой очаровательный носик?!
— Ну, я… шла мимо и… — она нерешительно затопталась на длинных ногах.
Игнатов оттолкнул Жучка с такой силой, что тот спикировал на стул у стены и там затаился.
— Сколько раз, — повторил он зловеще, — я тебе говорил, что при необходимости нужно звонить. Я тебе даже мобильный купил, мать твою.
— Я его дома забыла, — пролепетала блондинка. В каждом глазу у нее блеснуло по одной крупной слезе.
— Выметайся, дома поговорим! — отрезал Игнатов и снова непонятно почему улыбнулся. — Я работаю, ясно?!
— Но я только шла мимо… — она всхлипнула.
— Вот и иди себе.
— Я хотела показать, — она снова всхлипнула и, раскинув руки, повернулась перед ним на каблуках.
— Что показать? — сухо осведомился Игнатов.
— Вот. Пиджак купила, от Армани.
— Дивно. Если бы Армани знал, как его имя звучит в саратовском произношении, он бы перестал шить.
Блондинка совсем сникла.
— И это все? Все, что ты купила? — неожиданно весело спросил Игнатов.
— Ну… — замялась она, — остальное слишком интимно. Я дома покажу. Это под пиджаком, понимаешь?
— А зачем тянуть до дома, — совсем повеселел Игнатов, — давай демонстрируй.
Девушка затравленно покосилась на Жучка. Тот отвел взгляд в сторону, оставаясь на своем стуле.
— Давай, давай, — Игнатов жестом предложил ей раздеться, — пришла показать, так показывай. Я весь внимание.
— Я лучше пойду, — заныла она.
— Нет уж, — он подскочил к ней так же молниеносно, как недавно схватил за шею Жучка, и, намотав длинные пряди ее волос, с силой потянул к полу.
С блондинкой случилась тихая истерика. Каблуки ее туфель подвернулись, она присела, а слезы ручьями заструились по искаженному болью и обидой лицу. Жучок снова закатил глаза к потолку и на этот раз все-таки сплюнул.
— Ну же, милая! — прошипел Игнатов.
Блондинка принялась вяло расстегивать пуговицы пиджака.
— Вот и отлично, вот и умница, — подбодрил ее Игнатов и отступил на шаг, придерживая ее за волосы.
Она сняла пиджак, оставшись в кружевном лифчике.
— Мило, — кивнул Игнатов и повернулся к Жучку. — Как, а? Правда, хороша?
Жучок мельком посмотрел на страдалицу и утвердительно кивнул.
— А там у нас что? — Игнатов снова подошел к ней и бесцеремонно залез рукой под короткую юбку. — О-о?! И там кружево. Не хочешь показать?
