И тогда… тогда я выпалила то, что надеялась не произнести никогда.
Похоронить в своём сердце.
Закопать глубоко, как кошель с ядовитым порошком — и грезить, что однажды, спустя годы почва не оставит от отравы следов.
— Подозрения?.. Шинар, ты правда не понимаешь! Только взгляни на всё со стороны. Свести одного моего брата в могилу, отправить другого на плаху… Знаешь, кому это выгодно? Тебе.
Миг он стоял, не улавливая смысла слов. Черты жениха застыли так резко, что сердце зашлось от боли.
А потом…
— Может, я и тебя отравить пытался? — уточнил почти в тон моим мыслям.
— Подсыпать соль в кубок после того, как забрал его, и предстать героем. Многим пришло это в голову.
— Знаешь, это уже слишком!
— Жениться не на младшей принцессе, а на королеве! И не простой — а доверяющей тебе полностью! Глядящей в рот, ловящей каждое слово, если нужно — очарованной с помощью ритуала… А потом убедить её, что ваши земли можно объединить, когда тебя полюбит и народ. И превратиться из консорта в короля двух стран — достойный план, не находишь?
Я прочла достаточно исторических хроник, чтобы знать, о чём говорю. Три века назад именно так появился Бергул. Из двух соседних королевств — разве что тогда принцесса Альмари внезапно стала наследницей престола спустя десять лет после замужества. Когда её брата и двух племянников настиг несчастный случай… или чья-то злая рука.
Разумеется, связать Литанию с Маларией не только на словах, а и на деле будет сложно! Даже очень… Но жених ведь сам говорил: любые интриги лучше, чем война…
Шинар застыл, сжимая руки, его черты заострились, он порывисто мотнул головой.
— Мне казалось, я сделал достаточно, чтобы заслужить твоё доверие. И не слушать нелепых обвинений!
— Ты сделал многое! — воскликнула я. — Но заслужить? Янтарная соль в твоих покоях, маларские деньги у Йена, заклятья соблазнения!.. И раз за разом именно ты указывал мне, куда смотреть и кого подозревать. Я доверяла тебе всё это время потому что не желала иного. И… — Я запнулась. Вздохнула. — Не желаю по-прежнему. Но дай мне ещё немного времени точно так же поверить в брата, которого я знаю.
Он смотрел на меня долго, пристально, молча.
То ли яростно, то ли оскорблённо.
Мне казалось, вот-вот назовёт глупой девчонкой и потушит ту последнюю надежду, что так слабо теплится внутри.
Но Шинар отвернулся.
— Делай что хочешь.
Я опустила голову и, не говоря больше ни слова, пошла на выход.
Глава 20
Сердце ещё долго колотилось в груди под звук шагов. Я шла, не глядя по сторонам, тяжело дыша. Пока наконец давящие чувства не решили отступить, оставляя после себя лишь вязкую пустоту — кажется, волноваться дальше было некуда.
Перед камерой Сарена я очнулась окончательно.
Его бросили сюда. Вниз. Даже не в покои для заключённых господ. Грубые стены подземелья сдавили со всех сторон, заставляя ёжиться, но в основном от холода.
Герцог поклонился мне ещё раз, провёл до нужной железной двери и там оставил. Не совсем охотно… Охранники и Диларий тоже сомневались. Один из людей, тем не менее, заскрежетал ключом в замке, чтобы впустить меня.
Вот створка уплыла внутрь, я набрала в грудь воздуха — и вошла в полутёмную камеру.
Сарен, ждавший на лавке у стены, порывисто встал.
Его руки сковывала цепь. Короткая и плотная — звёнья едва ли не шире моих запястий. Одежда успела примяться, светлые волосы закрыли лоб.
Он не сказал ни слова.
— Прикройте дверь, — велела я Диларию.
— Леди…
— Смелее.
Поняв, что я не передумаю, учитель повиновался. Повесил нам масляную лампу на крюк в стене и вышел. Я знала, что он останется слушать с той стороны, у зарешёченного оконца, но всё-таки видимая преграда дарила ещё немного… спокойствия.
И потом мы с братом замерли, разглядывая друг друга, явно не представляя, с чего начать.
— Я надеялся, что ты придёшь, — сказал, наконец, он. И сел обратно, закрывая лицо руками.
— Сарен. — Я подошла ближе. Взгляд упал на тонкие пальцы, запачканные грязью, на бледные скулы, острые плечи. — Расскажи мне, что происходит. Пожалуйста, просто объясни… у нас мало времени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Странное дело. Споря с Шинаром, я защищала брата как могла. А теперь… грудь слабо, но беспощадно закололо. Мелкие иглы заставили приглядываться к жестам Сара, к выражению его лица — и искать везде тёмные намёки.
Может быть, жених был прав? А я грубо смяла и пытаюсь растоптать нечто действительно светлое? Те ростки доверия, что успели пробиться между нами…
Может, я всё-таки сглупила?
— Я не знаю. Уже не знаю. — Брат качнул головой. — Клянусь, я не видел этой книги раньше!
— Ладно. — Я постаралась не настаивать. — Давай забудем о ней на время. Что насчёт слов алхимика? Почему ты так твёрдо отказался пройти ритуал — потому что не доверяешь Шинару?!
— Потому что, возможно, я действительно приложил руку к смерти отца.
От этих слов всё внутри перевернулось.
Если я думала, что меня уже ничто не проймёт…
— Что ты имеешь в виду?! — Сначала разум зацепился за самое страшное — «смерть» и лишь потом — за остатки фразы. И то, как взволнованно Сарен вздохнул.
Брат сложил ладони у лица, глядя в пустоту.
— Мне нужно собраться. — Голос его, как ни странно, звучал ровно. — Сейчас…
Я ждала. Сама не знаю, как получилось.
— Всё началось с того, что мы с отцом повздорили, — наконец, горько начал брат. — Можно даже не уточнять из-за чего, правда? Нам редко был нужен повод…
— Сарен! Говори, прошу тебя!
— Из-за его идеи создать два союза — и женить меня на Маас.
Теперь я не выдержала, догадки хлынули с языка:
— Так дело в асхемке? Ты влюбился в неё? А потом не смог смириться с тем, что её решили отдать Аделику?!
Брови Сара красноречиво взлетели вверх, и я пояснила:
— Мы нашли в твоих вещах письмо. И колье. И Балуар говорил, что ты ей весьма приглянулся…
— В Маас? — Сар повёл плечами… и внезапно тихо, горько рассмеялся. — В эту легкомысленную девчонку? — Он бросил взгляд на дверь. Сжал руки и качнул головой: — Да, я влюблён, ты чертовски права, сестра… в Мариан Эсли. Помнишь такую?
И я поражённо замерла.
В памяти медленно всплыл образ. Скромной, умной девушки… что была нашей прислугой с самого детства. Той, с которой Сар уединялся на моих глазах. Той, что исчезла со двора спустя меньше года — говорили, что её мать заболела и нуждается в помощи…
Какой титул она носила? Баронесса, из небогатой семьи?
— О Боги. — Только и смогла прошептать я.
— Отец был против наших с ней отношений… в общем-то, всю жизнь. Три года назад он прогнал её со двора, и с тех пор я беспрерывно слушал… — Сарен сжал руки, на миг явно поддавшись чувствам. Но тут же качнул головой, глуша их. — Наверное, неважно. Вот моя история: отец решил женить меня на асхемке, а я был против.
— Сарен, — прошептала я, ощущая, как голос начинает дрожать. Мысли заметались, но я смогла ухватить лишь одну: — Что ты сделал?
Он долго молчал, прежде чем наконец ответить:
— Подлил дурман отцу в вино.
— Что?!..
— Наверное, лучше рассказать по порядку, да? — Брат выдохнул сквозь зубы. — И не затягивать. Послушай, Лиата… сначала, осенью я поехал в Асхем. После жарких споров с отцом о том, с кем мне связать свою жизнь. Познакомился с Маас, пригляделся к ней. Не могу сказать, чтобы она меня отпугнула, но… жениться на ней я не был намерен. Просто знал, что никогда не сделаю этого — и всё.
От сдержанной определённости в его голосе сердце вдруг снова напомнило о себе. Слабо проныло. В этом весь Сарен: ни чувства напоказ. Что он скрывает под бесстрастной маской — мне остаётся лишь гадать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У моего младшего брата действительно есть любимая девушка… и совсем не та, о ком я думала. Это просто не укладывается в голове.
— И? — прошептала я.
— И ничего удивительного, Лиата. Я искал способ отделаться от этого брака всеми силами. И однажды разговорился с Сирхемом, слово за слово. Мол, у меня ведь есть старший брат. А он тогда сказал, что у него есть средство.
