я знаю это, мне придется быть очень осторожной, чтобы не позволить чему-то между нами зайти слишком далеко. Не думаю, что мое маленькое грустное сердце выдержит, если еще больше людей покинут меня. Я больше ковыряюсь в тарелке, чем ем, так как смирилась с тем, что не буду частью их семьи. Это отстойно, но я справлялась все эти годы самостоятельно, так что… да.
— Эй, что у тебя на уме? О чем ты думаешь, что заставляет тебя выглядеть такой грустной? — спрашивает Тейт, отрывая меня от моих грустных мыслей. Я качаю головой и наклеиваю улыбку.
— Мне не грустно. Я просто думала о том, что скоро выпускной, а потом каникулы. Ты ездишь домой на каникулы? Где твой дом?
Тейт отодвигает свою пустую тарелку и опускает руку на мое бедро под столом, прочерчивая маленькие круги по колготкам.
— Моя семья живет в Вирджинии, и в лучшем случае я приеду домой на несколько дней. Все зависит от того, какое место мы займем в рейтинге и как я буду играть. А что насчет тебя, откуда ты?
Я не собираюсь рассказывать ему, что мы с папой делим наше время между особняком в Нью-Йорке и поместьем в Коннектикуте, поэтому просто говорю: «Гринвич» и оставляю все как есть. Я не хочу говорить о жалкой одинокой жизни, которую веду во время каникул и праздников. Ему не нужно слышать, что единственные подарки, которые я получаю под елкой, — это вязаные сокровища от Марты и, как правило, первое издание какой-нибудь книги от дяди Марка. Закатываю глаза от жалости к своей бедной маленькой богатой девочке и напоминаю себе быть благодарной за то, что последние пять лет Селеста и Ванесса уезжали в какое-нибудь экзотическое место.
— Могу я предложить вам что-нибудь еще, сэр, мадам? — спрашивает официантка, убирая наши тарелки.
Я качаю головой, и Тейт просит чек. Для первого свидания, все было не так уж плохо, но мы оба так много скрываем, что кажется, будто чего-то не хватает.
Он поворачивает свое большое тело ко мне и скользит одной рукой по моей спине, небрежно обхватывая мою шею. Другая скользит дальше по моему бедру под юбку. Он заключает меня в клетку, и я должна чувствовать себя скованно, но он смотрит на меня сверху вниз обжигающим взглядом, заставляя чувствовать себя в безопасности и желанной.
— Детка, прости меня. Я принимал тебя как должное и был небрежен с тобой. Когда я поцеловал тебя в тот день, чтобы заткнуть рот твоей маме и сестре, я и подумать не мог, что в итоге буду испытывать к тебе такие чувства.
Его рука на моей шее скользит, чтобы наклонить мою голову вверх, так что мне приходится смотреть в его глаза, когда он говорит.
— Ты знаешь, что я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то говорил, что гордится мной? Когда кто-то в последний раз называл меня козлом? И никогда еще женщина не занимала так много моих осознанных мыслей.
Рука под юбкой сжимает мое бедро, заставляя мое ядро пульсировать.
— Блять, малышка. Ты — первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, а ночью… ночью я лежу в своей постели и думаю о том, чтобы мои руки снова были на твоем теле, заставляли тебя стонать, умолять, кричать мое имя, когда ты кончаешь на мой член. Сави, ты как наркотик, которым я не могу насытиться, и я так благодарен, что ты даешь мне еще один шанс доказать, насколько я хочу быть с тобой настоящим.
Его рот опускается на мой, мягко и с наплывом чувств, которые сжимают мое сердце. Он целует меня, как будто я ему не безразлична, а не как будто он просто хочет заняться со мной сексом, и в моей голове проплывают все чувства, от которых, как я знаю, мне нужно защищаться. Он отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему.
— Я хочу знать о тебе больше, детка. Ненавижу, что другие знают о тебе то, чего не знаю я. Я так чертовски завидую, потому что нашел тебя первым, а они увидели то, что было прямо у меня под носом, и украли тебя. Хочу, чтобы твои волосы разметались по моей подушке, чтобы мы потратили целый день, просто обнимаясь и проводя время вместе. Хочу знать, какой твой любимый цвет, какая твоя любимая еда, какие цветы ты любишь, чтобы принести их тебе и увидеть, как ты улыбаешься только для меня. Хочу держать тебя за руку, когда мы идем через кампус, чтобы все эти ублюдки видели, как мне чертовски повезло, что ты выбрала меня. Сави… я хочу всего с тобой. Дай мне шанс показать тебе это. Дай мне шанс быть с тобой настоящим, малышка.
Опускаю глаза, не в силах выдержать желание в его глазах, которое отражает мои чувства. Боже, было бы так чертовски легко просто влюбиться в него прямо сейчас. Я не могу заставить себя перечислить все причины, по которым это плохая идея, когда он так искренен со мной, и как бы я ни отговаривала себя, я хочу всего, что он предлагает, так сильно и так глубоко, что отбрасываю свой список и просто выдыхаю:
— Да.
Его губы снова скользят по моим, прежде чем он отстраняется и протягивает мне руку.
— Детка, я обещаю, ты не пожалеешь об этом.
Когда мы выходим из ресторана, холодный воздух, как пощечина. Он очищает от романтики момента, который мы только что пережили, и помогает мне восстановить часть стены, которую я только что позволила разрушить. Пока он везет нас домой, я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на проплывающие мимо заснеженные пейзажи.
Любому из нас мешает слишком много багажа, чтобы построить настоящие отношения. Мы все сдерживаемся, может быть, я больше всех. До того, как они разъедутся, осталось меньше года, и мне нужно запереть свое сердце и сохранить с ними светлые воспоминания. Я могу заниматься сексом, наверное, но чувства нужно оберегать, иначе я окажусь в худшем положении, еще более одинокой и разбитой, чем до того, как все началось.
Тейт провожает меня до моей комнаты, когда мы возвращаемся домой, но он разворачивает меня, прежде чем я успеваю войти, и притягивает к себе. Одна его рука обхватывает мой затылок, а другая лицо, когда его губы прижимаются к моим. Это мягкий, медленный поцелуй, заставляет мою голову кружиться так же сильно, как и страстные поцелуи, которыми мы делились, потому что этот поцелуй полон тех чувств, которые я только что поклялась
