— А ты попроси, — он стащил с ее плеч блузку, затем потянулся к застежке джинсов.
— Катись к черту, — ответила Каролин и больно лягнула его по ноге. Он поймал ее лицо в свои ладони и, крепко сжав, приподнял навстречу своим губам.
— Попроси меня, — повторил он, почти касаясь губами ее губ.
Она прекратила сопротивление. Лицо ее было влажным от слез, а сама она выглядела несчастной и подавленной, и вместе с тем такой трогательной.
— О чем?
— О чем угодно, чего тебе хочется.
— Как насчет правды?
— Я не уверен, что ты захочешь ее слышать.
Он ожидал, что Каролин взорвется от гнева. Но она в очередной раз удивила его.
— Что ж, возможно. Ты прав. Есть вещи, которые лучше не знать, — прошептала она и закрыла глаза. Ее ресницы были влажными от слез. — Поцелуй меня.
Он растерялся.
— Что?
— Ты сказал, что выполнишь любую мою просьбу, черт побери, — сказала Каролин сдавленным голосом. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Я хочу, чтобы ты лег со мной в постель и помог мне забыть все на свете. Забыть о том, какой ты на самом деле лжец, о том, что Салли умирает, что кто-то пытался меня убить. Я хочу убедиться, что ты способен заставить меня забыть все это.
Его руки скользнули к ее кружевному бюстгальтеру и накрыли ее небольшую, упругую грудь.
— Не волнуйся, я способен, — негромко произнес он.
— Докажи, — прошептала она. — Прямо сейчас.
Он посмотрел на нее, на ее лицо, на котором застыла мука и желание. Будь он хорошим человеком, порядочным человеком, он бы просто лег рядом с ней в постель и держал ее в объятьях. Но он никогда не был порядочным человеком, понятие чести было ему неведомо, и ему страшно хотелось самому найти забвение в сладости ее тела, тем более что ее желание не уступало по силе его собственному.
Комната была полна теней. Лишь слабый утренний свет пробивался в незанавешенные окна. Лицо Каролин тоже было в тени, но это ему не мешало. Они оба привыкли жить в царстве теней, среди окружавших их тайн и недоговоренностей.
А вот то, что разделяло их, было реальным. И это самое главное.
И тогда он поцеловал ее жадным, глубоким, требовательным поцелуем. Ее пальцы тотчас впились ему в плечи, и она задрожала. Он не помнил, чтобы женщин, с которыми он был раньше, когда-либо била дрожь. Но Каролин была не такая, как они, а особенная. Он не стал бороться с собой — ему нужно приберечь силы для борьбы с другими проблемами. В это же мгновение он легко мог найти забвение в ее теле, в ее душе. И он сам страстно этого желал.
— Ты убежала прошлой ночью, — прошептал он, касаясь губами ее рта. — Ты снова это сделаешь?
— Нет.
— Даже несмотря на то, что я обманщик, самозванец и вор?
— А ты обманщик?
— Разве это так важно?
— Нет, — призналась она сдавленным голосом. — Я хочу тебя. Мне все равно, кто ты такой, мне все равно, что ты здесь делаешь. Главное, я хочу тебя.
До него не сразу дошло, что до этого момента он старался не давать выход своим чувствам. И вот теперь ее слова снесли все преграды на их пути, разнесли в щепки предмет его гордости — умение держать чувства в кулаке, умение, которое он воспитывал в себе еще будучи ребенком.
Ей не хотелось предаваться размышлениям. Впрочем, ему тоже. Он на миг отстранился от нее.
— Сними с себя все остальное, — хрипло произнес он и сам стянул через голову свитер.
На какой-то миг она замешкалась. Но затем, не сводя с него глаз, она нащупала застежку джинсов и, стащив их с себя, осталась в простых белых трусиках и носках. В этих носках было нечто забавное и вместе с тем трогательное. И он решил, что не станет их снимать.
Под ее пристальным взглядом он стащил с себя джинсы и бросил их на пол. Когда они занимались любовью в прошлый раз, она уже не была девственницей, и все равно вид обнаженных тел поверг ее в смущение. И ее собственного женского, и его мужского.
— Залезай в постель.
Он видел, что она колеблется, однако знал, что давить на нее не стоит.
— Или ты передумала? — негромко спросил он.
Она даже не пошевелилась.
— Так как?
— Посмотри ниже, и ты получишь ответ.
Он перевел взгляд на свою эрекцию и поспешил отвернуться.
— Мы уже согласились с тобой, что я для тебя слишком груб, — поддразнил он ее. — У тебя все еще есть возможность убежать от меня. Все зависит от тебя. Выбор за тобой. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, не хочу облегчать тебе принятие решения. Если ты сейчас оденешься и уйдешь, давай. Это твое право.
— Я боюсь, — тихо призналась она.
— Сам вижу. И не могу понять почему. Мы ведь однажды это сделали, и, судя по всему, с тобой после этого ничего не случилось. Ты знаешь, что я не стану брать тебя силой, я не сделаю тебе больно. В чем проблема?
Она застыла на месте, как статуя.
— Я боюсь в тебя влюбиться.
Он не нашелся, что на это ответить, но затем губы его нехотя скривились.
— Мне почему-то казалось, что я сделал все для того, чтобы этого не произошло.
— Верно, — согласилась Каролин, усмехнувшись.
— Послушай, — сказал он. — Мне все про тебя известно. Про все твои романы, про твои слабости. Уоррен снабдил меня подробным описанием всех обитателей этого дома. Что касается мужчин, ты, как правило, не совершаешь глупых ошибок. Заводишь романы лишь с приличными и воспитанными. Ты не теряешь головы от безбашенных парней. Я — лишь временное увлечение, отклонение от правил.
— Я любила настоящего Алекса.
Ему оставалось лишь надеяться, что она не заметила его реакции.
— Тебе было лишь тринадцать, когда он ушел из дома, — довольно резко произнес он. — Тринадцатилетние девочки понятия не имеют, что такое любовь. Он же был эгоист, избалованный богатый сынок, которому было наплевать, когда он делал кому-то больно.
— Я любила его.
Ему хотелось заткнуть ей рот. Неправда, ему хотелось, чтобы она вновь сказала эти слова. Дрожь оставила ее, она успокоилась. И если она предпочтет уйти, он не станет ей препятствовать.
— Послушай, киска, — произнес он с нарочитым вызовом в голосе, — уже светает, и вскоре народ начнет просыпаться. Так ты хочешь, чтобы мы трахнулись, или нет?
Он надеялся, что сейчас она сгребет в охапку свою одежду и выбежит из комнаты. Вместо этого Каролин окинула его пристальным взглядом с головы до ног. На мгновение глаза ее задержались на шраме у него на бедре, затем скользнули к его члену.
Черт, это самая большая проблема любого мужика. В голом виде никак не изобразишь безразличие, когда тебя разглядывает полураздетая женщина. Нет, не просто полураздетая женщина, а Каролин — нежная, преданная, сладкая Каролин. Он хотел ее, хотел без всякой лжи, без всякого притворства, хотел любыми доступными ему способами. Он хотел ее, независимо от того, хотела она его или нет, и тем не менее не решался сдвинуться с места.
