но мы достаточно гибкие, чтобы наслаждаться помощью, когда между нами есть женщина. Это… усиливает эффект, тебе не кажется?
Киваю и зачесываю его волосы назад, протягивая свободную руку за спину, чтобы провести по шее Бека и запустить ее в его волосы, чтобы притянуть его ближе к моей спине.
Он зарывается лицом в мои волосы и шепчет:
— Так чертовски идеально, Персик. Так прекрасно, спасибо, что ты наша.
От этих слов последняя дымка оргазма рассеивается, напоминая мне, что это не так. Я не их, не совсем так, как хотела бы. Это просто секс, это все, чем мы можем быть, и мне нужно помнить об этом, потому что чем больше они гладят меня, чем больше они шепчут мне приятные вещи, тем больше раздувается мое сердце, и именно так оно и разобьется, когда все закончится.
+++++++++
Прислоняюсь к стойке на кухне, ожидая, пока закипит чайник для отчаянно необходимой чашки чая и бутылки с горячей водой, ожидающей наполнения. Это была напряженная неделя после свидания с Тейтом и встречи с Джудом и Беком. Я чувствую себя усталой и разбитой, сегодня утром я проснулась с месячными, поэтому меня мучают спазмы и плохое настроение. В доме тихо, все в постели, а мои гормоны мучают меня.
Я почти не спала прошлой ночью после возвращения из клуба. Металась и ворочалась, а меня преследовали видения острых зеленых глаз Эша, наблюдавшего за мной, пока я танцевала для него всю смену. Ненавижу, что он не знает, что это я танцую для него. Ненавижу, что это какая-то воображаемая женщина, которую он хочет, и что он возненавидит меня, если когда-нибудь узнает правду.
На этой неделе все были заняты финальными экзаменами, и я чувствую, что те два, которые я написала сегодня, надрали мне задницу. После той ночи, когда я была с Джудом и Беком, они, кажется, немного отступили, словно хотели, чтобы у меня было пространство и время, чтобы убедиться, что я в порядке с тем, что мы сделали вместе. Это мило, но теперь, когда они показали мне, как они могут заставить мое тело петь и танцевать под их ласками, я хочу большего. Я очень хочу секса, и месячные этому никак не способствуют.
— Ты собираешься выключить его или хочешь убедиться, что он действительно вскипел, книжный червь?
Раздраженные слова Эша выбивают меня из мыслей, и я рывком выключаю плиту, отодвигая чайник и бормоча извинения. Чувствуя себя немного взбешенной, добавляю:
— Не называй меня так.
Он усмехается:
— Ну ладно, гусеница. Ты носишь все эти пушистые вещи, так что это все равно больше подходит.
Отхожу от плиты и на цыпочках тянусь к верхнему шкафу, чтобы достать банку с чаем. Как раз когда я нащупываю ее пальцами, чувствую, что мои штаны стягиваются с одной стороны, отчего я удивленно вскрикиваю, а банка задвигается обратно в шкаф.
— Вау, никогда не подумал бы, что у тебя есть тату, гусеница. — Эш размышляет, находясь слишком близко ко мне, когда его теплые пальцы скользят по маленькой фиолетово-синей бабочке на верхней части моего правого бедра.
Тяжело сглатываю, понимая, что мое растяжение, должно быть, обнажило часть бабочки. Отстраняюсь от него и снова натягиваю свои ворсистые штаны для сна обратно, пока он ухмыляется и тянется за чаем для меня.
— Если такая девушка, как ты, клеймит свою кожу, это должно что-то значить, верно?
Мне хочется бросить его слова обратно в него. Сказать ему: это значит, что я была слишком пьяна однажды ночью и никто не остановил меня, но мои гормоны вышли из-под контроля, поэтому вместо этого я опасливо говорю настоящую причину.
— Это… это должно было напомнить мне, что я могу быть кем-то… кем-то, кем я не являюсь. Это должно было означать, что, если я буду достаточно храброй… я смогу летать.
Горячие слезы наполняют мои глаза, я отворачиваюсь от него и вожусь с крышкой банки с чаем, пока она не отрывается, и я достаю пакетик.
— Эй, эй, не плачь, Сави. Почему ты плачешь?
Шмыгаю носом и опускаю голову.
— Я не плачу, ничего не случилось. Дурацкие гормоны. — Шепчу последнюю часть, но он все равно меня слышит.
— А… спазмы?
Мое лицо краснеет от смущения, но я виню в этом пар, наливая кипяток в свою кружку. Эш забирает у меня чайник, берет с прилавка пузатую бутылку для воды, наполняет ее для меня и ставит рядом с моей кружкой.
— Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Иди сюда и позволь мне помочь?
Бросаю на него настороженный взгляд, не понимая, почему и как он может помочь мне с чем-то подобным.
— У меня есть две сестры, которые обучили меня секретным способам борьбы с ПМС, чтобы я смог пережить неделю, когда они сходят с ума в тандеме. Доверишься мне? Позволишь помочь?
Пожимаю плечами, все еще не в состоянии смотреть ему в глаза, поэтому он осторожно поворачивает меня спиной к себе и поднимает мою объемную флисовую толстовку. Я вдыхаю, когда его теплые руки ложатся на мою поясницу и начинают растирать ее. Он использует свои сильные большие пальцы, чтобы надавить на меня. Моя глупая матка пульсирует, и я разрываюсь. Рыдания вырываются из меня, и я совершенно не контролирую себя, горячие слезы текут по моему лицу.
Руки Эша покидают мою спину, одна рука обхватывает мою грудь чуть выше сисек, чтобы притянуть меня к себе, а другая пробирается под кофту и скользит под брюки, чтобы раздвинуть и обхватить низ живота.
— Эй, эй, тише, все в порядке. Ты просто едешь на красной волне, милая. Ты умная и красивая и можешь быть кем угодно. Это просто гормоны издеваются над тобой. Ты можешь сделать все, Сав. Ты смелая. Подумай об этом, ты живешь в доме с четырьмя придурковатыми чуваками. Просто расправь свои крылья и лети.
Он даже не представляет, что его слова являются для меня обоюдоострым мечом, и только заставляют мои слезы падать быстрее. Эш прижимает меня к себе, нежно сгибая пальцы на моем животе, как будто он может массировать спазмы, пока я, наконец, не выплачу все и не проведу по лицу. Когда он отпускает меня, я никак не могу посмотреть на него, боясь, что он увидит ложь, которую я так долго от него скрывала.
— Давай, иди в постель. Я принесу тебе бутылку с чаем и водой. Обещаю, ты хорошо выспишься и завтра будешь чувствовать себя лучше.
Делаю то, что мне говорят, не в силах спорить, боясь, что
