пришли. Разумеется, ради вас мы исключения сделать не можем.
Декан перестал писать, подтянул к себе стопку документов и принялся ставить печать, красную и прямоугольную.
Спорить с человеком выше его по статусу Итянь не привык, а декан был, наверное, самым могущественным из всех, с кем он когда-либо сталкивался. Однако он не желал мириться с тем, что он преодолел столько преград на пути в кабинет декана только ради того, чтобы услышать две фразы, которые уже и так слышал от куратора курса.
В дверь постучали. Декан поднял глаза и, похоже, искренне изумился, увидев, что Итянь еще здесь.
– Послушайте, молодой человек… – начала было заглянувшая в кабинет секретарша, но декан, махнув рукой, отослал ее прочь, затем снял свои очки в массивной черной оправе.
Без очков он выглядел как обычный стареющий мужчина. Теперь он смотрел на Итяня с любопытством, словно на некий занятный экземпляр. От смущения Итянь прикрыл лицо рукой.
В конце концов декан вздохнул:
– Вы в деревне выросли, верно?
– Да, господин декан.
– Слышу по выговору. А из какой вы провинции?
– Аньхой, господин декан.
– Мы с вами почти земляки. Я из Цзянси.
– Да, господин декан.
То, что декан задает так много вопросов, показалось Итяню хорошим знаком. Если декан интересуется его прошлым, возможно, он и впрямь обдумывает возможность сделать ради него исключение?
– И на каком факультете вы сейчас?
– На математическом.
Декан потер глаза.
– Любопытно… Деревенский паренек не побоялся прийти напрямую ко мне.
– Это потому что мои брат и дедушка… – начал было Итянь, но декан не обратил внимания.
– Скажу вам как южанин южанину: математический факультет – один из лучших. Зря вы расстраиваетесь. Если вас туда приняли, значит, вы набрали очень высокий балл, выше, чем студенты нашего факультета. И многие выпускники вашего факультета обеспечили себе безбедное существование. Вы храбрый, это очевидно. И в математике способны достичь немалого. Ваш предмет намного сложнее нашего. Здесь… – он понизил голос, – преподаватели особого толка. Очень осторожные и очень правильные. И студентам тоже полагается такими быть.
Внезапная словоохотливость декана дала Итяню надежду.
– Господин декан, у меня с этим сложностей не возникнет. Я и сам все тщательно продумываю, все взвешиваю…
– Я не об этом. Вы меня неправильно поняли. В самые тяжелые годы Культурной революции в сельской местности дела обстояли не так, как в городе, не так тяжело. Вы не представляете, каково это – когда каждый день кого-то из сотрудников репрессируют, и насколько сложно этого избежать… Приходилось обдумывать каждое слово, все, что о себе рассказываешь. Вы слишком молоды, чтобы это знать. – Декан вздохнул и надел очки. – Даже если помочь вам перевестись к нам было бы в моих силах, я бы этого делать не стал. Ради вашего же блага. Просто поверьте мне.
– Профессор, но это же по ошибке случилось. – Итянь отчаянно цеплялся за последнюю возможность.
Декан уже взялся за документы.
– Я не собирался поступать на математический. Мне просто хотелось хоть куда-нибудь поступить, чтобы изучать историю более упорядоченно, но мой брат случайно…
– Если это правда, то отправляйтесь в библиотеку и читайте книги по истории. В этом здании не преподают ничего такого, чего вы не осилите в свободное время. – Декан снова поднял голову: – А сейчас мне пора обедать. Да и вам бы поесть не помешало. Всего доброго.
* * *
Солнце светило так ярко, что Итянь сощурился. В слепящем белом свете контуры предметов представлялись геометрическими фигурами. Размытые дождем потеки грязи на бетонных стенах резали глаза. Мимо прогрохотал грузовик. Он покачивался под весом наваленных в кузов камней и поднимал клубы пыли.
Итянь ощутил бессилие. Неужели на этой беседе все и закончится? Наверняка найдется и другая возможность, иной способ убедить декана. Неужели правила и впрямь нельзя изменить? Больше декан исторического факультета не станет с ним разговаривать, а куратор курса порадуется, ведь он предупреждал Итяня о наиболее вероятном исходе. Единственный, кто способен изменить решение декана, – это ректор университета, но как к нему пробиться, Итянь представления не имел. Сам он – лишь крохотная частичка университета, мелкая букашка. Дома, по крайней мере, заработанные трудовые баллы помогают тем, кто от него зависит.
В тот день на лекции по истории он не пошел. А что толку? И в библиотеку за книгами по истории, как посоветовал декан, тоже идти смысла нет.
Итянь вернулся в общежитие. В его комнате жили еще семеро парней, но, к счастью, сейчас никого из соседей не было. Он забрался на второй ярус кровати и укрылся одеялом, хотя в тесной комнатке стояла духота. Потолок был совсем рядом, Итянь почти уткнулся в него носом. Он провел ногтем большого пальца по штукатурке, оставив царапину – глубокую, яростную. Итянь проделывал это снова и снова, пока царапины не испещрили весь участок над его головой. Какой же он дурак – думал, что у него получится перевестись на другой факультет, свернуть с тропинки, по которой его отправили. Он перебирал в памяти утраченное. Ханьвэнь, брат, дедушка, а теперь еще и история. Наверняка это наказание за боль, которую он причинил Ханьвэнь, Ишоу и родителям. Он заслужил эти страдания – пускай они хоть немного уравновесят принесенную братом жертву.
Итянь пролежал в кровати несколько дней, на занятия не ходил, от еды отказывался. Никогда в жизни он столько не спал, а когда просыпался, на него будто наваливались черные стены. Ноздри щекотал запах имбиря, но откуда он взялся, Итянь не знал.
Глава 29
1980, Шанхай
Ханьвэнь напоследок оглядела накрытый стол и выровняла тарелки. В тот вечер они ждали сотрудников муниципалитета, принимающих делегацию из другого города, и обслуживать их зал предстояло Ханьвэнь. По количеству заказанной еды, которую в спешке готовили повара, она поняла, что гости эти особенно важные.
Обычно Ханьвэнь могла даже во сне правильно расставить тарелки и разложить палочки, однако сегодня получилось так небрежно, что пришлось переделывать. Она не находила себе места с того самого момента, как соседка сказала, что сегодня в местном управлении по делам образования вывесят оценки за государственный экзамен. Больше двух месяцев назад Ханьвэнь сделала третью попытку. Старшая ее смены, тетушка Бао, которая старалась не упустить ни единой новости, вызвалась в обеденный перерыв сбегать в управление по делам образования и узнать оценки.
Закончив с сервировкой, Ханьвэнь проинструктировала поваров, в какой очередности подавать блюда, и наконец ушла в каморку для отдыха. Сотрудникам отеля отвели чуть ли не самое убогое помещение во всем здании, сюда с трудом вмещалась даже узкая
